Предсказанная

Постепенно он научился входить в это состояние намеренно. Достаточно было вызвать в себе определенное ощущение — белый свет, заливающий глаза, и в нем видна только фигура противника. И уйти — в сторону и вверх. При этом он мог еще что-то говорить, мог и вернуться к контролю, если ситуация не доходила до кризиса. Так вчера он готов был всерьез драться с Серебряным, но удержался, ибо нужды не возникло.

Когда явились хозяева, Вадим мирно сидел на бревнах, из которых был сложен мост. Вспоминал прошлое, перебирал в уме лица, ситуации, в которых приходилось применять силу. Ему казалось, что в любой момент понадобится делать это опять. Пружину в груди нужно было держать туго скрученной.

В центре двора из воздуха соткались две фигуры, и в первый момент музыкант даже не понял, на кого смотрит, и кто смотрит на него. Только вдруг повеяло ледяным парализующим ужасом. Вадим замер, не в силах ни подняться, ни позвать на помощь. А ведь еще ничего пока не случилось. Просто два человека в длинных пыльно-серых одеяниях стояли метрах в пяти перед ним. Близнецы. Совершенно одинаковые лица, фигуры. Даже волосы лежат одинаково. Серая кожа, пепельные волосы, асфальтового цвета губы. Ни единой яркой краски, серый цвет, и тот — блеклый, застиранный до неприятного оттенка.

С огромным трудом — каждое движение глазных мышц стоило фантастических усилий, — Вадим отвел взгляд. Но ужас не отпустил, напротив, стал более цепким. Зазубренный хоботок клеща впился в солнечное сплетение и начал выкачивать жизненную энергию. Сквозь туман слабости Вадим удивился — хорошо же начинался первый контакт! Потом его словно притянули поближе, рассмотрели, и небрежно отбросили на прежнее место. Комок тепла ударился в грудь и растекся по мышцам. Все, что у него невольно забрали, было возвращено. Кроме возможности двигаться.

Краем глаза Вадим увидел Флейтиста, стоявшего у дверей башни. Он предупреждающе вскинул ладонь, и жест был вполне ясен — «не делай ничего». Даже постарайся Вадим ослушаться, не вышло бы: двигаться он не мог. Так и сидел: руки на коленях, спина ссутулена, голова опущена. Неподалеку со злым выражением лица замерла Софья. Судя по бешеному напряжению губ и скул, она силилась избавиться от паралича. Парочка ненадолго повернулась к ней — симметричное движение, словно оба «пыльных человека» были сшиты невидимыми нитями. Потом оковы спали.

Вадим немедленно вскочил на ноги, но приближаться не стал. Помнил предупреждение Флейтиста. Больше всего его волновало, где сейчас Анна. С кем — он знал, с Серебряным. Но можно ли было ему доверять? Пришлось признать, что в любом случае — больше, чем себе. В загадочном и непонятном мире, где магия — реальная сила, у Серебряного было куда больше шансов принести пользу. Он хотя бы понимал, что за чудеса происходят вокруг и как с ними бороться. Вадим же до сих пор не мог избавиться от ощущения, что все происходящее — цирк с ловкими фокусниками.

Но парочка «близнецов» напротив на фокусников уже не походила. Впрочем, и тут о магии Вадим думать не стал. Когда-то он прочитал пару десятков книг о биоэнергетике, по бесконтактной терапии и даже сунулся в «Диагностику кармы». Оттуда его вынесло довольно быстро. А вот в менее мистических по духу текстах он нашел много интересного и знакомого по собственному опыту. Сейчас Вадим лихорадочно вспоминал защитные приемы при энергетической агрессии. Как назло, ничего полезного на ум не приходило. Только всяческая чушь. Впрочем, идея ответить на проецируемый страх агрессией показалась очень подходящей. Увы — не в данной ситуации.

На какое-то мгновение во дворе застыли все — и хозяева, и их пленники. Потом уже сделала пару шагов к Вадиму Софья, появились в дверях Анна и Серебряный. Но был миг полной неподвижности, он показался страшнее всего. Трудно бороться с пауком, если ты — муха, застрявшая в паутине. Здесь же еще хуже — не паутина, но янтарь чужой воли, чужой силы, а люди только мошки в нем. Игрушка или украшение в жестоких руках…

Потом Флейтист заговорил, и Вадим обратился в слух. Такого голоса у старшего музыкант еще не слышал. Предельно выверенные интонации и тембр. Четкая мелодия — словно пела флейта, но никакой флейте не под силу было соблюдать столь тонкий баланс между угрозой и мягкостью, предупреждением и изящной демонстрацией сил.

— Мы просим прощения за невольное вторжение. Другого укрытия мы найти не могли. И покинуть его не можем также. Благодарим за гостеприимство.

Серые ответили хором, и Вадим подумал, что это вообще одно существо, только почему-то в двух телах. Голоса были резкие, скрипучие, но и в них звучала бездна оттенков, свойственных речи опытных дипломатов.

— Рады предоставить убежище. Принимаем вашу благодарность. Надеемся на взаимопонимание в вопросах цены вашей безопасности.

Вадим никогда не был мастером ведения деловых переговоров, но и он понял, что — началось. Сейчас их с Анной будут разыгрывать, как лот на антикварном аукционе. Только вместо денег в ход пойдут намеки и угрозы, демонстрации силы и перспектив. Оставалось только надеяться, что Флейтист сможет перебить любую ставку хозяев.

— Взаимопонимание согревает сердца, — отделался округлой улыбкой Флейтист. — И оно воистину бесценно.

— Были бы рады видеть вас в качестве гостей еще долго. Обмен знаниями между нами желателен.

«Вот, значит, как?» — удивился Вадим. — «Мы думали, что нас будут пытать и шантажировать, а собираются — учить? Интересно, чему и как. И зачем им это нужно?». Следом пришло понимание: под маской обучения очень легко спровоцировать на любые нужные действия. Назвать их упражнениями и заставить совершить. Вадиму было интересно, согласится ли Флейтист на такое «милое» предложение. Худой мир лучше доброй ссоры, конечно — особенно если находишься на чужой территории. Но игра слишком опасна.

— Благодарим и за это предложение. И знания, открытые с чистыми помыслами, бесценны. — Судя по всему, Флейтист думал примерно о том же.

— Любое знание имеет цену, — проскрежетали близнецы после паузы. Видимо, то скрипели мозги, пытающиеся сосчитать все смыслы, вложенные Флейтистом в свою реплику.

— Есть цена, которую нет смысла платить, ибо знание, купленное такой ценой, уже не принесет плодов.

— Тот, кто думает о выгоде, стремясь к знанию, никогда не станет мудрым.

Вадим не подозревал, что парочка так быстро перейдет к банальным оскорблениям, замаскированным под философию. Это было удивительно. Видимо, в Безвременье риторика не была в почете. Им бы стоило поучиться у людей, способных часами болтать ни о чем — с умным видом и соблюдая строжайшую корректность.

— Любые ягоды можно есть, но некоторые — лишь один раз. Лишь неразумные дети тянут в рот яркий плод, не думая о дереве, на котором он вырос.

Анна улыбалась, прислушиваясь к перепалке. Она чинно держалась чуть позади Серебряного, а тот стоял, прислонившись к двери и старательно делал надменное лицо. Получалось отлично. «Говорите, говорите», — было написано на физиономии. — «Только не вздумайте переходить к действиям».

Парочка призадумалась. Явление в качестве мудрецов с фолиантом в руке и фигой в кармане торжественно провалилось. Далее, видимо, наступала очередь силовых действий. Вадим насторожился, прикидывая, что будет делать, если почувствует явную угрозу. Самым удобным вариантом было — удрать по мосту за крепостную стену. Флейтист эту идею одобрил бы. Однако ж показывать близнецам спину и пятки не хотелось, оставлять Анну — тем более.

Игнорируя предчувствия и прогнозы Вадима, продолжался бесплодный треп.

— Гостеприимство — долг хозяина, уважение к хозяину — долг гостя.

— Хоть нас трудно назвать гостями, ибо мы оказались здесь не по своему желанию, но мы чтим ваше гостеприимство и добрую волю, с которой оно оказано, — парировал Флейтист.

Вадим едва не захлопал в ладоши. Командир ухитрился и намекнуть на то, что на законы гостеприимства уповать не стоит, и на то, что хозяев замка он видал в гробу в белых тапочках. И при этом — витиеватая вежливость, в которой трудно найти зацепку для ссоры.