Страница 53 из 83
Поначалу двигаться в странном псевдопространстве было трудно и непривычно, но затем Света постаралась представить себе, что она спит и видит сон, в котором можно перемещаться куда душе угодно — дело сразу же пошло легче. Она словно плыла в потоке энергий: ощущения тела отсутствовали, ей казалось, будто ее сознание путешествует в окружающем небытие само по себе, отдельно от ее сущности, а она просто видит картинку, словно транслируемую ее внутреннему взору с камеры дрейфующего в океанских глубинах батискафа. Предметы одновременно казались и близкими и далекими, краски — выцветшими, пропорции — неестественными и искаженными, точно она и вправду очутилась вдруг под водой.
Это еще не тонкий мир. Но уже и не привычная реальность.
— Странно… — Слепила она из окружающего информационного пространства, как дети лепят из рыхлого снега снежок, мысль-вопрос. — Не похоже на ментал. Да и не может обычный человек целиком в него погрузиться вроде бы…
— Ну, у Аскета получилось. — Возник у нее в сознании отклик Алексея. — Какая-то локальная аномалия на границе двух миров. Похоже, этот дом существует в пространстве, но вне времени.
— Точнее и не скажешь. — Раздался сразу отовсюду и будто бы ниоткуда хорошо знакомый Свете голос. — Его снесли в девятьсот пятом году. Материя сгинула, а энергия осталась. Люди испытывали слишком сильные эмоции, да и хозяином тут был человек непростой. Информационные структуры порой более живучи, чем породившие их изделия.
Света проплыла сквозь тяжелую, обитую деревом дверь с украшенной замысловатой резьбой ручкой, и очутилась в небольшом, но просторном холле. Мраморный столик с единственной массивной ребристой ножкой, вытертый плюшевый диван, непривычно яркая, шахматная черно-белая плитка на полу, тяжелые портьеры прячут полукруглые арочные окна. В дальнем углу, возле огромного библиотечного шкафа, сжимая в руке какой-то фолиант, стоял Александр Леонидович Мельник. В черном фраке, непривычно выбритый и как-то соразмерно вписывающийся в обстановку.
— Таких домов в Питере много, да и в других городах хватает. — Вновь раздался в ее голове голос Дяди Саши. — Если повезет, в них можно отыскать массу интересных и полезных вещей… Жаль, вынести ничего нельзя.
Оглядевшись по сторонам, Светлана увидела небрежно брошенную на столике возле входа газету. «10 апреля 1905 года», такая дата стояла в верхнем колонтитуле пока еще не пожелтевшей страницы. «Вчера в Царском Селе Государь Император поздравляя офицерами юнкеров дополнительного курса Михайловского и Константиновского артиллерийских училищ, пожелал им успеха и счастья в дальнейшей их службе…», — прочитала чуть ниже она. Нелегкая, увы, выпадет судьба тем бывшим юнкерам…
— Александр Леонидович, пожалуйста, не двигайтесь, — всколыхнул пространство голос Леши Виноградова. — Будет лучше, если вы выйдете отсюда, и мы поговорим.
— Так вы меня воевать пришли? — Удивленно спросил Дядя Саша. — Что ж, отчаянный поступок.
— Нет, просто хотим выяснить некоторые детали. Без каких-либо дурных намерений.
— Ага. В дом ко мне вы тоже без дурных намерений вломились?
— С этим и впрямь неудобно получилось… — Бросил ответную мысль Виноградов, но Света одновременно почувствовала, что нисколько ему не неудобно, а скорее совсем даже наоборот: окружающий мир буквально лучился отражением его ехидства. Похоже, почувствовала это не только она.
— Знаете что? Идите-ка вы к черту… — Разнесся вокруг отклик Дяди Саши. Света увидела, как тот, перестав обращать на них внимание, раскрыл книгу и погрузился в ее чтение.
«Алексей, не надо!», — только хотела подумать она, как пространство неожиданно вскипело упругой волной, и хлынуло навстречу одиноко стоящей вдалеке фигуре. Тотчас вокруг нее возникла сверкающая зеркальная стена, и волна разбилась, разлетелась тысячью блестящих брызг, канув в небытие. Здесь, на границе реальности и ментала знаки обретали материальность, облекались в видимую форму, и потому выглядели завораживающе-красиво, демонстрируя в первозданном виде свою смертельную мощь.
Виноградов вылепил из текущей кругом энергии яркий, дышащий светом огненный шар, и вот он устремился в полет, роняя за собою снопы ослепительных искр. Дядя Саша взмахнул рукой; шар резко изменил направление, уносясь прочь. Еще одно движение, и в его ладони родилась тонкая ветвистая молния, метнулась вовне, разрывая пространство упругой змеей. Алексей болезненно вскрикнул. Защищаясь, он соорудил перед собой тонкую, чуть выгнутую непроницаемо-черную стену; коснувшись ее, молния поглотилась предвечной темнотой, вызвав на поверхности ее мелкую рябь.
Пространство вновь начало стремительно меняться, усилием воли Виноградов собрал энергию в единый поток и швырнул ее от себя, как опытный пловец отталкивает случайно попавшееся на его пути бревно. Мир всколыхнулся: казалось, будто невидимый ураган рвется вперед, сметая все на своем пути. Все, кроме высившейся впереди фигуры, возле которой упругий поток разделялся надвое, обтекая ее с разных сторон и не причиняя ни малейшего вреда. Еще один краткий миг, и свет вокруг померк, точно кто-то неожиданно выкрутил на нуль яркость; в воздухе — если он здесь существовал — материализовались тысячи острых зеленоватых игл, и устремились туда, где было сконцентрировано сознание Виноградова. Тот отреагировал почти моментально, выставив перед собою прозрачный купол-заслон, принявший на себя основной удар. В ту же секунду стены дрогнули, изображение смазалось, поплыло, стало нечетким и размытым… «Как не вовремя!» — вихрем пронеслась мимо досадливая мысль-образ…
— Держу! Д-держу!
Дениченко с испуганно-изумленным выражением на лице вцепился сзади в плечо Дяди Саши, одновременно пытаясь с силой вывернуть ему за спину запястье. Аура Мельника стремительно истаивала, на глазах меняя оттенки и очертания, понемногу превращаясь в скудную энергетическую оболочку самого обыкновенного человека.
— В-вы тут с-стоите, как из-зваяния, г-глаза выпучили, и вдруг этот п-прямо из воздуха на м-меня с-свалился! — Возбужденно затараторил Николай. — К-кому рассказать — н-не поверят!
Воспользовавшись его разгоряченным состоянием, Дядя Саша неожиданно пнул Дениченко в коленку и попытался вырваться, но тот буквально повис у него на плечах, едва не свалив на землю. Дядя Саша перестал сопротивляться и обмяк.
— Поверят. — Мрачно предрек Виноградов. — Особенно, когда узнают, что мы тут еще одного любителя погулять по менталу вычислили. Что ни день, то праздник…
Первый серьезный успех пришел к нам буквально на через несколько часов после моей беседы с Покойником. Видимо, Фролов все-таки принял какие-то превентивные меры, и следующий сигнал тревоги не заблудился между различными ведомствами, решавшими, кому следует реагировать на очередную вспышку уличных беспорядков, а был передан в спешно организованный им штаб едва ли не одновременно с командой «в ружье», прозвучавшей для государственных силовиков. На место выдвинулась группа Захара Румянцева, довольно опытного бойца, шапочно знакомого мне еще со времен Вторжения. По молчаливому соглашению с Призраком я в намечающемся мероприятии не участвовал — слаб еще. Сначала тюремная камера выкачала мою оболочку, потом последовал переход через ментал, за последние сутки пришлось провести несколько сложных ритуалов… Одним словом, сейчас я несколько не в форме. По возвращении ребят Фролов собрал в конференц-зале всех свободных от дел сотрудников, и прокрутил на экране небольшого телевизора оперативную видеозапись, сделанную прямо на месте событий. Запись, если честно, получилась так себе: картинка была нечеткой и непрерывно дергалась, складывалось ощущение, что оператор ужасно боится случайно попасть под раздачу. Чуть позже я сам подошел к Румянцеву и попросил его потратить пару минут времени, чтобы поделиться со мною его личными впечатлениями о происшедшем. Тот начал было что-то рассказывать, но я предложил ему просто сесть в кресло, расслабиться, и еще раз прокрутить в памяти все интересовавшие меня события. Вот эта картинка оказалась более яркой и подробной, причем настолько, что я даже смог разглядеть несколько упущенных ранее мелких деталей.