Страница 24 из 24
- Ступайте пока! - закончил он, вставая. - Увидите меня только перед казнью. Я дам вам послание от себя к Гаутаме.
Так как казнь Фрике планировалось привести в исполнение в торжественной обстановке, в присутствии самодержца, двора и толпы (Схем-Мхенг должен был раздавить ему голову на тековой плахе), то убийцу святого велено было тщательно стеречь. Четыре солдата, регулярно сменяясь, не спускали с него глаз. Пагоду Белого Слона окружили целой ротой желтых воинов. Впрочем, пленника кормили, как министра; придворным поварам приказали стараться изо всех сил.
"Меня балуют, как настоящего преступника перед казнью, - с удивлением замечал юноша. - Но легко я им не достанусь!"
Ничто не могло поколебать его уверенности в том, что Бреванн выручит.
На другой день после аудиенции молодой человек увидел, что по стенам его комнаты-камеры во множестве бегают проворные ящерицы, большеголовые, серого цвета с желтыми, зелеными и красными пятнами.
- Ба! У меня гости! Духи Аломпры пришли навестить узника. Дам им поесть - гостей всегда угощают.
Ящерицы с удовольствием поглощали разные лакомства и даже, к великому удивлению Ясы, позволяли трогать себя руками. Тот все время твердил: тау-тай, тау-тай, из чего парижанин заключил, что это и есть ящерица по-бирмански.
На следующие сутки пресмыкающиеся вдруг исчезли. Развлечение кончилось. Опять потянулись часы и дни угрюмой, тоскливой, томительной скуки.
В одно прекрасное утро Фрике вымолвил:
- Э-э! Жить остается только два дня. Послезавтра Белый Слон раздавит ногой драгоценную оболочку, содержащую мой мозг. Но, конечно, Андре и его товарищи ухитрятся меня выручить. Уже просто из любви к искусству желал бы я знать их план... Ба! Ящерицы-то возвратились. Это не иначе, как к добру. Здравствуйте, ящерицы! Добро пожаловать!
Первые утренние часы прошли без приключений. Юноша только обратил внимание на особенную духоту. Он чувствовал себя скверно, как перед сильной грозой.
- Б-р-р! - ворчал парижанин. - Не знаю, что такое творится в воздухе, но только я нервничаю, как кошка. Из моих волос, коснись их гребнем, наверное, искры посыплются.
Вдруг над головой послышалось тихое кваканье вроде лягушачьего. Молодой человек взглянул на потолок. Там, кроме ящериц, никого не было. Квакали, очевидно, они.
Как только раздались эти странные звуки, стражники и Яса стали о чем-то быстро-быстро говорить. Конечно, парижанин не понимал ни слова, но отчетливо разобрал, что они то и дело повторяют: тау-тай, тау-тай.
- Их волнует пение ящериц, - решил он.
Даже Белый Слон, от которого Фрике был отделен перегородкой, метался как остервенелый.
- И ты туда же, свихнувшийся толстяк! Впрочем, немудрено: духота нестерпимая. Точно в печке.
Дворец наполнился невообразимым гомоном. Испуганная челядь металась по коридорам, залам. Три раза протрубил слон - так, что стены задрожали. Словом, начался бешеный переполох, сумятица.
- Вот когда убежать бы! - Юноша весь напрягся, исподлобья поглядывая на охранников и особенно на саблю одного из них.
Послышался подземный удар. Почва заколебалась, все здание зашаталось, затрещало. Перегородка, отделявшая помещение слона от комнаты смертника, треснула; из трещины посыпались кирпичи.
Отворилась дверь, вбежали испуганные солдаты и слоновожатые. Одни бросились к пленнику, чтобы укрыть его в безопасное место; другие старались вывести из полуразрушенной пагоды упиравшегося слона.
Этой части императорского дворца действительно грозила большая опасность.
"Ну, минута настала, - собрался с духом осужденный. - Бедного мальчугана я оставлю здесь, среди его соотечественников. Будем надеяться, что кто-нибудь заменит ему отца. А сам покину дворец, вырвусь из города и побегу к реке".
Все эти соображения разом пронеслись в его голове. Он бросился на одного из стражников, выхватил у него саблю и, ловко защищаясь ею, прыгнул к дверям, звонко крикнув напоследок:
- Прочь с дороги! Кишки выпущу!
Как метеор вылетел француз во двор. Дворцовые солдаты сначала опешили, но вскоре опомнились и погнались за ним. Они прекрасно понимали, что за такого важного арестанта, как Фрике, их могли жестоко покарать.
Но как только преследователи выскочили из императорских апартаментов, разрушаемых подземными ударами, на несчастную столицу обрушились новые бедствия, довершившие общее смятение. Дурные предчувствия, связанные со смертью святого, сбывались.
С шипением и свистом пронесся откуда-то взявшийся снаряд и разорвался в самой гуще врагов юноши; многих убило, еще большее количество ранило и покалечило.
- Победа! Победа! - ликовал парижанин.
Он сразу догадался, в чем дело.
- Браво, браво, господин Андре! - торжествовал он. - Но что это? Погибли далеко не все. Эти негодяи собираются бежать за мной, кричат встречным, чтоб меня схватили. Боже, как еще далеко до ворот!.. Ах!.. Всадник в белом пробковом шлеме!.. Дорогой друг! Он штурмует город. Сюда, сюда!.. Ура! Я спасен... Опять торопишься, бедненький Фрике. Не все так просто. Еще рано радоваться.
Выгнанные землетрясением, жители покинули дома и толпились на улицах. Они видели, что чужеземца с криком преследуют стражники, пытаясь его задержать.
В эту самую минуту Бреванн верхом на коне промчался через пролом, пробитый в воротах динамитом, и бросился в толпу, давя людей и стараясь пробиться к парижанину, расчищающему себе дорогу саблей. Не видя рядом всадников, Андре подумал, что друзья струсили и покинули его. Но это было не так.
Просто те немного поотстали - протиснуться через пролом по двое в ряд было нелегко. Но скоро они врубились в толпу, с воем расступившуюся в рассеившуюся в несколько мгновений.
Бреванн бросился к товарищу. Тот отшвырнул изломанную, затупленную саблю и протянул ему руку.
- Господин Андре! Вы опять меня спасли!
- После поговорим! Надобно скорее отступать.
- Как, мы разве не останемся здесь императорами? Хоть ненадолго.
Бреванн невольно рассмеялся, и его дружно поддержал весь отряд.
- Будет шутить. Влезай ко мне за седло - запасной лошади нет. Надо спешить. Через пять минут за нами будут гнаться десять тысяч человек. Да вот и они, смотри!
Бирманцы, видя, что неприятель немногочислен, вооружились кто чем мог и перешли в наступление. Толпа росла с каждой секундой.
Андре и его отряд пустили лошадей вскачь, стремясь уйти от преследователей. Когда проезжали городские ворота, заложили под ними два динамитных патрона. Взрыв произошел в самой гуще толпы. Преследование, разумеется, разом приостановилось.
За городом к отряду присоединились шесть человек резерва. Между тем с яхты капитан Плогоннек продолжал бомбардировать город. Снаряды рвались уже в самом центре императорской резиденции.
Через четверть часа десант был на палубе. Военный флаг спустили. Команда отсалютовала подошедшему английскому пароходу, матросы и пассажиры которого кричали "ура!" смелому французу.
"Голубая Антилопа" поплыла по течению и четыре дня спустя встала на рангунском рейде.
Пополнив запас угля и высадив щедро вознагражденных наемников, яхта вышла в море и растаяла на горизонте.
Конец