Страница 5 из 12
- Господи, - сварливо пробурчал он. - Помню, когда его вледельцем был Марко Баккик, он был лучшим рестораном города.
И снова закрыл глаза.
- Время не стоит на месте, - заметил я, беря свой видеотелефон и начиная набирать номер. У меня не было ни малейшего представления, что он собирается делать с тремя оперативниками, которых мы частенько использовали в минувшие годы.
Он, очевидно, снова погрузился в сон, когда раздался дверной звонок. Я с трудом выпрямился, тихонько постанывая от причиняемой артритом боли, и пошел к дверям.
Обнаружив, кем оказались эти двое, стоящие на пороге, я удивился.
Поправив свои бифокулярные очки и приоткрыв дверь, я спросил:
- Какого черта вам сдесь надо?
- Открывайте, - прохрипел инспектор, - полицейское дело, конечено.
Я впустил их, треся головой.
- Знаете, - сказал я. - Вы двое всегда удивляли меня. Я помню вас с начала тридцатых годов, когда мы занимались одним из своих первых дел об убийстве - делом Ферде-Ланса. В те времена вы были инспектор по убийствам, а этот сержант - одной из ваших пправых рук. Тридцать лет спустя, когда мы работали по делу, которое я описал в "Окончательном выводе", вы еще были инспекторм по убийствам, а сержант все еще был сержантом. И теперь та же картина через тридцать или около того лет... Вас двоих никогда не повышали, и вы никогда не уходили в отставку?
Если не считать лет, он был все таким же старым инспектором с потрепанной фетровой шляпой на голове, морщинистая розовая шея стала еще морщинистее, когда-то проницательные серо-голубые глаза слезятся от старости почти так же, как и у Жирного, когда-то широкий зад стал мешковатым. Когда-то крупное серое лицо покрывалось сероватым налетом, но рычание оставалось прежним, хотя, пожалуй, немного дрожало.
- Хватит, Лысик, - ответил он. - Мы были в отставке, оба. Но вернулись, когда город докатился до того, что оказался не в состоянии позволить себе роскошь платить своим муниципальным служащим, и большая часть полицейских уволилась. Инфляция, словно ржавчина, съела наши
- 12
пенсии до того, что раз в месяц можно позволить себе купить пару соевых сосисок, вот мы оба и вернулись в полицию. Теперь мы, по крайней мере, можем прихватить немного фруктов с витрин да потрясти ресторан или бар за подмешивание наркотиков в спиртное.
- Если когда-либо был полицейским, то навсегда останешся клопом, заметил я, провожая их в оффис Жирного.
К тому времени, как мы добрались туда, Жирный уже вливал из кварты в стакан остатки пива.
Он поднял голову и промямлил, как обычно:
- Действительно. Импульсивный инспектор. Давненько не виделись, сер. Чем вызван этот визит, доставляющий мне сомнительное удовольствие?
Инспектор опустиля в красное кресло, а сержант в одно из желтых. Я прошел и сел за свой стол.
К моему удивлению, инспектор достал сигару, и, прежде чем сунуть ее в рот, покатал между пальцами. Как в далекие старые времена, когда он являлся к нам в оффис почти каждую неделю по поводу какой-нибудь жалобы полиции или методов работы Жирного, он не прикуривал ее. Я не видел сигары целую вечность. С тех пор, как правительство объявила запрет на табак.
- Я случайно оуазался рядом, - скрипучим голосом сказал он. - Мы с сержантом должны были произвести арест через несколько дверей отсюда в сторону девятого авеню. Забрали доктора Боллмера во время облавы на Виргинскую клиентуру по обвинению в распостранении табака. Продавал его в розницу школьникам, - он вынул сигару из дряблого рта и полюбавался ею. - Конфисковал эту улику.
- Неужели? - заметил Жирный, сердито глядя на него. - Даже не думал, что у моего старого друга доктора Боллмера настали тяжелые времена. Но вы ведь не настоолько глупы, чтобы подозревать меня, как соучастника бутлегарства мистера Никотина?
- По-видимому, док лишился практики из-за автоматизации, - сказал инспектор. - Как бы то ни было, как только мы вышли от него, я заметил трех подозрительных типов, спускавшихся по лестнице от вашей парадной двери.
- Чем их вид вам показался подозрительным? - поинтересовался я.
Инспектор посмотрел на меня мутными глазами.
- Они спускались по лестниице этого дома.
Такой ответ вызвал у сержанта квакающий смех. Он явно зашел по тропе старческой немощи так далеко, как и его босс - или мой, если на то пошло.
- Фу. Вы недоумок, инспектор, - сказал Жирный, поднял стакан с пивом, допил его, затем достал платок и стер с губ пену. - Три джентельмена, о которых идет речь - мои клиенты.
Инспектор сердито посмотрел на него.
- Этого я и боюсь. Последние десять лет, когда у вас был клиент, разверзлась вся преисподняя, пока так или иначе вы не вываливали их в грязи.
- Па... Вы ворвались в мой дом, сер. Если у вас нет ордера, я предлагаю...
- Чего они хотели? - резко, насколько позволил ему скрипучий голос, спросил инспектор.
- Это, инспектор, останется между мной и моими клиентами.
- Ну, да? - сказал инспектор.
- Ну, да? - словно эхо повторил сержант.
- Ну, да, - сказал и я, чтобы не оставаться в стороне.
- 13
- Это как-нибудь связано с убийством? - спросил инспектор. - Когда вы беретесь за дело с убийством, а это случалось добрую половину века, оно, как правило, преврвщалось в бойню. До того, как вы якобы заканчиваете расследование преступления, вокруг оказывается столько трупов, что можно подумать, что в городе разразилась чума.
По-видимому, Жирному это надоело. Отключившись от всего на свете, он закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.
Несколько долгих минут инспектор сердито смотрел на него. Но он и прежде сталкивался с этим. Когда Жирный хотел отключиться, он проделывал это со снаровкой черепахи. Наступила напряженная тишина. На посеревшем от старости лице инспектора ухитрился появиться злой румянец.
- Проклятый слон, пропитаный пивом.
И перевел на меня свой сердитый взгляд.
В вымученной улыбке я показал ему свои вставные челюсти.
- Воплощение спокойствия, - заметил я, чтобы его успокоить.
- Ты, улыбаешаяся обезьяна, - выругался он, вставая. - Пошли, сержант.
Сежант пошел и они последовали через холл к выходу. Я двинулся следом не столько из вежливости, сколько желая убедиться, что они действительно ушли. В свое время я видел, как инспектор делал вид что уходит, а затем украдкой возвращается через зал, чтобы приложить ухо к двери оффиса на всяий случай, может удастся подслушать, как мы с Жирным обсуждаем дело, которое у нас в руках.
Когда я вернулся, Жирный сидел, постукивая пальцем по надлокотнику кресла, из чего я понял, что он просто кипит от злости.
- Черт побери, Лысик, - пробормотал он. - Я бы подал в суд на город за оскорбление личности.
- За последние десять лет у города Нью-Йорка в сундуках не было и псевдо-десятицентовой монеты.
- Фу.
Зазвонил телефон и я ответил на вызов. На экране видеотелефона появилась Лил. Я скривился. Если она еще раз сделает пластическую операцию, подбородок окажется у нее на макушке.
- Эскамилло! - заквакала она. - У меня потрясающая идея, дорогой. Пойдем сегодня во "Фламинго" и спляшем этот новый танец рок-н-джёк.
- Рок-н-джёк? - повторил я жалобно. - Это слишком сексуальный таней для меня. У меня до сих пор колики в крестце после прошлого раза, когда мы ходили танцевать, а ведь это был всего лишь возражденный вальс. Кроме того, у босса новое дело.
- Какое дело? - настырно спросила она. - Пиво?
Ее лицо исчезло.
- Какого черта не автоматизируют танцы? Все остальное уже автоматизированно, - пробурчал я.
Зазвенел звонок и я пошел открывать дверь. Обнаружив там Сола, Орри и Фреда, я не особенно удивился.
Сол, конечно, в своей моторизованной инвалидной коляске. Почему до сих пор их называют колясками, когда они на воздушной подушке, я не знаю. Но даже в моторизированной коляске Сол остается лучшим сыщиком на острове. Кому придет в голову, что за ним следит человек в коляске.