Страница 48 из 73
- Знаешь, Никита, предлагаю тогда без возобновления купания, покинуть этот грот и отправиться в кабак, что сверху стоит. Кутнем, пока твои приятели будут групповик устраивать!
Никита, поразмыслив, согласился. Чудеса подземного царства уже посмотрел, в теплой водичке побарахтался, пить, и есть здесь больше нечего, значит можно уходить наверх. Тем более падающее с хлюпающим всплеском в воду камушки несколько раздражали и вызывали беспокойство. А ну как не мелкий кусочек отвалится от каменного свода, а целая глыба на голову? Поминай, как звали!
- Хорошо, в кабак я с удовольствием! Но у меня в карманах только мелочь, - известил собутыльника Ромашкин.
- Э-э! Не суетись! Банкет за счет приглашающего. Продолжаем радоваться воле и жизни!
Глава 18. Исламист.
В кафе стоял приятный полумрак. Тихая джазовая музыка струилась из проигрывателя, спрятанного под стойкой бара, эта приятная мелодия не мешала молчать и думать.
Капитан заказал несколько различных салатов, люля-кебаб, шурпу и бутылку коньяка. Само собой на столе присутствовали разнообразная зелень, обилие овощей и фруктов.
- И долго ты так планируешь гудеть, как трансформатор? - спросил Никита, после того как бутылка опустела на половину, а капитан только молчал и курил. Казалось, он не замечал ни вкуса пищи, ни аромата коньяка, ни соседа по столу. Поэтому пищу поедал в основном Ромашкин.
- А что? Как ты сказал? Гудеть? - усмехнулся финансист. - Разве это гудешь? Это тихий, скромный отдых, усталого человека. Я сейчас слегка расслабляюсь. Вот первые три дня мы гужевали, гулеванили! Ящиками лилась водка, и девки менялись пачками! Капитан вынул из кармана бумажник, вытряхнул из него купюры, отложил в сторону две сотни, осталось только несколько "червонцев" и "четвертных".
- Да вот, пожалуй, кутить как раз сегодня и перестаем! Заначка, на обратную дорогу, да на опохмелку в кабаке Ашхабадского аэропорта. Ты на меня внимания, лейтенант, не обращай. Ешь, пей, отдыхай, а я буду курить, и продолжать молчать и размышлять. Договорились?
Ромашкин кивнул в знак согласия и продолжил трапезу, благо закуски были замечательно приготовлены. Вскоре во дворе возле грузовика появилась шумная и взъерошенная компания мокрых приятелей. Водитель "Урала" начал громко и призывно сигналить.
- О! Накупались черти! Меня очевидно вызывают! Ладно, я помчусь к ним, а не то уедут без меня на полигон. Не хочется топать в горы пешком, и добираться на случайных попутках.
Никита опрокинул в рот последнюю рюмку коньяка, закусил ярко-красным, сочным гранатом, попрощался со щедрым собутыльником и поспешил из ресторана. Друзья нервно топтались возле открытой кабины на холодном ветру, под накрапывающим мелким дождичком и громко матерились.
- И, куда ты пропал? - возмутился Чекушкин. - Мы его ищем, а он в ресторане сидит. Сколько тебя ждать?
- А что вам без меня было скучно с подружками? Куда вдруг заторопились?
- Нет, не скучно, веселились до поры, до времени. Но потом этот Байрам, вдруг приревновал Чекушкина к брюнетке! - рассмеялся Колчаков. - Азиат проснулся в этот момент, когда почти у его изголовья Васька эту жгучую деваху "приголубил" (другого места не нашел). Очень она томно дышала и разбудила варнака. Бандюга полез драться, надавал пинков девахам, мне в ухо съездил, а лежащему Ваське наступил на задницу, да в бок саданул.
- Ну, сволота, нерусская! Он мне чуть наследство не вдавил во внутрь этой чернявенькой! - воскликнул Чекушкин. Пришлось кулаками помахать слегка. Девицы завизжали, в воду попрыгали, в сторону отплыли, и с валуна наблюдали за сражением, как мы толстяка с двух сторон дубасим, он нас в ответ мутузит. Минут пять дрались, потом он как заорет: "Хватит! Прекращаем! Не то врагами станем, а я врагов привык уничтожать!"
- И мы согласны, хватит, так хватит! - продолжил рассказ Колчаков. Нам и самим драка большого удовольствия не доставляла, но в результате дальнейшее наслаждение перепоганил, и девок распугал, ублажать они нас перестали.
- Выпили мы в знак примирения по рюмке, и ушли, от греха подальше! воскликнул возбужденный и не отошедший от потасовки Чекушкин. - Девицы дружно шепчут, чтоб уходили, не то Байрам, спьяну вновь бузить будет. Ну и ладно. Мы в принципе, свое уже взяли: и выпили, и закусили, и пошалили. Эх, хороши были девчата!
- А, по-моему, шум раздается по- прежнему в пещере! - возразил Никита, забираясь в кабину. - Может его нужно все-таки утихомирить? Побьет девчонок!
- И что? Это их работа, им за этот риск деньги платят. Рыцарь выискался. Надо было от нас не уходить. Было б нас трое, мы б не отступили. Глядишь, в озере эту гнусную свинью утопили б, и по течению в глубину преисподни сплавили! - рассмеялся Чекушкин. - Едем! Сами разберутся без посредников, обслужат покачественнее. Водитель! Жми на газ!
Машина запетляла по дорожному серпантину, а компания задремала утомленная подводным приключением.
В лагерь добрались затемно. Непомнящий попытался затеять скандал, с угрозами о привлечении к ответственности "за срыв занятий", но Чекушкин, допивший в кабине машины из горлышка поллитру, вошел в буйство, схватил за горло капитана и сказал, "что б тот не пищал, не желаю, мол, слушать визг зассанцев".
Ротный в миг растворился во мраке лагеря, а опустившийся в ущелье туман скрыл следы спрятавшегося за палатками Недумающего. Оставшиеся в конуре офицеры моментально заснули. За исключением Кулешова, который вернулся к обязанностям истопника. Среди ночи в коморку вернулся продрогший ротный. Он прокрался как жулик к койке и тихонечко лег. Незнающий был крепко пьян, но видимо долго и тщательно мочился перед сном, ибо более среди ночи не выскакивал, и не использовал в качестве писсуара чужие сапоги.
К утру продрогли. Чекушкин окликнул истопника, но тот ответил басовитым храпом. В печке горели огни, но от пламени, почему- то тепло в комнатушку не исходило. Превозмогая лень, Васька поднялся и, шаркая тапочками, подошел к двери. Нагнувшись, он обнаружил причину холода. Дневальный Кулешов вообще не разводил огня, просто положил на поленья фонарик, включил его и уснул праведным сном. Он это проделал, чтоб не утруждаться подбрасыванием ночью поленьев. Чекушкин дал затрещину сонному бойцу, заставил его разжечь топку, но из-за опустившегося на лагерь сырого тумана очаг не горел, а влажные дрова лишь дымили. Проклиная и Кулешова и Чекушкина, офицеры выскочили из помещения, и остаток утра провели на свежем воздухе...
На утро полевой выход для Ромашкина завершился. Потребовалось срочно сопроводить в гарнизонный медсанбат заболевшего солдата. Естественно выбор пал на Никиту, как на того, кто менее ценен для качественного проведения занятий на технике. Боец-туркмен мучался острыми болями в животе, и было похоже на раннюю стадию приступа аппендицита. Никита собрал вещички в чемоданчик и запрыгнул в кузов, боец, кривясь и охая, забрался следом. С помощью Ромашкина устроился на откидной лавке и продолжил стонать. Зампотех Антонюк, заполнил собой кабину, и подгоняемый им водитель, мигом домчал их до станции. В пути курсант держался за спину, куда отдавала при толчках на ухабах острая боль. Видимо это все же не аппендикс воспалился, а почки простудились, или камни в них шевелятся. Едва-едва успели к проходящему поезду. Отогревшись в вагоне, солдат заметно повеселел.
- Не бойся, до медсанбата я тебя обязательно довезу живым, - пошутил Никита, успокаивая солдата Мерабова.- А дальше, как судьбой назначено...
- Спасибо, - усмехнулся солдат. - А можно мне домой заехать?
- Желаешь проститься перед смертью с родными? - рассмеялся лейтенант. Не боись, не умрешь. Военная медицина на хорошем уровне, спасут. Военные врачи лучше, чем знахари в твоем пустынном кишлаке.
- Да я не о кишлаке говорю, - вновь принялся просить туркмен. - В Ашхабаде живет младший брат моей апа (мамы). Он редактор научного журнала. Давайте в гости сходим к нему? Поедим, отдохнем.