Страница 31 из 83
Встреча состоялась в небольшом подземном ресторанчике, одном из тех, которыми столь богата Москва. Уютный кабинет на четыре персоны, тихая музыка, ненавязчивый сервис… Пятерка охранников, причем двое — псионы, еще двое изображают влюбленную парочку в общем зале, в пространстве ощущается тонкая вязь блокирующего подслушивание знака. При моем появлении сидевший за столиком человек поднялся и с искренней дружелюбной улыбкой на лице протянул руку:
— Здравствуйте, Виктор Андреевич! — Он с явным любопытством смотрел на меня. — Вот вы какой!
— На фотографии я выгляжу иначе.
Общаться с обычными людьми сильному псиону сложно. Мы не нуждаемся в принятых формулах вежливости, игнорируем мелкую ложь, нас нельзя обмануть заученными невербальными жестами или маскирующими ауру артефактами. С нами даже вслух говорить не обязательно. Начиная уровня с пятого, псион видит суть разговора, истинный его смысл и подоплеку. Поэтому в ответ на фразу «Сегодня в Большом идет интересный спектакль» он вполне может выдать нечто вроде «Боюсь, я не готов к семейной жизни», минуя разом многочисленные промежуточные этапы. Лгать бесполезно, наилучшей и единственно возможной тактикой является полная, абсолютная честность.
Каменев об этом знал и намерения скрывать не пытался. Защита на нем стояла стандартная, руку он, по примеру некоторых суеверных затейников, тонким слоем клея не покрывал, ментаты его драгоценные мозги круглосуточно не охраняли. Пожелай я считать его мысли, трудностей бы не испытал никаких.
— Здесь готовят очень хорошую баранину, попробуйте.
— Доверюсь вашему вкусу.
Несмотря на легкую эманацию смерти живого существа, отказываться от мясных блюд большинство псионов не спешит. Все хорошо в меру. Иногда лучше перейти на вегетарианскую диету, перед призывом темных сущностей полезно включить в рацион сырые мясо и рыбу. Хотя, конечно, находятся умники, проповедующие пользу растительной пищи даже некромантам.
Спустя несколько минут молчаливый официант принес дымящееся блюдо и аккуратно завернутые в белоснежную салфетку столовые приборы. Ловко сняв с подноса тарелку, он положил рядом со мной винную карту. Мой собеседник терпеливо ждал, пока я, вооружившись ножом и вилкой, снял первую пробу с предложенного кушанья.
— Неплохо, — оценил я.
— Да, я сюда частенько захожу. Люблю, знаете ли, хорошо поесть, посидеть в теплой компании. — Каменев слегка усмехнулся. — Сколько о вреде жирной пищи ни тверди, а брюхо все равно своего требует. Повар — настоящий казах, готовит по старинке, барашек еще утром на пастбище блеял. Рекомендую местечко — здесь умеют сохранить вкус еды.
— В Москве я обычно бываю проездом. Но за совет благодарен.
— О, не стоит! Буду только рад видеть вас почаще.
— Приятное исключение на фоне многих ваших коллег. — В ответ на мое замечание он слегка насторожился. — Большинство современных политиков общества ментатов избегают.
— Скажете, безосновательно?
— Нет, отчего же. Тем более странно слышать от вас подобное приглашение.
— Ну, причин доверять вам у меня две. — Сергей Иванович вытер губы салфеткой, посмотрел мне прямо в глаза и слегка наклонился вперед, непроизвольно сосредотачивая на себе внимание. Профессиональная привычка, если можно так выразиться. — Курс лекций по этике телепатии, прочитанный вами в Академии, дает неплохое представление о личности автора. Наши психологи используют их как основной рабочий материал, когда приходит время писать о вас диссертацию или составить отчет для начальства. Брошюра пользуется популярностью и переведена почти на все языки мира.
Судя по поступающим на мой банковский счет авторским отчислениям, он прав.
— Вторая причина?
— Если бы наша возня была Аскету интересна, он давно выбрал бы одну из сторон и играл за нее, — витиевато выразился Каменев. — Защититься от вас, насколько я понимаю, нельзя?
Мимикой он владел прекрасно, но тревожно пульсирующая аура показывала, с каким напряжением политик ждет ответа. Надеется услышать и боится его.
— Почти нельзя.
— Тогда должен заметить, что ваши способности пропадают втуне. Странно, что вы редко их используете.
Не столь уж и редко. Впрочем, знать об этом моему собеседнику ни к чему.
— Сколько в мире псионов шестого уровня?
— Человек сто, — слегка удивился резкому переходу Каменев. — Девяносто три, по последним подтвержденным данным.
— Триста шесть, если учитывать Хуана «Иглу» Альвареса, впервые сотворившего знак-шестерку неделю назад, — уведомил я его. — Причем в точности цифры я не уверен. Из них только треть ставит государственные структуры в известность о своих возможностях, хотя материальные и статусные блага с официальным признанием нового уровня просто зашкаливают за небеса. Даже в Америке. Как вы думаете, почему?
— Не знаю.
Честный ответ.
— Мы — индивидуалисты.
— Но есть же Таггарт, Фролов, Иванов, Ким Тэ Чжу, Ичикава, Смолянинов, Караджич…
— Которые занимаются любимым делом, — невежливо перебил я начавшего перечислять известных псионов, занимавших важные посты, Каменева. — Припомните биографию любого из них. Они часто ходят по грани, нарушают инструкции, действуют наперекор приказам начальства и упорно отказываются переходить на другую работу. С повышением или без. Даже Паладин, помешанный на армейской дисциплине догматик, и тот трижды попадал под трибунал.
— Туше! — вскинул руки Сергей Иванович.
Мы какое-то время помолчали под звуки разливавшегося в полумраке ресторана тихого джаза. Я просто смаковал кофе — кухня в ресторане действительно замечательная, — мой собеседник, кажется, думал о том, как использовать факт нашей встречи с пользой для себя. По крайней мере, именно так я интерпретировал случайно пойманный отголосок его мыслей. Он молодец. Слегка прощупал почву, увидел, что близко сотрудничать объект его интереса не намерен, мгновенно уловил прозвучавшие намеки и теперь заново просчитывал ситуацию. Еще ему жутко хотелось спросить об источниках моей информированности, однако он понимал, что правдивого ответа не получит. С какой стати? Мы, ментаты, часто общаемся между собой на самые разные темы, иногда к нам приходят с очень личными, конфиденциальными проблемами. Посторонним незачем знать о наших делах.
Собирается предложить бартер. Он помогает мне сейчас — в обмен на мою помощь потом. Не выйдет, мил человек.
— И все-таки нельзя сказать, что вам совершенно ничего не нужно, — наконец прервал затянувшуюся паузу Каменев.
— Я мог бы сослаться на озабоченность судьбой человеческой расы. — От услышанного пассажа Каменев растерянно сморгнул. Я же продолжал с невозмутимым видом: — Но не сошлюсь. Просто помогаю Призраку в его расследовании.
— Странно, что ему потребовалась ваша помощь.
— Он боится опоздать.
— Я плохо понимаю, откуда такая тревога. Ведь случаев заражения… одержимости… не слишком много?
— Для начала маленькой революции хватит, — прикинул я. — Шутка. Основная версия состоит в том, что кто-то неизвестный, вернее, группа неизвестных обладает чрезвычайно сильными ментальными способностями. И использует их в своих интересах — с какой-то пока не ясной для нас целью.
Прослушав короткий пересказ наших с Фроловым похождений, Каменев нервно поджал губы. Похоже, ему докладывали о сложившейся ситуации несколько иначе. Зачастую достаточно слегка сместить акценты, чуть-чуть утаить, чтобы сведения выглядели совершенно отличными от реальности. Вот и ситуация с одержимыми может выглядеть в устах одного информатора тяжелейшим проколом спецслужб, ошибкой, которую они лихорадочно пытаются исправить; или же серьезной проблемой, недавно обнаруженной и требующей кардинальных мер для исправления.
Забавно было смотреть, как он задергался. Каменев фактически сам пообещал всемерную поддержку, взамен не попросив почти ничего.
— Надеюсь, вы сообщите мне о результатах?
— Конечно. — Кажется, его удивила моя покладистость. — Призрак будет держать вас в курсе дела.