Страница 31 из 144
Подобным же образом пусть, например, исследуется природа вкуса. Конститутивные примеры здесь таковы: те, кто не имеет обоняния и по природе лишен этого чувства, не воспринимают или не различают вкусом гнилой или тухлой пищи, равно как и приправленной чесноком или розами и тому подобным. Так же и те, у кого ноздри заложены приступом насморка, не различают гнилого или тухлого или окропленного розовой водой. А если страдающие насморком в ту же минуту, когда к ним в рот или к небу попадает что-либо гнилое или пахучее, сильно высморкаются, то получат явное восприятие гнилого или пахучего. Эти примеры дают и составляют следующий вид или, лучше сказать, часть вкуса: чувство вкуса есть, в частности, не что иное, как внутреннее обоняние, проходящее и спускающееся через верхние проходы ноздрей в рот и к небу. Напротив того, соленое и сладкое, и острое и кислое, и терпкое и горькое, и тому подобное -- все это, повторяю, те, у кого обоняние отсутствует или заглушено, чувствуют так же, как и всякий другой. Отсюда и явствует, что вкус есть некое чувство, сложенное из внутреннего обоняния и некоего утонченного осязания. Но об этом здесь не место говорить.
Подобным же образом пусть исследуется природа сообщения качества без примешивания субстанции. Пример света даст или составит один вид сообщения, тепло и магнит -- другой. Ибо сообщение света как бы мимолетно и при удалении первоначального света тотчас исчезает. Тепло же и магнетическая сила, будучи переданы или, лучше сказать, вызваны в каком-либо теле, удерживаются и остаются немалое время и после того, как будет удален первый возбудитель.
В общем велики преимущества конститутивных примеров, ибо они дают очень много и для определений (в особенности частных), и для разделений или расчленений природ, о чем неплохо сказал Платон: "Должен быть почитаем, как бог, тот, кто хорошо может определять и разделять"[98]. XXVII
На шестое место среди преимущественных примеров мы ставим примеры соответствия, или соразмерности, которые мы также называем параллельными примерами или физическими подобиями. Это те примеры, которые показывают подобия и соединения вещей не в меньших формах (как это делают конститутивные примеры), но в окончательной конкретности. Поэтому они представляют как бы первые и низшие ступени к единству природы. Они не составляют никаких аксиом сразу в самом начале, но только указывают и отмечают некоторое согласие тел. И все же хотя они и немного способствуют открытию форм, однако с большой пользой раскрывают устройство частей Вселенной и совершают как бы некую анатомию ее членов. И потому они иногда как бы за руку ведут нас к величественным и значительным аксиомам, в особенности к тем, которые более относятся к строению мира, чем к простым природам и формам.
Так, следующие примеры суть примеры соответствия: зеркало и глаз, а также устройство уха и места, издающего эхо. Из этого соответствия помимо самого наблюдения подобия, которое во многом полезно, легко, кроме того, вывести и образовать ту аксиому, что сходную природу имеют органы чувств и тела, которые рождают отражения для чувств. С другой стороны, наученный этим разум без труда поднимается к более высокой и значительной аксиоме, которая состоит в следующем: нет никакого различия между согласием или симпатией тел, одаренных чувством, и неодушевленных тел без чувства, кроме того, что первым придан животный дух, а во вторых он отсутствует. Отсюда следует, что, сколько есть согласий у неодушевленных тел, столько же могло бы быть чувств у животных, если бы в одушевленном теле были отверстия для вхождения животного духа в член, как в подходящий орган, должным образом для этого расположенный[99]. И обратно, сколько есть чувств у животных, столько же, без сомнения, есть движений в неодушевленном теле, где животный дух отсутствует; но, несомненно, в неодушевленных телах гораздо больше движений, чем чувств в одушевленных телах, вследствие малочисленности органов чувств. Для этого представляется вполне очевидным пример боли. Ибо хотя у животных и много есть родов боли и столь разнообразных (так, одна боль от ожога, иная -- от сильного холода, иная -- от укола, иная -- от сжатия, иная -- от растяжения и тому подобное), однако несомненно, что все это в форме движений существует в неодушевленных телах, как, например, в дереве или камне, когда их обжигают, или охлаждают, или колют, или разрывают, или сгибают, или ударяют и так далее, хотя чувства при этом нет в силу отсутствия животного духа.
Примерами соответствия также являются (это может показаться удивительным) корни и ветви деревьев. Ибо всякое растение разбухает и выталкивает свои части в окружающее как вверх, так и вниз. Между корнями и ветвями нет другого различия, как то, что корни заключены в земле, а ветви выставляются на воздух и на солнце. Ведь если взять нежную и полную жизни ветвь дерева и пригнуть ее к какой-нибудь частице земли, то, хотя бы она и не прикасалась к самой почве, она тотчас начнет пускать не ветвь, а корень. И наоборот, если на растение положить сверху землю и так придавить его камнем или чем-нибудь твердым, чтобы помешать ему покрыться листьями сверху, то оно начнет пускать ветви в воздух снизу.
Примеры соответствия суть также смолы деревьев и большинство горных самоцветов. И те и другие не что иное, как выделившиеся и проступившие соки, в первом случае древесные соки, во втором -- соки камней; отсюда и происходит ясность и блеск в тех и других -- вследствие тонкого и тщательного процеживания. Отсюда получается также и то, что шерсть животных не такой красивой и живой окраски, как многие перья птиц, ибо соки не столь тонко процеживаются через кожу, как через ствол пера.
Примеры соответствия суть также мошонка у самцов животных и матка у самок: все замечательное устройство половых отличий (в отношении к земным животным), по-видимому, не представляет собой ничего другого, как расположение извне и внутри[100], а именно: у мужского пола вследствие большей силы тепла детородные части выталкиваются наружу, тогда как у женского пола тепло слишком слабо для того, чтобы вызвать это, почему и происходит, что детородные части удерживаются внутри.
Примерами соответствия являются также плавники рыб и ноги четвероногих или ноги и крылья птиц, к чему Аристотель прибавил еще четыре изгиба при движении змеи[10][1]. Так что в строе Вселенной движение живых существ вообще осуществляется обыкновенно посредством четырех конечностей или сгибаний.
Примерами соответствия служат также зубы у земных животных и клювы у птиц. Отсюда очевидно, что у всех еовершенных животных по направлению ко рту течет некое твердое вещество.
Не лишено основания также и то подобие и соответствие, согласно которому человек есть как бы перевернутое растение. Ибо корень нервов и животных способностей есть голова, а семенные части находятся внизу, не считая конечностей, каковы ноги и руки. В растении же корень (который есть как бы голова) всегда помещается в нижнем месте, а семена -- в верхнем.
Наконец, надо настоятельно и всячески убеждать людей, чтобы в исследовании и собирании естественной истории их усердие отныне совершенно изменилось и обратилось в противоположную сторону по сравнению с теперешним. Ибо до сих пор люди проявляли большое усердие и любознательность в фиксации разнообразия вещей и в объяснении тонких особенностей животных, трав и ископаемых, многие из которых представляют, скорее, игру природы, чем какую-либо действительную пользу для наук. Действительно, вещи этого рода доставляют некоторое удовольствие, а иногда также имеют значение и для практики, но для проникновения в природу -- мало или никакого значения. Поэтому надо всецело обратить внимание на исследование и выявление подобий и соответствий вещей как в целокупностях, так и в частях. Ибо это и есть то, что объединяет природу и начинает составлять науки.
Однако во всем этом необходима величайшая осторожность и осмотрительность, чтобы в качестве примеров соответствия и соразмерности принимались только те, которые отмечают физические (как мы сказали вначале) подобия, т. е. вещественные, реальные и заключенные в природе, а не случайные и относящиеся к виду и тем более не доставляемые суеверием или любопытством, как те, что постоянно выставляют писатели естественной магии (люди легкомысленнейшие, которых едва ли надо упоминать в столь серьезных делах, как ныне разбираемые нами), с большим тщеславием и безрассудством описывая пустые подобия и симпатии вещей, а иногда и придумывая их.