Страница 51 из 83
— Погоди, минут пять будет настаиваться.
Просторное помещение лаборатории не располагало к особому комфорту, однако Покойник все же постарался придать ему некое подобие своеобразного уюта: маленький столик был укрыт свежей салфеткой, на подоконнике виднелось несколько горшков с живыми цветами. Наверное, сказывалось то, что вся его жизнь протекала в таких вот лабораториях, исследовательских центрах и научных комплексах, заменивших ему дом, которого у парня, в общем-то, никогда толком и не было. Да и с коллегами ему доводилось общаться нечасто: усиленный режим охраны весьма ограничивал круг лиц, допускаемых во владения Покойника. Тяжела участь уникума, умеющего напрямую общаться с миром духов.
— Я к тебе, Андрей Саныч, с просьбой. — Сказал я, с интересом разглядывая своего собеседника. Тот удивленно поднял бровь, но думал в этот момент, похоже, о чем-то своем.
— Печеньку будешь? — Невпопад спросил он и протянул мне глубокую тарелку с беспорядочно рассыпанной в ней выпечкой. — Очень я эти печеньки люблю. С клубничным джемом. Что за просьба?
— Тут такая история. — Со вздохом приступил к изложению цели собственного визита я. — Было у меня двое школьных друзей…
На этом мне пришлось прерваться. На лице у Покойника было написано изумление пополам с недоверием, словно я сообщил ему нечто, противоречащее сложившейся картине мира.
— Да — в голосе невольно прозвучал легкий нажим. — Я тоже когда-то учился в школе.
— Ладно, ладно, извини. — Покойник согласно закивал головой, но, кажется, до конца не поверил.
— Так вот, они оба погибли в самом начале Вторжения. Не в результате контакта с тварями, просто несчастный случай. Произошло это событие, как ты понимаешь, довольно давно, но вот буквально вчера я встретил их в ментале…
— Ты хотел сказать, что призвал их тени?
— В том-то и дело, что нет. Во-первых, не призвал. Они явились сами, и надо сказать, изрядно мне помогли… Я, если можно так выразиться, немного заплутал в тонком мире, и они указали мне выход. Во-вторых, на теней они не походили совершенно. Слишком уж независимо себя вели — почти как живые. Теням способность нормально общаться не свойственна. Да ты и сам это прекрасно знаешь…
— Тут ты прав, — после непродолжительной паузы ответил Покойник, задумчиво накручивая кончик своего хвоста на палец. — Есть, правда, одно исключение из правила. Если живого человека связывала с умершим сильная эмоциональная привязанность, между ними устанавливается своего рода тонкий ментальный канал. Умершая мать следит за детьми, жена помогает выжившему в катастрофе мужу устроить новую жизнь… или жестоко расправляется с соперницами. В этом случае после своей смерти человек может превратиться в особую сущность — полудух, если можно так выразиться. Другими словами, душа не переходит на иную ступень существования, как это происходит обычно, а на некоторое время задерживается в ментале. Она обладает разумом, свободой воли, индивидуальными чертами характера своего носителя — до тех пор, пока такая связь существует. Если же на этом конце цепочки мы представим себе псиона… Энергетика у него помощнее простой человеческой, так что канал может получиться вполне себе прочным. Но это в теории. Случается подобное весьма нечасто.
— Хочешь сказать, мне повезло стать свидетелем редкого явления?
— Это легко проверить, — охотно откликнулся Покойник, и, вскочив со своего места, нервно заходил по помещению. Похоже, перспектива столкнуться на практике с чем-то новым и интересным не на шутку его увлекла. — Дело в том, что душу, затерявшуюся в ментале, можно попытаться воплотить.
— В каком смысле? — Честно говоря, раньше я никогда не слышал о подобных экспериментах.
— Да в прямом. Воплотить в нашем, физическом мире. Что ты знаешь о призраках?
— Практически ничего, всегда считал их старушечьими сказками. Если не считать Фролова — он вполне материален и активен.
— Иди ты со своим Фроловым, — отмахнулся тот, — я тебе про настоящих призраков говорю. Читал в детстве страшные истории перед сном? Ну вот. Обычного духа призвать из ментала в физический план сложно, удержать здесь еще труднее: его будет непрерывно тянуть назад, таковы законы природы. Наши три измерения не приспособлены для существования жителей тонкого мира, равно как и человеку, даже псиону, в ментале, прямо скажем, некомфортно. Поэтому шаманы вынуждены создавать артефакты-якоря для своих питомцев. Зато неразвоплощенная душа, в принципе, может существовать и в нашей реальности, и в иной одновременно, благо принадлежит она в определенной степени обоим мирам. Правда, тут есть еще одна особенность: в виде физического тела такая сущность воплотиться у нас не сможет, разве что, кто-то предоставит ей временное пристанище. Помнишь, как я одного духа в тело дохлой канарейки поселил? Ну вот. Зато в форме энергетической структуры оно может существовать неопределенно долгий период времени. Отсюда древние легенды о всяких кентрвильских приведениях…
Историю с канарейкой я, конечно, помнил: именно после нее к Покойнику и прилипло его прозвище.
— То есть, ты хочешь сказать, что способен воплотить такие души в нашем мире? — На всякий случай уточнил я.
— На практике никогда подобным не занимался. — Сдержанно пояснил Покойник. — Но попытаться можно. Вот попьем чаю, и попробуем.
Если честно, я ожидал увидеть в кабинете Покойника соответствующий его роду занятий антураж: какую-нибудь пентаграмму, начерченную прямо на полу, шкаф, доверху заполненный артефактами, или хотя бы пожелтевший от времени человеческий череп, используемый в качестве подсвечника. Однако Покойник, по-видимому, не успел до конца освоиться во временном пристанище и пока обходился без милой его сердцу пошлости, поэтому его логово больше всего напоминало приемную какого-нибудь дипломированного психоаналитика: мягкое глубокое кресло, удобный топчан, симпатичный пейзаж на стене в тонкой золоченой раме, и вполне современный компьютер.
— Ложись, — махнул он рукой в направлении топчана, сам же плюхнулся в кресло, и, небрежно смахнув в сторону клавиатуру с мышкой, водрузил ноги в тяжелых ботах на стол. — Ничего особенного от тебя не потребуется, просто расслабься и постарайся представить себе своих друзей такими, какими ты их запомнил.
Я повиновался. Лежанка оказалась достаточно мягкой, я завозился на ней, устраиваясь поудобнее. Однако задание, выданное мне Покойником, оказалось не так-то легко исполнить. Сколько лет прошло с того злополучного дня, когда обрушившийся свод пещеры похоронил под тоннами глины, камня и песка Андрюху и Романа? Десять? Двенадцать? Школу я не помнил совершенно, все проведенные в ее стенах дни слились для меня в одну непрерывную серую пелену, состоящую из однообразных уроков, домашних заданий и экзаменов. Ни одного светлого пятна. В выпускной же я сильно напился, наверное, до такой степени — в первый и в последний раз в своей жизни. Помню, как в каком-то заросшем шиповником и сиренью дворе, спрятавшись под деревянным грибочком, мы втроем разливали по одноразовым пластиковым стаканам дешевую «сангрию» из литрового пакета. Остальное помню смутно.
Послешкольные годы тоже были сплошь посвящены институтской учебе, потому виделись мы нечасто, в основном, по выходным, либо собираясь друг у друга по какому-нибудь торжественному поводу, либо просто выбираясь за город. Однажды мы отправились на берег какого-то озера купаться и загорать: Андрей жарил шашлыки, а Ромка по своему обыкновению пытался завести знакомство с какими-то девушками, облюбовавшими место поблизости. Потом неожиданно хлынул ливень, пришлось организовывать спешную эвакуацию, и в суматохе недожаренные шашлыки благополучно утонули вместе с мангалом в озере, потом мы, мокрые, но довольные, еще час ждали на перроне опаздывающую электричку.
В другой раз Роман пригласил нас в поездку за грибами на свежеприобретенных им «Жигулях» ядовито-зеленого цвета, заставших в свои лучшие годы еще период глубокого застоя. Естественно, мы собрали по полной корзине подосиновиков и белых, естественно, на обратном пути заблудились и выбрались на шоссе лишь затемно, после чего своенравный «Жигуль» решил сломаться точно на полпути к городу. Толкая его в полной темноте, мы умудрились опрокинуть машину в канаву, откуда под утро нас вместе с грибами вытянул проезжавший мимо трактор.