Проклятый изумруд

Через несколько секунд в комнату размашистыми шагами вошел Проскер с черным "дипломатом" в руке. На его лице сияла улыбка.

-- Господа, я спешу, -- заявил он. -- Надеюсь, мы не будем задерживаться. Полагаю, вы -- майор Айко?

Майор встал и пожал руку адвоката. Последовали дальнейшие представления. Проскер вручил визитки Дортмундеру и Келпу.

-- На случай, если вам понадобится помощь, хотя, надеюсь, до этого не дойдет.

Он хихикнул и подмигнул.

Затем все снова сели, но тут вошел секретарь с напитками на подносе. Наконец, дверь за ним закрылась, и Проскер взял слово.

-- Господа, я редко даю своим клиентам советы, которые идут против закона, но ради нашего друга Гринвуда я сделал исключение.

"Алан, -- сказал я ему, -- свяжи из простыней лестницу и удирай отсюда".

Господа, Алан Гринвуд был пойман с поличным, как говорится.

На нем не нашли изумруда, но это не имеет значения. Он находился на месте преступления в форме сторожа и был опознан полудюжиной охранников как один из людей, застигнутых около изумруда "Балабомо" в момент кражи. Гринвуд находится в их власти. Я ничего не смогу сделать для него и ему об этом сказал. Его единственная надежда -- побег.

-- А изумруд? -- спросил Дортмундер.

Проскер развел руками.

-- По словам моего клиента, получив камень от вашего коллеги Чефуика, он успел спрятать изумруд на себе, прежде чем его схватили, а потом укрыл в надежном месте, известном ему одному.

-- Значит, если мы поможем ему бежать, он отдаст нам изумруд, и мы получим условленную сумму?

-- Безусловно. ,Дортмундер повернулся к Айко.

-- И мы вновь начинаем получать зарплату?

Майор неохотно кивнул.

-- Операция обходится дороже, чем я предполагал, -- произнес он.

-- Но, очевидно, выхода нет.

-- Только не надо идти на жертвы, майор.

-- Возможно, вы не понимаете, Дортмундер, -- повысил голос Айко. -Талабво не относится к числу богатых стран. Наш валовой национальный продукт едва перевалил за двенадцать миллионов долларов. Мы не можем,' как другие государства, содержать иностранных преступников.

Дортмундер ощетинился.

-- Это какие же государства вы имеете в виду?

-- Я не буду их называть.

-- На что вы намекаете, майор?

-- Ну, ну, -- с напускным благодушием вмешался Проскер.

-- Не будем разжигать национальную рознь. Я уверен, что каждый по свояку патриот, но главное сейчас -- Алан Гринвуд и изумруд "Балабомо". У меня здесь... -- он взял "дипломат", положил его на колени, открыл замки и вынул бумаги. -- Вам, Дортмундер.

-- Что это?

-- Планы тюрьмы, составленные Гринвудом. Фотографии, которые я сделал сам. Указания Гринвуда в отношении прихода и ухода сторожей и прочее.

Проскер достал из "дипломата" три больших конверта и отдал их Дортмундеру.

После этого говорить было не о чем, и они еще некоторое время пили молча, потом все встали и, обменявшись рукопожатиями, разошлись.

Майор подошел к окну, выходящему на Пятую авеню, но даже это зрелище отчаянной дороговизны и престижа, обычно приводящее его в отличное настроение, сейчас не успокаивало. Майор злился на себя. Это было ошибкой: пожаловаться на бедность Талабво. В шовинистическом угаре Дортмундер ничего не заметил, но не задумается ли он позже? Не начнет ли складывать два и два?

-- А здесь симпатично, -- сказал Келп.

-- Недурно, -- признал Дортмундер. Он закрыл дверь и спрятал ключ в карман.

Действительно, недурно. Гораздо лучше того места, в котором он жил в Трентоне.

Начать хотя бы с того, что здесь не было кровати, а стоял исполненный достоинства диван, на ночь раскладывающийся в двуспальную постель. Комната в Трентоне была вдвое меньше, и практически все место занимала там тяжелая старая кровать, застеленная выцветшим покрывалом.

Но преимущества на этом не кончались. Вместо трентоновской электроплитки -- настоящая кухня: с плитой, холодильником, ящиками, полками, утварью и раковиной. Более того, единственное узкое окошко в Трентоне упиралось прямо в глухую стену соседнего здания, а тут о(м окна выходили на' задний двор, так что при желании можно было высунуться и увидеть внизу справа несколько деревьев и травку. И лавочки, где порой собирался посудачить народ. И пожарную лестницу, на случай, если по какой-то причине не захочется пользоваться дверью.

Но главное, в комнате был кондиционер, встроенный под левое окно; Дортмундер держал его включенным день и ночь.

Снаружи Нью-Йорк мучался от июля, а здесь стоял вечный май. Причем, очень приятный май.

Келп немедленно заметил это.

-- Симпатично и свежо, -- повторил он, вытирая пот со лба.

-- Именно это мне и нравится, -- подтвердил Дортмундер.

-- Хочешь выпить?

-- Еще бы!

Келп пошел следом за Дортмундером в кухоньку и смотрел, как тот достает кубики льда, ,стаканы и бурбон.

-- Что ты думаешь о Проскере?

Дортмундер открыл ящик, вытащил штопор, подержал его секунду и положил на место. Келп утвердительно кивнул головой.

-- Я тоже, -- сказал он. -- Это фигура такая же прямая, как штопор.

-- Гринвуд ему доверяет.

-- Ты думаешь, он его облапошит? Мы достанем камень, получим деньги, а он снова засадит Гринвуда в тюрьму и прикарманит тридцать тысяч?

-- Не знаю, -- отозвался Дортмундер. -- Все, что я хочу, это не позволить обжулить меня самого.

Он протянул стакан Келпу. Они вернулись в гостиную и сели на диван.

-- Мне кажется, нам понадобятся оба, -- сказал Келп.

Дортмундер кивнул.

-- Один -- чтобы вести машину, другой -- чтобы вскрывать замки.

-- Ты позвонишь сам или звонить мне?

-- На этот раз я вызову Чефуика, а ты -- Марча, -- ответил Дортмундер.

-- Согласен. Начинаю?

-- Валяй!

Телефон стоял на полке около Келпа. Он заглянул в маленькую записную книжку и набрал номер. Дортмундер услышал два гудка, потом отчетливо донесся шум, обычный для автострады в час пик.

-- Марч? -- спросил Келп и недоумевающе посмотрел на Дортмундера. -Марч? -- повторил он громче. Он потряс головой и заорал в аппарат: -- Это я, Келп! Келп! Хорошо! Хорошо, говорю, давай! -- Он тяжело вздохнул и повернулся к Дортмундеру.

-- У него телефон в машине?

-- Это пластинка.

-- Что?..

Шумы из трубки внезапно смолкли.

-- Все, остановил, -- заметил Дортмундер.

Келп отвел трубку от уха и посмотрел на нее так, будто она его укусила. Из трубки раздался голос:

-- Келп! Келп! Алло?

Келп, как бы против воли, прижал трубку к уху.

-- Да, -- недоверчиво проговорил он. -- Это ты. Стан?

Дортмундер встал, прошел на кухню и положил на тарелку дюжину крекеров с сыром. Когда он вернулся в гостиную с тарелкой в руке, Келп вешал трубку.

-- Встретимся "Баре-и-Гриле" в десять,-- сообщил Он.

-- Хорошо.

-- А что это за пластинка?

-- Шумы автомобиля, -- ответил Дортмундер. -- Возьми крекер с сыром.

-- То есть как -- "шумы автомобиля"?

-- Чего ты ко мне пристал? Дай телефон, я позвоню Чефуику.

Келп передал ему аппарат.

-- Чефуик, по крайней мере, обходится без шумов..:

Дортмундер набрал номер. Ответила жена Чефуика.

-- Роджер дома?

-- Одну минуту.

Дортмундер ждал, жуя крекеры и запивая их бурбоном. Вскоре послышался далекий голос: "Ту-ту-у!" и Дортмундер посмотрел на Келпа, но промолчал.

Послышались шаги, потом Чефуик спросил:

-- Алло?

-- Ты помнишь нашу идею, которая не осуществилась? -- спросил Дортмундер.

-- Отлично помню.

-- Так вот, может быть, все устроится. Это тебя еще интересует?

-- Очень, -- откликнулся Чефуик. -- Разговор-то, наверное, не телефонный?

-- Уж точно. В десять в "Баре-и-Гриле"?

-- Годится.

-- До вечера.

Дортмундер повесил трубку и протянул телефон Келпу, чтобы тот поставил его на полку.