Страница 83 из 83
— Живые способны позаботиться о себе сами. — Возразил я.
— На все воля Господа, — мягко улыбнулся мне в ответ отец Авраамий.
Пожалуй, все-таки он изменился в лучшую строну. Когда мы виделись в последний раз, то наговорили друг другу много лишнего, и расстались совсем не по-дружески. Я считал его предателем, бросающим боевых товарищей в трудную минуту, он меня — слепцом, ведущим доверившимся ему людей прямо в пропасть. Мы оба стали другими. Теперь я не вижу в псионике панацеи от всех бед и более осторожен в использовании своих способностей. Плетка… Он тоже со многим примирился и не походит на фанатика. По крайней мере, в его ауре нет желания убеждать любой ценой.
— Вот как? Хочешь сказать, что вся эта бойня, в которой полегло столько народу, тоже свершилась благодаря божественному провидению? Любопытно тогда узнать, в чем же ее сокровенный смысл.
— Ты не понял, — печально и немного устало покачал головой Плетка. — Ты так ничего и не понял. Когда десятилетие назад на земле возникли первые Гнезда и стали появляться псионы, мы восприняли это, как дар свыше. Новые возможности, новая сила, новые знания. Человечество ступило на иную ступень своего развития… Только вот это не дар, друг мой. Это испытание.
Появление людей, наделенных пси-способностями, не было естественной эволюцией, Аскет. Оно стало революцией. Нарушением законов нашего мира. Думаю, человечество и без того породило бы псионов, но их появление должно было произойти само собой, естественным путем, спустя тысячу, а может быть, десять тысяч лет. Вторжение просто форсировало этот процесс, перебросило нас через ступеньку, фактически создав на пустом месте новый биологический вид. Да, псионика помогла людям справиться с пришельцами, но носителей сверхспособностей с каждым днем становилось все больше. А природа не терпит нарушения ее законов. Природа — это тщательно сбалансированная система, которая сама стремится вернуться в устойчивое состояние при малейшем смещении баланса сил. Как только на земле растет число насекомых, уничтожающих растения и посевы, тут же нарождается множество истребляющих их птиц. Следом за размножающимися грызунами увеличивается популяция мелких хищников. Численность самого человечества мир регулирует вспышками новых, неизученных пока заболеваний. С появлением псионов, которым не страшны ни болезни, ни старость, природа создала хозяев и координаторов, устойчивых к ментальным воздействиям и знакам. Их никто не выращивал искусственно, никто не ставил над несчастными людьми бесчеловечных экспериментов. Их породил сам наш мир, Аскет. Породил, чтобы уничтожить вас. И вся ваша война — не более чем борьба за существование двух конкурирующих видов.
Что ж, псионы оказались сильнее, и баланс сил вновь изменился в вашу сторону. Вы честно выиграли это сражение, Аскет. Но, боюсь, проиграли войну.
В чем-то он прав. Сказанные Плеткой слова неожиданно расставили все по своим местам, сложив в моей голове отдельные, разрозненные до того факты и фрагменты знаний в единую и целостную мозаику. Мир, планета Земля разумна своим непонятным нам разумом. Она могла предвидеть и приход чужаков, и заранее изыскать способы им противодействовать. Вот только заготовки эти оказались не нужны — ушлым своим умом люди нашли иной путь, более эффективный и быстрый. Удачная случайность позволила нам появиться на свет. Поэтому Круг развивался медленно, поэтому основным оружием и защитниками планеты стали мы, псионы.
Война закончилась, чужаки ушли. У мира исчезла надобность в псионах, и он совершенно отчетливо дал нам это понять. Жаль, но мы в очередной раз не восприняли его очевидный намек всерьез.
Поневоле вспоминается переехавший в Подмосковье дядя Саша. Вот какими мы должны были стать, вот кто является новой ступенью в эволюции. Точнее говоря, тем самым блином, который всегда выходит комом. Интересно, каким бы он вырос, сумей в детстве избегнуть внимания врачей? Есть ли еще такие, как он? И осталась ли у природы в них нужда, после нашего-то возникновения?
— Что же теперь? — Спросил я.
— И произошли молнии, громы и голоса, и сделалось великое землетрясение, какого не бывало с тех пор, как люди на земле… — Задумчиво произнес, устремив взгляд куда-то вдаль, отец Авраамий, — И город великий распался на три части, и города языческие пали, и Вавилон великий воспомянут пред Богом, чтобы дать ему чашу вина ярости гнева Его… Наш мир в любом случае обречен, Аскет. Просто теперь это, возможно, произойдет чуть-чуть раньше.
Все-таки Авраамий слишком пессимистичен. Круг должен был стать противовесом псионам, но теперь он уничтожен. Значит, на его место придет что-то другое, или сам он возродится в новом облике. Хотя теперь, лучше понимая картину происшедшего, я сожалею о том, что игнорировал посылаемые мне подсказки и не попытался найти с хозяевами Круга общий язык.
Кажется, у меня появилось чертовски много работы. Разобраться с личными вопросами, найти способ защиты от новых методик воздействия на человеческий разум, попытаться, пусть с опозданием, наладить контакт с остатками Круга… Искать таких, как интеллигентный алкоголик Мельник. Ждать появления иных. Наблюдать. Действовать.
Из института придется уходить.
Я посмотрел в узкое стрельчатое окно. Сгущались сумерки. За стеклом в свете вспыхнувших фонарей безмолвно кружились на фоне темнеющего неба белые пушистые снежинки, и падали на засыпающую землю, не тая. Земля послушно принимала их, пока еще не подозревая, что ее ждет.