Выкормыш

— Много ты знаешь. Да это еще бабушка надвое сказала. Ничто не мешает мне завтра окочуриться без всякой на то причины или лет через пять начать стремительно стареть, — Белка взглянула на часы. — Скоро выброс, Миша. Если поторопиться, то времени хватит дойти до подвала.

Напарники поднялись и направились в конец зала. Там Белка остановилась и, тщательно обследовав кусок стены, отодвинула панель. За ней скрывался точно такой же «домофон», как и перед дверью в подземную лабораторию. На этот раз Зося приложила всю ладонь. И тут же часть стены перед сталкерами словно растаяла, открыв вид на внутренность пещеры, где они совсем недавно ночевали.

— Иди, Миша, — улыбнулась Белка, — будь аккуратен на аномалиях. Как войдешь в Мираж, смотри на тропу, не отрываясь. Мутантов там нет. Только морок. Мы сами эту защиту ставили.

— А ты? — удивленно спросил журналист.

— А я останусь, — улыбка Зося стала еще более грустной, — я вам чужая, Миша. Меня Зона вскормила. Я ее выкормыш. Людям со мной опасно. Я остаюсь.

Кадр на несколько секунд замер в растерянности, но потом сдвинул брови и резко поднырнул Белке под руку.

— Размечталась, — буркнул он, перекидывая девушку через плечо, и шагнул сквозь невидимую стену. На секунду ему показалось, что его с ног до головы облили холодной водой, только одежда почему-то осталась сухая. Миновав стену, он споткнулся, и вместе со своей ношей рухнул на землю.

Зося тут же вскочила, и метнулась обратно, но ее руки лишь наткнулись на плотную стену искусственной пещеры.

— Зачем ты это сделал? — она в ярости повернулась к Мише. — Зачем?!

— Я не намерен способствовать твоему самопогребению. Белка, мне все равно, какими жуткими качествами ты обладаешь. Поверь мне, на земле существуют гораздо более страшные люди. Важнее то, какое у тебя сердце.

Несколько минут они в молчании смотрели друг на друга. Потом Белка поднялась и направилась к выходу.

— Пошли. Не успеем до выброса иначе.

Сталкеры одолели Полигон достаточно быстро. Выходя из него, Миша обернулся.

— Почему отсюда нет выхода?

— Пси-излучение, — отозвалась все еще обижавшаяся Белка, — выйти можно с любой стороны, только этого не видно. Человек ходит по кругу, думая, что движется в какую-то сторону. Здесь испытывали некоторые новинки. Поэтому и Полигон. Как странно и обрывочно вспоминается прошлое.

Девушка тоже обернулась, вглядываясь в усеянную аномалиями равнину. В этот момент с сухого дерева, стоящего неподалеку, сорвался сучок, упал на землю, прямо в распахнутые объятия трамплина, и стартовал с бешеной скоростью. Белка покачнулась. Кадр подскочил к ней и обнаружил, что острая высохшая ветка вонзилась ей в грудь, словно осиновый кол, каким-то чудом найдя брешь в защите.

— Не отпускает, — удивленно воскликнула Белка и осела на руки журналиста. — Вот видишь, я же сказала, что ничто не мешает мне окочуриться в ближайшее время.

— Зосенька, не разговаривай, — отозвался Миша, судорожно соображая, что можно сделать.

— Извини, Миха. Кажется, моя легкая дорога заканчивается. Зона меня забирает. Иди, выброс скоро.

Кадр вытащил ветку, впившуюся в грудь девушке, и с тоской посмотрел на рану, зажимая её ладонью. Даже если ничего не пробито — истечет кровью. Такое ранение не перевяжешь нормально. Черт, черт, черт! Что делать? Он в ярости швырнул рюкзак на землю, и опустил руку на пояс. И тут его озарило. Ну конечно! Вдовье Сердце!

Вспоминая последовательность действий на ходу, Мишка выбрал подходящий камень, разорвал свою рубашку и расстелил кусок ткани. Вытащил артефакт, накрыл его другим слоем материи, чтобы осколки не разлетелись. Разрядил автомат и изо всех сил ударил по артефакту прикладом.

— Надо остудить, — тихо подсказала Белка, но остудить было нечем. Миша, осознавая свое бессилие, ударил прикладом снова, и снова, и снова. Отчаянно, выплескивая на чудо-камень ярость и слепую надежду умирающего. После третьего удара артефакт внезапно рассыпался.

Быстро соорудив повязку, Миша примотал ее к Белке бинтом из аптечки. Перезарядил автомат, взвалил девушку на плечо, и что есть силы, побежал вперед. Время уходило.

Мираж встретил его почти приветливо. То ли сознание журналиста было занято одной назойливой мыслью — успеть, то ли по другой причине, но лес сталкеры прошли без приключений. Зося периодически теряла сознание от боли, иногда стонала, стиснув зубы, но Миша приказал себе не обращать внимания, осознавая, что иначе не успеет.

Уже понимая, что катастрофически не успевает, Мишка ввалился в деревню и без сил опустился на землю, аккуратно уложив Белку. Нет, они не дойдут до подвала. Надо искать другую нычку.

Внезапно раздавшийся шум мотора отвлек его от горестных мыслей. Кадр схватился за автомат.

Из-за околицы выскочил уазик и, подпрыгивая на ухабах, понесся по направлению к кордону. Около сталкеров автомобиль притормозил, взметнув облако пыли.

— Кадр, ты? — окликнул знакомый голос, и у Миши затеплилась надежда.

— Я, Лось, привет. Белка ранена, — журналист поднялся, подхватил девушку на руки и шагнул к уазику.

— Садитесь скорее, — откликнулся молодой парень, — до выброса полтора часа. Успеем.

Машина неслась по Зоне, старательно объезжая притихшие перед выбросом аномалии. Несколько раз ее пытались атаковать псевдособаки, кабаны, но Мишка отстреливал их, высунув автомат в окошко.

Уже на подъезде к Кордону Лось повернул голову и сказал:

— Ты меня извини, брат, что я тогда на Свалке к тебе прицепился. Зло взяло.

— Забыли, брат, — отозвался Мишка, — главное — что у тебя в сердце…