Рискнуть и победить (Солдаты удачи - 5)

- Нет, - отказался Пастухов. - Я спорю только тогда, когда уверен в успехе. А в успехе я уверен, когда владею ситуацией. Сейчас же для меня все как в тумане. Почему вы считаете, что губернатором станет Хомутов?

- Это очень просто. Для развития порта и вообще промышленности нашего города, как и всей России, нужны иностранные инвестиции. Извините, что говорю вам такие банальные вещи. Деньги могут дать только немцы. А если на выборах победах коммунист, наш город, и вообще Россия, не получит от них ни пфеннига. Я не считаю себя ни демократом, ни коммунистом, но на их месте я поступил бы точно так же. Демократы разворуют часть денег. Увы, это факт. Но часть все-таки пустят в дело. А коммунисты часть разворуют, а остальное расфукают на социальные программы. Им же придется выполнять предвыборные обещания. А где на это взять деньги?

- Имел ли Николай Иванович какое-нибудь отношение к порту?

Юрий задумался и ответил не сразу:

- Скажем так: он видел порт в исторической перспективе.

- Какую программу он хотел предложить "Яблоку"?

- Этого я не знаю. Он не объяснял, зная мое нелюбопытство к таким вещам, а я не спрашивал.

- Давайте перейдем к последним дням, - предложил Пастухов. - Я знаю, что это самые тяжелые воспоминания, но вам придется вспомнить все до последней мелочи.

- Это мой долг перед отцом, - согласился Юрий. - Спрашивайте.

- Когда у Николая Ивановича возникла мысль баллотироваться в губернаторы?

- Незадолго до конца регистрации кандидатов. До этого он ничего об этом не говорил и даже, по-моему, не думал. Потом произошло одно событие, которое его не на шутку взволновало. Более того, он был возбужден так, как я никогда в жизни не видел. Вообще-то он был спокойным и даже несколько флегматичным человеком.

- Что это за событие?

- По форме оно очень простое. Утром он вышел к калитке, чтобы взять газеты. Среди газет оказался довольно плотный пакет в коричневой бумаге без обратного адреса и, по-моему, вообще без марок. Отец всегда читал газеты у себя наверху, в кабинете. Так было и в этот день. Но вдруг он спустился вниз и сказал мне: "Кажется, сбылись мои самые худшие предположения". Я спешил на работу, поэтому не стал расспрашивать, а вечером отец ни на какие мои вопросы не отвечал. Этого конверта у него я больше не видел. Что было в нем - понятия не имею. О каких худших предположениях он говорил - тоже. Я знаю только одно: в тот вечер он был у губернатора - у Валентина Ивановича Хомутова. Причем в неурочное время, вечером. Хомутов принял его, потому что они были очень давно знакомы и у отца учились оба сына Хомутова.

- В каком состоянии он от него пришел?

- Я бы сказал так: в угнетенном.

- Пакет был с ним?

- Нет.

- Выходит, он отдал его губернатору?

- Получается так.

- Он не сказал вам, что было в пакете?

- Нет. Потом последовала серия оживленных переговоров с Мазуром. И только после этого отец решил выставить свою кандидатуру в губернаторы.

- Кто принес пакет - неизвестно?

- Нет. Я расспрашивал почтальоншу, она говорит, среди газет никакого пакета не было.

- После смерти отца вы наверняка разбирали его вещи. Нашли вы этот пакет?

- Нет.

Пастухов внимательно посмотрел на собеседника. Не врет. Нет, не врет. Устал, да, разговор был тяжелым. Но не врет.

- А теперь давайте вернемся к последнему дню. Извините меня за настойчивость, но только у вас есть ключ к убийству. Ни вы, ни я не знаем даже примерно, как выглядит этот ключ. Но он есть. У вас большой бизнес в порту?

- Нет. Я арендую два лесовоза и два танкера. По сравнению с тамошними китами - сущая ерунда. Поэтому меня и не трогают. - Юрий подумал и поправился: - Не трогали. Ну, и шесть процентов акций порта есть. Немного, но все-таки. Это сегодня очень дорого стоит.

- Кто держит порт?

- Я вам скажу, но это должно остаться между нами. Есть там такой Кэп. В сущности, бандит, но деньги заставили его стать политиком. Он больше всех заинтересован в контракте с немцами. Поэтому я и сказал, что на выборах выиграет Хомутов. Вообще-то с портом ситуация сложная. Пятьдесят один процент, контрольный пакет акций, остается пока у государства. Большую часть пакета придется выставить на торги. Ну и, сами понимаете, новый губернатор сумеет создать своим доброжелателям льготные условия тендера. Поэтому борьба за губернаторское кресло - акция не политическая, а прежде всего финансовая. Тем более поразительно, что отец, прекрасно все это понимая, все же туда полез!

- Как мне кажется, Николай Иванович был человеком, не способным на спонтанные поступки, не способным потерять голову из-за ерунды?

- Да. Он был спокойным и рассудительным человеком. Даже, я бы сказал, несколько флегматичным. Впрочем, об этом, по-моему, я уже говорил.

- И все же он ввязался в предвыборную борьбу, не имея ни малейших шансов. Не видите ли вы в этом противоречия? - спросил Пастухов.

- Вижу. Но объяснить не могу. Я очень много об этом думал. Нет, я не нахожу никакого объяснения.

- Вернемся к последнему дню. Это нелегкое испытание, Юрий Николаевич, но вам придется его пройти.

- Я понимаю. Я готов. Утром у отца были две лекции, потом он встречался с членами орггруппы "Социально-экологического союза" - в этот день расклеивали листовки с объявлениями о его встрече с избирателями в актовом зале института. Около четырех вечера, когда мы с женой вернулись домой, он был в своем кабинете, наверху, готовился к выступлению. Он попросил мою жену погладить его, лучший серый костюм и белую рубашку. Выступление было назначено на шесть часов вечера, но в начале пятого, точно времени не помню, вдруг раздался телефонный звонок. Звонила женщина, причем явно секретарша или, как сейчас говорят, референт или менеджер. Она спросила, нельзя ли ей поговорить с Николаем Ивановичем Комаровым. Я крикнул отцу, чтобы он взял трубку, а свою здесь, внизу, положил на место, поэтому разговора не слышал. Минут через тридцать возле нашей калитки остановился автомобиль - из дорогих, тяжелый, иностранной марки. Возможно, "мерседес", я в этом мало понимаю. Гость зашел к отцу, и они минут тридцать разговаривали. После чего гость уехал, а отец переоделся и отправился на выступление.

- Кто был этот гость?

- Этого я вам не скажу.

- Кэп? - попытался догадаться Пастухов, но Юрий только что руками не замахал:

- Ни Боже мой. Совсем другой человек. Совсем! Но скажу то, что вам, пожалуй, следует знать. В тот день, когда отец получил пакет, и перед тем, как ехать вечером к губернатору, он приехал в мой офис в пароходстве и попросил разрешения воспользоваться моим ксероксом. Он умел им пользоваться, потому что у них в институте стоит точно такой же. Я, разумеется, разрешил. Работал он минут сорок, потом сказал "спасибо" и уехал.

- Что он переснимал? - спросил Пастухов.

- Не знаю. День был суматошный, задерживалась загрузка двух наших лесовозов, так что мне некогда было отвлекаться.

- Ваша секретарша могла увидеть, что он переснимает?

- Вряд ли. Во-первых, аппарат стоит в моем кабинете. А во-вторых, секретарша все время висела на телефоне, ей не до этого было. Я же говорю, что день выдался просто сумасшедший.

- Не допускаете ли вы, что отец делал копии тех самых документов, которые получил утром?

- У меня была эта мысль. Но на выступление он вышел с несколькими листочками тезисов. И все. После убийства при нем никаких документов не оказалось.

- Их могли взять из кармана плаща, - предположил Пастухов.

- Могли, - согласился Юрий. - Если бы хотели убить его. Но хотели убить меня.

- Какой разговор был между гостем и вашим отцом? - продолжал расспросы Пастухов. - С криками, угрозами? Вы могли это слышать снизу.

- Нет. Обычный спокойный разговор. И провожал его отец совершенно спокойно, а на пороге пожал руку. Они не ругались и не ссорились, нет.

- Вы так и не скажете мне, кто был этот гость?