Избраное

ПОЮТ ЦЫГАНЕ

Как цыгане поют – передать невозможно.Да и есть ли на свете такие слова?!То с надрывной тоскою, темно и тревожно,То с весельем таким, что хоть с плеч голова!Как цыгане поют? Нет, не сыщутся вышеНи душевность, ни боль, ни сердечный накал.Ведь не зря же Толстой перед смертью сказал:– Как мне жаль, что я больше цыган не услышу!За окном полыхает ночная зарница,Ветер ласково треплет бахромки гардин.Жмурясь сотнями глаз, засыпает столицаПод стихающий рокот усталых машин…Нынче дом мой как бубен гудит молдаванский:Степь да звезды! Ни крыши, ни пола, ни стен…Кто вы, братцы: друзья из театра «Ромэн»Или просто неведомый табор цыганский?!Ваши деды в лихих конокрадах ходили,Ваши бабки, пленяя и «Стрельну» и «Яр»Громом песен, купцов, как цыплят, потрошилиИ хмелели от тостов влюбленных гусар!Вы иные: без пестрых и скудных пожиток,Без колоды, снующей в проворных руках,Без костров, без кнутов, без коней и кибиток,Вы в нейлоновых кофтах и модных плащах.Вы иные, хоть больше, наверное, внешне.Ведь куда б ни вели вас другие пути,Все равно вам на этой земле многогрешнойОт гитар и от песен своих не уйти!Струны дрогнули. Звон прокатился и стих…И запела, обнявши меня, точно сына,Щуря взгляд, пожилая цыганка СантинаПро старинные дроги и пару гнедых.И еще, и еще!.. Звон гитар нарастает,Все готово взлететь и сорваться в ничто!Песня песню кружит, песня песню сжигает,Что мне сделать для вас? Ну скажите мне, что?Вздрогнув, смолкли веселые струны-бродяги,Кто-то тихо ответил смущенно почти:– Золотой, ты прочти нам стихи о дворняге.Ну о той, что хозяин покинул, прочти!Май над миром гирлянды созвездий развесил,Звон гитар… дрожь серег… тополиный дурман…Я читаю стихи, я качаюсь от песен,От хмельных, обжигающих песен цыган!Ах вы, песни! Ах, други чавалэ-ромалэ!Что такое привычный домашний уют?Все ничто! Все качнулось на миг и пропало,Только звезды, да ночь, да цыгане поют!Небо красное, черное, золотое…Кровь то пышет, то стынет от острой тоски.Что ж вы, черти, творите со мною такое!Вы же сердце мое разорвали в куски!И навек, и навек эту радость храня,Я целую вас всех и волненья не прячу!Ну, а слезы… За это простите меня!Я ведь редко, товарищи, плачу…1966 г.

ЕЕ ЛЮБОВЬ

Артистке цыганского театра «Ромэн»

Ольге Кононовой

Ах, как бурен цыганский танец!Бес девчонка: напор, гроза!Зубы – солнце, огонь – румянецИ хохочущие глаза!Сыплют туфельки дробь картечи.Серьги, юбки – пожар, каскад!Вдруг застыла… И только плечиВ такт мелодии чуть дрожат.Снова вспышка! Улыбки, ленты.Дрогнул занавес и упал.И под шквалом аплодисментовВ преисподнюю рухнул зал…Правду молвить: порой не разКто-то втайне о ней вздыхалИ, не пряча влюбленных глаз,Уходя, про себя шептал:«Эх, и счастлив, наверно, тот,Кто любимой ее зовет,В чьи объятья она из залаЛегкой птицею упорхнет».Только видеть бы им, как, одна,В перештопанной шубке своей,Поздней ночью спешит онаВдоль заснеженных фонарей…Только знать бы им, что сейчасСмех не брызжет из черных глазИ что дома совсем не ждетТот, кто милой ее зовет…Он бы ждал, непременно ждал!Он рванулся б ее обнять,Если б крыльями обладал,Если ветром сумел бы стать!Что с ним? Будет ли встреча снова?Где мерцает его звезда?Все так сложно, все так сурово,Люди просто порой за словоИсчезали Бог весть куда.Был январь, и снова январь…И опять январь, и опять…На стене уж седьмой календарь.Пусть хоть семьдесят – ждать и ждать!Ждать и жить! Только жить не просто:Всю работе себя отдать,Горю в пику не вешать носа,В пику горю любить и ждать!Ах, как бурен цыганский танец!Бес цыганка: напор, гроза!Зубы – солнце, огонь – румянецИ хохочущие глаза!..Но свершилось! И культ суровыйРухнул в прах! И сквозь смерчи злаВсе, кто жив, – возвратились снова,Правда сбила с сердец засовы,И пришла, наконец! Пришла!Говорят, что любовь цыганок –Только пылкая цепь страстей.Эх вы, злые глаза мещанок,Вам бы так ожидать мужей!Сколько было злых январей…Сколько было календарей…В двадцать три – распростилась с мужем,В сорок – муж возвратился к ней.Снова вспыхнуло счастьем сердце,Не хитрившее никогда.А сединки, коль приглядеться,Так ведь это же ерунда!Ах, как бурен цыганский танец,Бес цыганка: напор, гроза!Зубы – солнце, огонь – румянецИ хохочущие глаза!И, наверное, счастлив тот,Кто любимой ее зовет!1963 г.