Страница 12 из 41
– Сам знаешь. В замке много ведьм будет. Спроси кого-нибудь из них.
– Проклятий не существует.
– Ну, не скажи… – она снова с хрустом вгрызлась в яблоко.
Она сидела, он стоял напротив нее, и молчание между ними было мирное и почти понимающее. Даже разговаривать было ненужно.
Темные глаза снова обратились на нее. Наемник перестал рассматривать горизонт.
– Ты хоть понимаешь насколько все это серьезно?
– Отлично понимаю. Так ты не соврал, сынок виконта не будет злиться?
– Будет. Но завтра мы уедем, и он остынет. Позже он даже не вспомнит твоего лица.
– Твоя заслуга?
– С чего ты решила, что я умею подобное?
Вопрос на вопрос. Ей казалось они могут отбрехиваться так вечность, но это не раздражало и было даже забавно.
– Есть в тебе что-то… – она не закончила. Она и сама не знала, как закончить эту фразу. Просто что-то. Не странность, не дар, не проклятье. А что-то, заставляющее снова обернуться, вглядеться внимательнее, цепляющее как крючок глупую рыбу. Что-то. – Так почему не вспомнит?
– У его светлости Агрека короткая память и вспыльчивый нрав. Он быстро отходит.
– В мир иной, – не удержалась и добавила она. Вытащила из корзинки второе яблоко. – Хочешь?
Наемник взял, тоже вгрызся с хрустом. Ведьма усмехнулась. Она думала, он осторожнее.
– Если в замке предложат угощение другие ведьмы, лучше не бери.
– Слушаюсь, – неожиданно улыбнулся Селдон и снова откусил от яблока…
– И что там случилось на самом деле? – спросила я. Завезла она меня далеко, стремясь уйти от любой погони, и возвращаться было уже поздно. Поэтому мы устроили костер, я вытащила из седельной сумки остатки припасов и разделила на двоих. – Ты действительно навела на него проклятье?
– А если и я? То что ты сделаешь? – прищурилась Малка.
Я посмотрела на нее, прикидывая. Ведьма была немалой силы, но и со мной ей так просто не справиться. Пока она будет волосок выдирать, да заговор шептать, я ее уже заклинанием поджарю. И ведьма это понимала. Чутье у них на неприятности, как у нечисти. Поэтому мы сидели по разные стороны костра, приглядываясь друг к другу и осторожничая, но ничего не делали.
– Расскажи, как все было.
– Это не я. Да разве поверишь ты, инквизитор? – с досадой бросила ведьма.
Костер взметал вверх клочья искр, близко, близко к сидящей девушке. Кажется, вот-вот займется, заполыхает край платья. Звезды раскинулись по всему небосводу, звезды ярко сияли и переливались драгоценным блеском королевской сокровищницы.
Плохой Малка мне не казалась. Себе на уме, как и все ведьмы. Но не помешанная на мести всему человечеству маньячка.
– Поверю, – буркнула я. – Меня уже утром за ведьму приняли. Недружелюбные здешние аристократы какие-то.
Она посмотрела на меня тем же непроницаемым взглядом.
– Напоролись на тебя, значит, инквизитор? Ужо повезло мне, что пути пересеклись.
– Опять иволги? Или еще какие-нибудь приметы?
– Не смейся, инквизитор.
– Это нервное, – буркнула я.
– Задержишь меня? – Я неопределенно дернула плечами.
– Нет. Инквизиция Святого ордена состава преступления не нашла. И куда теперь подашься?
– В другой город, травницы везде нужны.
Она задумчиво смотрела в огонь. Говорить нам было не о чем.
…Внутреннее убранство замка поражало. Прежде всего своим простором. Такое большое пустое пространство залов она видела только в соборе старых богов, но там была умиротворяющая тишина и запах ароматических трав, а здесь носились слуги, толкались, орали и все равно простора было много – высокие потолки, мраморные полы и лестницы, разукрашенная лепнина на стенах. Но смотреть долго не пришлось, ее сразу же проводили в покои хозяина замка. Селдон и проводил.
«Из каких ты мест, Селдон? Издалека?» – хотелось спросить ей.
Он смотрел на нее сверху вниз, высокий худощавый. Темный. Потерявший и обретший что-то, как отлетевший от ветки лист. Ни корней, ни привязанностей, ни любви, ни судьбы. Разорванная линия жизни на ладони. Страшно.
Старик был костляв и неприятен. Запавшие глаза, заострившееся лицо с желтой кожей, больше похожее на череп. Он возлежал на широкой кровати с балдахином, обложенный со всех сторон подушками. Несмотря на жару, старик мерз.
Малка заходила вокруг кровати. С дурными проклятьями осторожней надо, как бы на кого другого не перекинуть.
От старика пахло смертью. Вереском могильных курганов, мокрой землей. Болотными лютиками. Тяжело находиться с ним в одной комнате. Не стоит двадцати золотых.
Она лечила его от луны до луны, дин проходили за днями, и чем дальше, тем более омерзительным казался старик. Много народу сгубил. Но служил ему зачем-то Селдон, и было интересно ей. А потом она узнала.
Надежда бывает даже у проклятых…
…Они решили не выпускать ее из замка. Стража набежала. Было жарко и очень тихо. Жара валилась на землю, как тяжелый ком отсыревшего старого одеяла. Не продохнуть. Малка комкала кончиками пальцев шляпу, ощущая ее старую жесткую ткань, и пахло соломой из конюшни, пылью, разгоряченной на солнце кожей.
Она швырнула шляпу вверх. Она взлетела черной птицей, злым вороном, ринувшись выклевать им глаза. Бравые воины с матюками присели, закрыв руками головы. Поймала шляпу. Простейший трюк по отвлечению внимания. Каждый второй ярмарочный колдун такое покажет. И каждый первый карманный вор даже без магии.
Ведьма отряхнула шляпу от пыли, посмотрела на них с усмешкой. Стоит лишь испугаться, дать слабину, и солнечный день может обернуться ночным кошмаром.
Ее следы сделали круг. Малка топнула ногой. Кто-то хмыкнул:
– Ну и? Это все, ведьма?
– Обернись, – сказала она.
Спрашивающий медленно повернулся. И заорал. Они все заорали одновременно, глядя друг на друга, не людей на месте товарищей увидели, а упырей плотоядных. Небольшой наложенный морок в пределах очерченного круга. Как выскочили, так сразу все рассеялось. Но ведьмы уже не было…
– Если хочешь правду, то было на нем проклятье. Еще до меня. Зла он много натворил, от черноты сердца и образовалось.
– Только от черноты?
– Да нет, – пожала плечами ведьма. – Постарался кое-кто и до меня. Я помогала, лечила, а потом узнала, что хочет он навечно подчинить меня, как подчинил и одного знакомого мне. Я просила за него, но он не позволил ему уйти.
– И?
– Тогда я ушла. А Эсхесс захотел вернуть меня любой ценой, даже если придется связать и привести насильно. А ведь мог бы добром попробовать. Но не такой человек. Не плюй в колодец, из которого пьешь, – глубокомысленно сказала ведьма. – Потом бедой обернется.
– Не плюй в колодец, который несет золотые яйца. – соглаислась я. – Может расскажешь что-нибудь?
– Нет.
На том и замолчали.
– Что ведьма, что инквизитор, – ворчал Вахим, ходя кругами вокруг меча в полу. – Одни убытки.
Выдалбливать, что ли? У сынка Эсхесса силенок вытащить не оказалось, расплевался и ушел, пристыженный. Может, завтра вернется. Хотя всеми клятвами клялся, что сюда больше и не завернет, вовеки ибо оскорбили его. Как тут не оскорбиться, когда вся деревня собралась да еще пальцем тыкала. С одной стороны коли посмотреть, это хорошо. Трактирщик сынков виконта не любил. Всех поголовно. Грубят, не платят, столы ломают. А вот с другой… Служанки об эту железяку клятую спотыкаются, торчит посередь трактира как заноза в заду.
Потом подумал и кликнул Фельку.
– Краску тащи. Ту, которой окна мазали. И доску какую-нибудь.
– Зачем, хозяин? – осоловело моргнула служанка.
– Вывеску делать будем.
Трактирщик опять почесал в затылке, кашлянул и посмотрел на меч. А хороший меч. Рукоять дорогая, изукрашенная. Лезвие блестит, словно подмигивает. Почистить его еще, натереть. Авось, клюнут. Дурни всегда найдутся. Потом кряхтя сел за стол, пододвинул к себе лист дешевой писчей бумаги и стал неспешно на черновике складывать слова, то и дело приостанавливаясь и закусывая перо.
«Меч. Волшебный. Инквизитором оброненный.