Круг Девятирога

Императору на вид было лет сорок. Облачённый в шитый золотом синий мундир, он сидел в глубоком кресле под помпезным балдахином и о чём-то беседовал с почтительно склонившимся уже виденным мною атак-гроссером, поглаживая бородку a la Николай II большим пальцем правой руки. Ноготь этого пальца блестел серебром – по-видимому, знак принадлежности к высшей касте, потому что атак-редеры, выстроившиеся в шеренгу по обеим сторонам трона, сложив руки на груди, также выставляли напоказ свои серебряные ногти. Я обратил внимание на то, что их шестеро, а не семеро, как говорил Рани. За каждым атак-редером стояли два оруженосца, торжественно держащие вооружение охотника: длинноствольный карабин и короткий меч в богатых ножнах, рукоять которого имела довольно странную для такого оружия форму.

Нас, звенящих оковами, вывели и построили в шеренгу напротив свиты. Император произнёс несколько слов на незнакомом языке. Атак-гроссер что-то коротко ответил, затем подошёл к нам и остановился напротив меня.

– Мне приказано передать тебе, Четыреста Двадцать Первый, что у тебя имеется всего лишь один шанс, – произнёс он, сверля меня холодным взглядом серых глаз. Боковым зрением я увидел, как при этих словах головы моих товарищей по несчастью как по команде повернулись в мою сторону. – Если скажешь, где ты спрятал Камень Ол, то император обещает, что ты умрёшь от старости.

– Меня зовут Ланс. В отряде Неутомимых я никогда не служил, – ответил я.

– У тебя есть время до рассвета, – продолжил тот, не обращая внимания на мои слова. – Если утром ты будешь здесь с рассказом о том, где находится Камень Ол, обещание императора остаётся в силе. В ином случае не надейся даже на Башню Спасения.

По знаку распорядителя шестеро слуг вынесли кирасы, более похожие на бронежилеты – металлические пластины, обтянутые материей и снабжённые ремешками креплений. На каждой спереди и сзади красовались нарисованные жёлтой краской четырёхугольные звёзды. На всех кирасах – разное количество. Император ткнул пальцем в мою сторону, и один из слуг всучил мне тяжеленную кирасу с одной большой звездой. Кирасу с пятью маленькими звёздами получил Рани, с четырьмя – Авер, с тремя – Марк. Две звезды достались Ил. Кирасу с одной маленькой звездой слуга презрительно бросил в руки А-Ту. Для Ос кирасы не осталось, и два автоматчика повели её обратно.

– Повезло, – завистливо пробормотал ей вслед Авер. Ос резко повернулась в его сторону, и губы её на мгновение скривились в улыбке. Почему-то очень не понравилась мне эта улыбка.

Император стал что-то негромко говорить, а атак-гроссер повторял за ним всё слово в слово, но так громко, чтобы слышал каждый. Незнакомая речь – одновременно и гортанная, и содержащая множество «французских» прононсов – резала слух. Шесть жадных взглядов упёрлись в меня, скользя со знака на кирасе к моему лицу и обратно.

– Интересно знать: о чём он там гундосит? – тихо пробормотал Рани.

– Напоминает своим воякам правила игры, – откликнулся Марк. – Тому, кто добудет большую звезду, достанется должность верховного главнокомандующего.

– Ты что, по-ихнему пони… – Рани осёкся от короткого, почти невидимого, но от этого не менее болезненного удара дулом автомата сзади под рёбра.

– С-смирно с-стоять, коз-злы вонюч-чие, когда перед императором находитес-сь! – сквозь зубы просвистел полудюженник.

Император удалился. За ним последовала вся свита. Полудюженник разомкнул сковывавшие нас кандалы. Пока мы подгоняли под себя кирасы, подкатила тележка, которую толкал перед собой разбитной солдатик.

– А ну, становись в очередь за жрачкой! – крикнул он и стал выдавать каждому ранец с провизией, большую, литра на два, флягу с водой и карту местности. Он весело и глупо балагурил, но вдруг, передавая мне ранец, резко замолчал и замер. Подняв взгляд на его лицо, я увидел, что он оторопело смотрит куда-то за моё плечо. Однако, оглянувшись, я не заметил ничего необычного. Солдатик же, торопливо раздав содержимое тележки, удалился чуть ли не бегом.

– Надо поторапливаться, – сказал Марк. – Неплохо бы до захода солнца отыскать скорострелы.

Забросив за плечи ранцы, мы сверились с картой и торопливо устремились в каменные джунгли. Идти оказалось очень сложно. Лабиринт плато не изобиловал ровными поверхностями, в основном приходилось скакать по завалам из крупных валунов или пробираться по гравийным осыпям. К тому же ориентиры встречались редко, а незнакомые знаки на карте чаще сбивали, нежели помогали найти правильный путь. Тем не менее, сверяясь с картой в очередной раз, я понял, что мы где-то рядом с тем местом, где нас ждут автоматы. И в этот момент раздался пронзительный визг Ил. Она стояла с выражением дичайшего ужаса на лице и указывала пальцем в боковой проход. Подбежав к ней ближе, я увидел, кого она так испугалась: между камнями, пригнув к земле острую морду и злобно скалясь, стояла крысобака. То, что это именно крысобака, я определил сразу, хотя до этого мне не приходилось встречать ни одной. Более точного названия для этого животного не придумать: почти голая бурая крыса размером с поросёнка на длинных мускулистых ногах; громадную пасть венчают острые конические зубы, смыкающиеся как капкан, не оставляя между собой промежутков; длинный хвост, похожий на половину удава, настолько гибок и мускулист, что выполняет роль ещё одной конечности.

– Не бойся, сейчас я её… – Я поднял увесистый булыжник и с силой швырнул в тварь, однако та непостижимым образом увернулась и продолжала медленно приближаться, свирепо глядя на меня налитыми кровью маленькими глазками.

– Ах, так! – сердито пробормотал я. – Ну что ж, встретимся поближе…

Острый кусок породы, похожий на каменный нож, удобно лёг в мою ладонь. Сделав пару шагов вперёд, я приготовился к нападению хищника.

– Постарайся, чтобы она тебя не укусила, – дрожащим голосом сказала Ил. – У них зубы поганые, могут кровь заразить.

– Не бойся, не сможет. – С одним зверем я бы справился. Но в этот момент из-за утёса показалась вторая крысобака. За ней третья, четвёртая… Ещё, ещё…

– Все вверх, на камень! – скомандовал я. – Попробую их задержать!

Повторять не пришлось. Все дружно кинулись к скале и стали карабкаться наверх. Увидев, что добыча от них ускользает, крысобаки истошно завизжали и бросились вперёд.

Нет, я бы их не сдержал. Они бы меня смели, растоптали и разорвали на клочки. И мои спутники не смогли бы подняться по почти отвесной скале хотя бы на пару метров. Но тут с соседнего утёса ударила длинная автоматная очередь. Во все стороны брызнула кровь, раздались истерические визги раненых животных. Первая волна крысобак рухнула и, прокатившись по инерции несколько метров, забилась в конвульсиях. Остальные в замешательстве остановились. Воспользовавшись этим, мы быстро, помогая друг другу, вскарабкались наверх, и только здесь, на высоте примерно семи метров, смогли отдышаться и осмотреться.

На краю соседнего утёса, свесив вниз ноги и положив на колени автомат, сидел тот самый солдатик, который раздавал нам ранцы. Он с интересом наблюдал за тем, что происходило внизу.

– Привет! Давно не виделись! – крикнул он нам и помахал рукой.

– Привет, Джой! – откликнулась Ил. – Как ты сюда попал?

– Да вот проходил мимо, дай, думаю, помогу ребятам.

– Кто это? – подозрительно спросил Авер у Ил.

– Джой? Просто… парень с нашей улицы. Его год назад забрали служить в имперскую пехоту.

– Подосланный он, никак не иначе, – проворчал Авер.

– Да что за чушь ты говоришь?! – возмутилась Ил. – Тогда зачем бы он нас спасал?

– Да чтобы «дичь» целее была!

К этому времени крысобаки уже оправились от шока. Вниз мы старались не смотреть: противно. Уцелевшие твари пожирали трупы убитых, противно визжа и дерясь из-за каждого куска. Животных оставалось ещё очень много, не менее полусотни. Возле трупов уже образовалась огромная толчея. Те же, кто не сумел протолкнуться к месту кровавого пиршества, скакали вокруг утёсов, плотоядно глядя на нас. Некоторые пытались карабкаться вверх, причём небезуспешно, цепляясь за камни когтями, зубами, помогая себе хвостом. Самых талантливых «скалолазов» пришлось сбивать камнями. Сваливаясь, они ещё больше увеличивали царивший внизу хаос. Однако долго так продолжаться не могло. Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом. С наступлением темноты мы перестанем видеть крысобак, и они в конце концов доберутся до нас.