Резерв высоты

Богданов, слушая Фадеева, отмечал глубину его анализа и удивлялся искренности, чистоте души сержанта, его спокойной уверенности в себе и готовности снова ринуться в смертельную схватку с фашистами.

- Настало время избавиться от троек. Надо сделать так, чтобы пара была боевой единицей, а звено - четверкой. Иначе сложно маневрировать, - закончил свой рассказ Фадеев и устремил взгляд на комэска, ожидая его приговора.

- Что же, все вопросы в основном выяснены, - сказал Богданов. Он снова обнял Фадеева и, улыбаясь, добавил: - Мы здорово волновались, здесь. Да и не только мы. Командир полка говорил тебе о сюрпризе, а у меня для тебя еще что-то есть и, думаю, тоже существенное.

Богданов не успел закончить фразу, как прозвучала команда: "Летчики - к командиру полка!"

Командир полка начал с явных беспорядков. Не все четко выполняют свои обязанности, говорил он, наблюдатели за воздухом спят на ходу. Полку еще повезло, что самолеты отделались небольшими царапинами. Плохо рассредоточиваем самолеты, наплевательски относимся к выполнению боевого дежурства.

- У вас, Кутейников, когда-нибудь будет порядок? - сурово обратился Давыдов к комэску первой эскадрильи.

- Обязательно будет! - ответил, став по стойке "смирно", Кутейников.

- Который раз это слышу, однако ваши орелики спят в кабинах! взорвался командир полка. - Техники дежурных экипажей за воздухом не следят! Начальник штаба! Надо иметь минимум три поста воздушного наблюдения на аэродроме!

- Проводов нет, товарищ майор, - ответил Русанов.

- Что?! Всем запомнить: идет война, и кто рассчитывает на табельное имущество - здорово ошибается: сейчас оно под ногами и вокруг нас - его надо находить или делать! И если я впредь услышу ссылку на отсутствие каких либо средств пеняйте на себя: будем судить по законам военного времени!

Как только окончился разговор, Богданов вынул из планшета конверт и подал его Фадееву. Анатолий взглянул на письмо и сразу почувствовал, как кровь прилила к лицу.

- Смотрите, он уже совсем здоров, разрумянился!.. Что бы это значило, Фадеев?! - Пошутил Богданов.

- Товарищ капитан, вы как-то меня отпустили... - начал было оправдываться Анатолий...

- Да, ладно, Толя! - Весело ответил ему Богданов, - Иди читай...

Фадеев отошел в сторону, дрожащими руками стал открывать конверт, который был заклеен добротно. Боясь, как бы не разорвать письмо и повредить текст, Анатолий откусил уголочек конверта и стал полегоньку открывать узенькую боковую полоску. Наконец извлек письмо, развернул сложенный вдвое тетрадный листок.

2

"Толя, дорогой мой, не знаю, где застанет тебя это письмо, но так хочется, чтобы оно дошло как можно быстрее! Я уже в Москве. Учусь делу, о котором никогда раньше не мечтала, но оно меня увлекло, хотя многое у меня пока не получается. Об этой профессии я имела туманное представление, сейчас постигаю ее азы. Думаю, что ты догадываешься, о чем идет речь. Если кое-что расскажу. Занимаюсь много, но усталости не чувствую. Ужасно хочется скорее окончить учебу и самой сражаться с фашистами.

Я получила письмо от Эльзы, она сообщает, что Вика скоро будет оружейницей в авиации. Папа находится под Калинином, недавно был у меня. Когда он узнал, что погибла мама, сразу постарел лет на десять. Милый, бедный папа! Ему очень тяжело...

Толя, как у тебя дела, как воюешь, сколько фашистов уничтожил? Я очень соскучилась по тебе. Хотя мы и виделись недавно, но у меня большое желание видеть тебя снова и снова. Хочется закрыть глаза, потом открыть и увидеть тебя. Что тебе пожелать? Бить фашистов? Ты это делаешь. Беречь себя - ты этого не умеешь и, очевидно, не хочешь. Как убедить тебя в этом, я не знаю, но помни всегда, что я тебя очень люблю. Ты и папа - два человека на земле, которые мне очень дороги и ради которых я живу и буду бороться.

Я люблю свою Родину, но я так думаю: Родина - есть - люди, леса, поля, все то, что мы видим, чем живем. Я живу вами. Пиши, Толя, очень жду. Целую, Нина".

У Анатолия пот выступил на лбу, он никого не видел вокруг и ничего не слышал, продолжая мысленно разговор с Ниной. Несколько раз открывал и закрывал глаза - и оказывался вместе с ней: так она хотела! Сколько радости, счастья подарила она ему своим письмом!

Немного опомнившись, он окинул сияющим взглядом все вокруг. Невдалеке стоял техник звена. Анатолий извиняющимся голосом спросил:

- Где остальные?

- Ушли по своим делам, - ответил техник и пригласил Анатолия: Пойдемте, товарищ командир, я покажу вам, где мы разместились и где ваше место. Вы убедитесь, что мы живем хорошо.

Они вошли в землянку, разделенную на две половины. Слева жили летчики и техник звена, справа - механики, мастера и мотористы. В землянке было чисто, уютно - полнейший комфорт. Слева у стенки, отдельно от других, стояла аккуратно заправленная постель. Увидев ее, Анатолий чуть не прослезился: значит, ждали и верили, что он вернется!

В землянку вошли Овечкин и Гончаров.

- Ну, рассказывайте, как вы тут жили?

- Что рассказывать, товарищ командир, - начал Иван с обидой в голосе. Как вы не вернулись с боевого задания, сразу у нас с Васей отобрали самолеты, и до сих пор мы "безлошадные". Комиссар полка и комэск на них летают, а мы бродим как неприкаянные.

- Это непорядок, - сказал Фадеев. - К кому-нибудь обращались?

- Ваня к комиссару ходил, так он его боевой листок заставил выпускать, - доложил Овечкин под общий хохот остальных.

Ну ничего, разберемся, - пообещал Фадеев.

- Эй, гвардейцы третьего звена! Выходите! Начальство построение назначило! - просунув голову в дверь, крикнул старший лейтенант Базаров.

- Как воюется, товарищ старший лейтенант? - спросил его Фадеев.

- Воевать, Фадеев, легче, чем на земле торчать!

Анатолий смотрел на Базарова с удивлением. Ну до чего небрежно одет человек: затасканный, видавший виды реглан, сапоги, правда, хромовые, но на одном - галоша, привязанная ремешком....

- Чего так осматриваешь меня? Ты что, старшиной был? - спросил Базаров.

- Да нет, - ответил Фадеев, а про себя подумал: "Поди разберись, почему ходит замкомэска шут знает на кого похожим!"

Ритуал торжества был кратким. Командир полка зачитал приказ и вручил Фадееву орден боевого Красного Знамени, поздравил его, пожелал увеличивать счет битых самолетов.

Богданов, понимая волнение летчика, сам проколол отверстие и привинтил ему орден. После построения личный состав полка направился в столовую. Торжественный ужин закончился быстро. Анатолий несколько раз незаметно поглядывал на свой блестевший золотом орден. Он не ожидал, что так быстро сможет получить боевую награду. Хотя, конечно, мечтал о ней. Теперь в полку раз, два... пять орденоносцев! Он пятый!

После ужина к Фадееву подошел Глеб Конечный, необычайно тихий, поникший, - это Анатолий почувствовал сразу.

- От души поздравляю с наградой, Толя, - сказал Глеб, обнимая друга.

- Спасибо, как у тебя дела?

- Радостей мало, летаю редко. Стыдно людям в глаза смотреть. Только в воздухе оживаю немного, да и сам боюсь, как бы чего не случилось. Тогда вообще запрячут и опозорят перед людьми.

- Перестань, Глеб, все обойдется.

- Как сказать? Кутейников лютует. Другие ребята при нем сохраняют нейтралитет, хотя без него сочувствуют мне. Один Базаров со свойственной ему прямотой поддерживает без оглядки на начальство. Слушай, я давно хотел тебя спросить, но ты вдруг исчез. Девчата тебе пишут?

Фадеев посмотрел на Конечного, не понимая, к чему он клонит. Ответил спокойно:

- От Нины письмо получил. Почему это тебя интересует?

- Дело в том, что... - Глеб замялся, - ...я написал Шуре, что ты не вернулся с боевого задания.

- Ты с ума сошел, Бесконечный?! - набросился на него Фадеев.

- Узнала Вика, что ты не вернулся, и сказала Шуре. Та спросила у меня, я и ответил, как было.

- Ясно, - прервал его лепет Фадеев. - Подсунул ты мне поросеночка.