Смерти нет

Ему удалось ловко сманеврировать за кустами шиповника и подобраться почти на нужную дистанцию. Но дальше, как назло, шел пустырь, заснеженная плешь, и тут, конечно, костюм не поможет.

Прячась за кустами, Немо сумел рассмотреть бандита, стоявшего на стреме. Здоровенный жлоб, морда зверская. Такого, ясно, завалить не грех. Только вот как, черт его задери! И ведь главное, трех-четырех метров не хватает... Насчет меткости броска Немо был уверен — глазомер-то у него электронный, похлеще, чем у снайперской винтовки. А вот дальность может подвести.

И тогда Немо решил рискнуть.

Охранник, следя за обстановкой, смотрел влево, вправо, вверх. Вот когда отвернется или полуотвернется — вскочить и резко к нему. Секунду-полторы можно выиграть. Еще полсекунды — эффект внезапности. Итого — две. Ну, впрочем, он может и не растеряться... Ладно! Полторы секунды — это как раз те четыре метра. Немо напрягся. Ноги сжались, как пружины...

— Ч-черт... — проскрежетал Даня, выглядывая из окна. — Дураки! Надо было в ближнем подъезде затаиться! Там можно было бы. Метров полcта сократили.

Бабай посмотрел и вынужден был признать Данину правоту.

— Ну что, — пробормотал он, — все мы задним умом сильны... Может, успеем перебраться?

— Нет, — твердо сказал Даня. — Не успеем. Точно. И был прав. Часовой отвернулся.

Рывок! — Немо, как пантера, рванул вперед.

Краем глаза Капкан уловил что-то, Он круто развернулся.

Он был лихой вояка, конечно. Палец лежал на крючке. В любую секунду Капкан был готов открыть огонь.

Но доли секунды ему не хватило. Что-то сверкнуло перед глазом — и вдруг погас свет.

Нож Немо, свистнув в воздухе, сразил бандита в левый глаз.

Капкан стоял, так осел вниз, словно у него вмиг исчезли все кости. Немо подскочил к нему, сдернул автомат, выхватил нож. Кровь из глазницы полилась по щеке. Тело мягко завалилось навзничь.

— Вперед! — Даня первый прыгнул из окна в снег. Все повскакивали следом. Кто-то полетел носом в сугроб. Кто-то матюкнулся. Но все вскочили, во всю прыть ударили к Немо — и пулей долетели до него. Тот встретил их предупреждением:

— Стойте.

Даня сообразил:

— Предвидение?

— Есть, — Немо кивнул. — Слушайте: входим — и налево две двери. За первой Муха плюс уроды. За второй — только уроды.

— Ясно, — сказал Даня. — Лучшие стрелки?! Гром, Бабай, Немо...

— У нас еще Тумбочка.

— Годится. Ну и я, без ложной скромности... Значит, врываемся в первую дверь. Остальные — в другую. Там лупите всех подряд! Главное — внезапность. Не давайте генератор вытащить! Ну?..

Выстроились. Первыми — кто стрелял поплоше, вторыми — лучшие стрелки.

— Давай! — скомандовал Даня.

Давай!..

Пистон выхватил генератор. Сжал рукоять — автоматический предохранитель включил систему. Вспыхнула зеленая точка. Пистон врубил тумблер на «максимум».

Действие генератора напоминает эффект гидроудара — в известном смысле так оно и есть, только это не гидро-, а пневмоудар. Сверхмощный и компактный источник электромагнитных волн в бесконечно малый миг создает мощнейшую поляризацию, которая приводит в краткое, но резкое движение массив воздуха. В сущности, атакуемый объект получает баротравму страшной силы. Правда, сила удара катастрофически ослабевает с расстоянием: она абсолютно смертельна на расстоянии до десяти метров, а на большем — кому как повезет. Более чем в двадцати пяти метрах он практически не смертелен; правда, волна может швырнуть нехилый камень, и тут уж дело худо. Так что опасаться этого оружия надо в любом случае. Ну а что касается ближнего боя... Пневмоудар в упор примерно соответствует встрече с кирпичной стеной на скорости километров восемьдесят в час. Последствия ясны.

Будь ты человек или гоблин. Гоблинский организм, быть может, покрепче, но такой подарок и ему смерть.

Ударная волна врезала так, что стены дрогнули. Муха вместе со стулом загремел на пол. А этот великий, мать его, содрогнулся весь, в утробе что-то глухо лопнуло — и он стоймя, как шкаф, рухнул навзничь.

Никто ни черта не успел. Второй удар! — мага сломало, как сухое дерево. Тощего швырнуло на пол.

И распахнулась дверь.

Залп!

Ребята ворвались в обе двери враз.

— Огонь! — рявкнул кто-то.

Самым счастливым оказался Мыло. Дуракам везет. Две пули разнесли ему череп, и он даже не понял, что сдох.

А вот Пистон успел.

— Я свой! — заорал он. — Свой!

Только, черт возьми, что ж такая боль в груди?!

— Свой я! Да свой же!..

Молчаливый крик сотрясал невидимое пространство Пистоновой души — пространство, которое стремительно сжималось и гасло. Душа кричала и рвалась, а тело в агонии скребло пальцами по полу, на губах вяло кипела кровавая пена, и лишь в глазах безумно билась жизнь. Но недолго. Секунда, две, три... все. Душа ушла. Куда — один Бог знает.

Бред успел мысленно взвыть — оттого, что не взял генератор, когда ему предлагали, посылая сюда. Он опасался, что с генератором этим его вычислят. Но вот ведь как взвешивает судьба на весах! Главарь и вправду его не просек: к тому же он прекрасно притворялся придурком. И это все, все хитрости, притворство, все успехи конспирации — к чему?.. Чтоб помереть!

Это была правда. Внедренный в шайку наблюдающий по кличке Бред, сраженный очередью, упал у стены, попытался встать, не смог и понял, что это конец. Понял верно.

Другой агент, внедренный другой организацией — Подземными, — замешкался на миг, и этот миг стал роковым.

Но в самом деле, что мог успеть Редька? Тоже крикнуть, что он свой? Упасть на пол с криком: «Сдаюсь!» — или пуститься бежать в глубь зала?.. Можно было или одно, или другое. Только бесполезно.

И все же Редька замешкался. Он ощутил досаду оттого, что не успел никого склонить на свою сторону — а ведь парень по кличке Пистон явно был уже готов поддаться... Черт! Чуть-чуть не хватило.

Да, замешкался Редька. Правда, если б он среагировал мгновенно, результат был бы тот же самый. Так что пришлось секретному агенту Подземных рухнуть на пол и кончиться вместе с врагами, так никого и не успев завербовать.

Пневмоудар зацепил Тощего краем, но ему почудилось, что левую руку оторвало напрочь.

Это было не так. Хотя все кости раздробило — плечевую, локтевую, лучевую, рука висела тряпкой.

И теперь он не мог достать генератор, прижатый левым боком к полу.

Ярость полыхнула в нем. «Убью!» — скрипнул он зубами, пытаясь выдернуть оружие.

Не получалось. Что-то мешало, толкало в спину, в ноги, в правую руку. Она вдруг не стала слушаться, как ни силился Тощий схватить генератор. Не слушалась, и все.

И тут он понял, что эти толчки — это пули, попавшие в него. И осознал, что умирает.

Мысль эта ужаснула его. Тоска, ужас! — он не знал, что это такое, никогда, он представить себе этого не мог.

И с еще большим ужасом он понял, что его ждет ничто. Что вот сейчас, через несколько мгновений, он перестанет быть. Навсегда. Будет жить дальше этот мир, другие миры, будет жить вечно мироздание всех царств: Небесного, земного... каких там еще! Все это будет. А его не будет никогда.

Перед тускнеющим взглядом призрачно мелькнули картины всего того, что уходило от него: Неимоверной красоты рассвет с многоцветным — от нежно-розового до глубоко-синего — небом, с гаснущими звездами, с облаками, снизу озаренными невидимым солнцем, с ветром, радостно бегущим навстречу пробуждению...