Страница 3 из 6
Надо ходить в чищеных сапогах, надо, чтобы кто-то сшил платье. "Илья-пророк" все-таки имел мйлоть*, и ее сшил какой-нибудь портной.
Самое презрение к уму (мистики), т. е. к мещанину, имеет что-то на самом конце своем - мещанское. "Я такой барин" или "пророк", что "не подаю руки этой чуйке". Сказавший или подумавший так ео ipso1 обращается в псевдобарина и лжепророка.
Настоящее господство над умом должно быть совершенно глубоким, совершенно в себе запрятанным; это должно быть субъективной тайной. Пусть Спенсер чванится перед Паскалем. Паскаль должен даже время от времени назвать Спенсера "вашим превосходительством", - и вообще не подать никакого вида о настоящей мере Спенсера.
1 Вследствие этого (лат.).
* * *
Мож. быть, я расхожусь не с человеком, а только с литературой? Разойтись с человеком страшно. С литературой - ничего особенного.
* * *
Левин* верно упрекает меня в "эгоизме". Конечно - это есть. И даже именно от этого я и писал (пишу) "Уедж писал (пишу) в глубокой тоске как-нибудь разорвать кольцо уединения... Это именно кольцо, надетое с рождения.
Из-за него я и кричу: вот что здесь, пусть - узнают, если уже невозможно ни увидеть, ни осязать, ни прийти на помощь.
Как утонувший, на дне глубокого колодца, кричал бы людям "там", "на земле".
* * *
Вывороченные шпалы. Шашки*. Песок. Камень. Рытвины.
- Что это? - ремонт мостовой?
- Нет, это "Сочинения Розанова". И по железным рельсам несется уверенно трамвай.
(на Невском, ремонт).
* * *
Много есть прекрасного в России. 17 октября*, конституция, как спит Иван Павлыч*. Но лучше всего в чистый понедельник забирать соленья у Зайцева (угол Садовой и Невск.). Рыжики, грузди, какие-то вроде яблочков, брусника - разложена на тарелках (для пробы). И испанские громадные луковицы. И образцы капусты. И нити белых грибов на косяке двери.
И над дверью большой образ Спаса, с горящей лампадой. Полное православие.
И лавка небольшая. Все дерево. По-русски. И покупатель - серьезный и озабоченный, - в благородном подъеме к труду и воздержанию.
Вечером пришли секунданты на дуэль*. Едва отделался.
В чистый понедельник* грибные и рыбные лавки первые в торговле, первые в смысле и даже в истории. Грибная лавка в чистый понедельник равняется лучшей странице Ключевского*.
(первый день Великого Поста).
* * *
25-летний юбилей Корецкого*. Приглашение. Не пошел. Справили. Отчет в "Нов. Вр.".
Кто знает поэта Корецкого? Никто. Издателя-редактора? Кто у него сотрудничает?
Очевидно, гг. писатели идут "поздравлять" всюду, где поставлена семга на стол.
Бедные писатели. Я боюсь, правительство когда-нибудь догадается вместо "всех свобод" поставить густые ряды столов с "беломорскою семгою". "Большинство голосов" придет, придет "равное, тайное, всеобщее голосование". Откушают. Поблагодарят. И я не знаю, удобно ли будет после "благодарности" требовать чего-нибудь. Так Иловайский не предвидел, что великая ставка свободы в России зависит от многих причин и еще от одной маленькой: улова семги в Белом море.
"Дорого да сердито..." Тут наоборот - "не дорого и не сердито".
(март, 1912 г.)
* * *
Из каждой страницы Вейнингера слышится крик: "Я люблю мужчин!" - "Ну что же: ты - содомит". И на этом можно закрыть книгу.
Она вся сплетена из volo и scio: его scio1 - гениально, по крайней мере где касается обзора природы. Женским глазом он уловил тысячи дотоле незаметных подробностей; даже заметил, что "кормление ребенка возбуждает женщину". (Отсюда, собственно, и происходит вечное "перекармливание" кормилицами и матерями и последующее заболевание у младенцев желудка, с которым "нет справы".)
- Фу, какая баба! - Точно ты сам кормил ребенка или хотел его выкормить!
"Женщина бесконечно благодарна мужчине за совокупление, и когда в нее втекает мужское семя, то это - кульминационная точка ее существования". Это он не повторяет, а твердит в своей книге. Можно погрозить пальчиком: "Не выдавай тайны, баба! Скрой тщательнее свои грезы!!" Он говорит о всех женщинах, как бы они были все его соперницами, - с этим же раздражением. Но женщины великодушнее. Имея каждая своего верного мужа, они нимало не претендуют на уличных самцов и оставляют на долю Вейнингера совершенно достаточно брюк.
Ревнование (мужчин) к женщинам заставило его ненавидеть "соперниц". С тем вместе он полон глубочайшей нравственной тоски: и в ней раскрыл глубокую нравственность женщин, - которую в ревности отрицает. Он перешел в христианство: как и вообще женщины (св. Ольга*, св. Клотильда*, св. Берта*) первые приняли христианство. Напротив, евреев он ненавидит: и опять потому, что - суть его "соперницы" (бабья натура евреев, - моя idee fixe).
1 Знаю (лат.).
* * *
Наш Иван Павлович - врожденный священник, но не посвящается. Много заботы. И пока остается учителем семинарии.
Он всегда немного дремлет. И если ему дать выдремать-ся - он становится веселее. А если разбудить, становится раздражен. Но не очень и не долго.
У него жена - через 8 лет брака - стала "в таком положении". Он ужасно сконфузился и написал предупредительно всем знакомым, чтобы не приходили. "Жена несколько нездорова, а когда выздоровит - я извещу".
Она умерла. Он написал в письме: "Царство ей небесное. Там ей лучше".
Так кончаются наши "священные истории". Очень коротко.
(за чаем вспомнил).
* * *
Мертвая страна, мертвая страна, мертвая страна. Все недвижимо, и никакая мысль не прививается.
(24марта, 1912 г., купив 3 места на Волковом).
* * *
У Нины Р-вой* (плем.) подруга: вся погружена в историю, космографию. Видна. Красива. Хороший рост. Я и спрашиваю:
- Что самое прекрасное в мужчине? Она вдохновенно подняла голову:
- Сила!
(на побывке в Москве).
* * *
Никогда, никогда не порадуется священник "плоду чрева".
Никогда.
Никогда ex cathedra1, а разве приватно.
1 С кафедры (лат.).
А между тем есть нумизмат Б. (он производит себя от Александра Бала*, царя Сирии), у которого я увидел бронзовую Faustina jun., с реверзом (изображение на обратной стороне монеты): женщина держит на руках двух младенцев, а у ног ее держатся за подол тоже два - побольше - ребенка. Надпись кругом:
FECUNDITAS AUGUSTAE, т. е.
ЧАДОРОДИЕ ЦАРИЦЫ.
Я был так поражен красотой этого смысла, что тотчас купил. "Торговая монета", орудие обмена, в руках у всех, У торговок, проституток, мясников, франтов, в Тибуре* и на Капитолии*: и вдруг императрица Фаустина* (жена Марка Аврелия), такая видная, такая царственная (портрет на лицевой стороне монеты), точно вываливает беременный живот на руки "доброго народа Римского", говоря:
"- Радуйтесь, я еще родила: теперь у меня - четверо".
Все это я выразил вслух, и старик Б., хитрый и остроумный, тотчас крикнул жену свою: вышла пышная большая дама, лет на 20 моложе Б., и я стал ей показывать монету, кажется, забыв немножко, что она "дама". Но она (гречанка, как и он) сейчас поняла и стала с сочувствием слушать, а когда я ее деликатно упрекнул, что "вот у нее небойсь - нет четверых", - она с живостью ответила:
- Нет, ровно четверо: моряк, студент и дочь...
Но она моментально вышла и ввела дочь, такую же красавицу, как сама. Этой я ничего не сказал (барышня), и она скоро вышла.
Вхожу через два года, отдать Б. должишко (рублей 70) за монеты. Постарел старик, и жена чуть-чуть постарела. Говорю ей:
- Уговорите мужа, он совсем стар, упомянуть в духовном завещании, что он дарит мне тетрадрахму* Маронеи* с Дионисом, держащим два тирса (трости) и кисть винограда (руб. 25), и тетрадрахму Триполиса* (в Финикии, а Миронея - во Фракии) с головою Диоскуров* (около ста рублей).
Б. кричит:
- Ах, вы... Я - вас переживу.
- Куда, вы весь седой. Состояние у вас большое, и что вам две монеты, стоимостью в 125 р., детям же они, очевидно, не нужны, потому что это специальность. А что дочь?