Избраное

СОЛОВЬИНЫЙ ЗАКАТ

Ты смотришь вдаль чуть увлажненным взглядом,Держа бокал, сверкающий вином.Мы тридцать лет с тобою всюду рядом,И ничего нам большего не надо,Чем быть, и думать, и шагать вдвоем.О сколько в мире самых разных жен?!Как, впрочем, и мужей, добавим честно!Ах, если б было с юности известно:Как звать «ЕЕ»? И кто тот самый «ОН»?!Ты помнишь: в тех уже далеких днях,Где ветры злы и каждому за тридцать,Мы встретились, как две усталых птицы,Израненные в драмах и боях.Досталось нам с тобою, что скрывать,И бурного и трудного немало:То ты меня в невзгодах выручала,То я тебя кидался защищать.Твердят, что в людях добрые чертыРаспространенней гаденьких и скверных.Возможно, так. Да только зло, наверно,Стократ активней всякой доброты.Мы верили, мы спорили, мечтали,Мы светлое творили, как могли.А недруги ревнивые не спали,А недруги завистливо терзалиИ козни всевозможные плели.За что ж они так зло мутили воду?Злил мой успех и каждый шумный зал.Хор критиков взрывался и стенал,А ты несла стихи сквозь все невзгоды,И голос твой нигде не задрожал.– Ты с ней! Все с ней, – шипели фарисеи,– Смени артистку, не дразни собак!Есть сто актрис и лучше и моднее, –А я шутил: – Ну, коли вам виднее,То лопайте их сами, коли так! –Откуда в мире столько злых людей?Вопрос, наверно, чисто риторический.К примеру, зависть, говоря практически,Порой в сердцах острее всех страстей.И все же сколько благодатных днейСтучалось в сердце радостной жар-птицейВ потоках писем и словах друзей,Стучалось все упрямей и сильней,И до сих пор стучалось и стучится!И разве счастье ярко не сиялоВ восторгах сквозь года и города?!Ты вспомни переполненные залы,И всех оваций грозные обвалы,И нас на сцене: рядом, как всегда!В сердцах везде для нас, как по награде,Всходило по горячему ростку.Ты помнишь, что творилось в Ленинграде?А в Киеве? А в Минске? А в Баку?Порой за два квартала до дверейБилетик лишний спрашивала публика.Ты вспомни: всюду, каждая республикаВстречала нас как близких и друзей!И если все цветы, что столько летВручали нам восторженные руки,Собрать в один, то вышел бы букет,И хвастовства тут абсолютно нет,Наверно, от Москвы и до Калуги!Горит над Истрой розовый закат,Хмелеют ветки в соловьином звоне…Давай-ка, Галя, сядем на балконеВдохнуть цветочно-хвойный аромат…Про соловьев давно уже, увы,Не пишут. Мол, банально и несложно.А вот поют под боком у Москвы,От звезд до околдованной травы,И ничего тут сделать невозможно!Летят, взвиваясь, трели над рекой,Они прекрасны, как цветы и дети.Так сядь поближе, и давай с тобойПрипомним все хорошее на свете…В душе твоей вся доброта вселенной.Вот хочешь, я начну тебя хвалитьИ качества такие приводить,Какие ну – хоть в рамку и на стену!Во-первых, ты сердечная жена,А во-вторых, артистка настоящая,Хозяйка, в-третьих, самая блестящая,Такая, что из тысячи одна.Постой! И я не все еще сказал,В-четвертых, ты, как пчелка-хлопотунья,А в-пятых, ты ужасная ворчуньяИ самый грозный в доме генерал!Смеешься? Верно. Я это шучу,Шучу насчет ворчушки-генерала.А в остальном же не шучу нимало,Все правильно. Лукавить не хочу.Но не гордись. Я зря не восхваляю.Тут есть одно таинственное «но»:Я свой престиж тем самым подымаю,Ведь я же превосходно понимаю,Что все это мое давным-давно.Закат, неся еще полдневный жар,Сполз прямо к речке, медленный и влажный,И вдруг, нырнув, с шипеньем поднял пар,А может быть, туман, густой и влажный…Не знаю я, какой отмерен срокДо тех краев, где песнь не раздается,Но за спиною множество дорогИ трудных, и сияющих, как солнце.И наши дни не тлеют, а горят.Когда ж мигнет нам вечер глазом синим,То пусть же будет и у нас закатТаким же золотым и соловьиным.Но мы не на последнем рубеже,И повоюем, и послужим людям.Долой глаголы «было» и «уже»,Да здравствуют слова: «еще» и «будем»!И нынче я все то, чем дорожу,Дарю тебе в строках стихотворений.И, словно рыцарь, на одном коленеСвой скромный труд тебе приподношу!И в сердце столько радужного света,Что впору никогда не умирать!Ну что ты плачешь глупая, ведь это,Наверно, счастьем надо называть…1 июня – 1 ноября 1990 г.