Страница 21 из 73
- Ха-ха-ха! - громко захохотал сидевший на заднем ряду Хлюдов, искренне развеселившийся откровенному наглому, и ничем не прикрытому цинизму командующего. - Вот это да! Ну и хлюст!
Череватов нахмурился и поманил пальцем Володю.
- Эй ты, капитан! Ты чего ржешь как жеребец! А ну, встань!
- Капитан Хлюдов. Замполит роты. Педженский гарнизон, танковый полк.
- В Педжене и сгниешь!
- Это вряд - ли!- запротестовал Володя. - У меня, как и у вас, хорошая родословная.
- Какая? Ну-ка? - заинтересовался Череватов. - Докладай!
- Папа заместитель министра газовой промышленности, с сам я коренной москвич. Был женат на дочке крупного дипломата, но развелся. Теперь женат на дочери члена Верховного Суда России.
- А-а! - протянул задумчиво генерал. - Что ж ты тут забыл? Как оказался в Туркестане? "Декабрист"?
- Так точно! В ссылке. Папаня не доволен моим разводом, на исправление отправил. А я не сдаюсь, терплю.
- Ну-ну! И ты тоже дурак, как и эти бедолаги. Проси прощения и дуй в академию! Потом поздно будет. Время уйдет, годы не воротишь. Одумайся. Подойдешь ко мне после совещания!
На крыльце Дома офицеров генерал еще слегка пожурил Хлюдова, спросил рабочий телефон отца и отпустил, с миром.
Капитан Хлюдов дожидался Ромашкина, стоя на ступенях у выхода из клуба. Завидев хмурого лейтенанта, возвращающегося после беседы, Вовка потянулся, до хруста в костях и спросил:
- Никита! Поезд в полночь! Куда пойдем? В какой кабак? Ты город хотя бы чуть -чуть знаешь?
- Я город не знаю, бывал только в районе аэропорта,- ответил Никита.
- Зато я везде гулевал, - ухмыльнулся Володя. - Предлагаю в "Фирюзу". Вино и девчата, лучшие в городе.
- Вова, у меня денег мало. Я хотел к родственникам съездить.
- Гм-гм! Жалко, что у тебя нет денег. Потому что одному идти в кабак, мне тоже не с чем. На один "червонец" не покутить. Что ж, девочки отменяются. Так, где ты говоришь, живут родичи? Они нам нальют?
- Вовка! Я туда иду в третий раз. Брать тебя с собой не планировал. Мы мало знакомы, я только недавно узнал, что они вообще существуют. А тут еще и тебя в придачу приволоку, в виде багажа.
- Ну и что? И к тому же меня волочь не надо, сам дойду! - возмутился Хлюдов. - Главное правильно прийти. Ты умеешь в гости ходить?
- Думаю, что умею. А как ты понимаешь умение?
- Что ты купишь для торжественного стола?
- Тетке цветы и торт к чаю, - ответил, смущаясь Ромашкин. - А что надо?
- Эх, зеленый неопытный лейтенант! Какие к черту цветы? Главное прийти со спиртным, тогда накрытый по полной программе стол обеспечен! А к твоему торту, чай подадут и на этом вся программа. Голодными придем, голодными уйдем! Ты есть хочешь?
- Хочу! - честно признался Ромашкин. - Еще как хочу!
- То-то и оно! Я тоже голоден. Иначе без денег, чем мы займемся до глубокой ночи? Твои родственники единственный шанс попировать. Решено, идем вместе! За мной! В лабаз!
Никита и рта не успел открыть для возражений, а капитан уже торопливо направился в бакалею. Магазин радовал изобилием спиртного: коньяки, иностранные и местные вина, водка. Приятели вывернули карманы и подсчитали деньги. Пятнадцать рублей с мелочью.
- Никита! Если купить коньяк - хватит на одну бутылку. Маловато чтоб разогреться. Водку взять - банально. Берем три бутылки кубинского рому! Сногсшибательно, вкусно и оригинально! Пираты, пиастры! Идем на абордаж твоих родичей! Кар-р-рамба! - воскликнул Володя. - Жаль, последние пятнадцать рублей, до копеечки, истратим. Даже шоколадки детям не купить. Детки в том доме водятся?
- Вроде да. Точно не знаю. У одной, почти моей пятиюродной сводной сестры, есть муж. Ей лет тридцать, наверное, дети в семье присутствуют.
- Тридцать лет! Мой любимый возраст!- восхитился Хлюдов. - Скорее веди меня к ним! Присутствие мужа обязательно?
- Не знаю. Он летчик, она стюардесса. Возможно, что в доме стариков никого не будет, а возможно будут вся семья.
- А почему почти сестра?
- Да я ее так называю. Они мне и не родные по большому счету. Это семья деда от первого брака, а дед отчим моей мамани. Короче говоря, такие же как и ты мне родня. Ромашкин вкратце пересказал историю семьи.
Родственники несколько смутились приходу двух офицеров. Но ненадолго. Оправившись от растерянности, они бросились суетиться и хлопотать. Раздвинули стол и принялись уставлять его закусками. К бутылке кубинского рома присоединили две поллитровки водки. Хлюдов все свое внимание сконцентрировал на дочери хозяев стюардессе Ирине, пытаясь ее очаровать. (Какие замечательные у нас стюардессы! Красавицы! Само очарование, и так далее.) Это у него хорошо получалось. Вовка плел о Московском детстве и юности, пересказывал столичные сплетни. Ирина зарделась и постепенно начала с восторгом глядеть на стройного голубоглазого красавца. Ромашкин терпел это вероломство пять минут, а затем под столом пнул по ноге товарища.
- Никита! Ты чего? Белены объелся? Больно! - зашипел Хлюдов.
- Не лезь гад, к родственнице! У нее муж - здоровенный "шкаф". И тебе достанется "на орехи" и мне перепадет, не за что.
- Не будь таким нудным. Мы же офицеры! Я только потанцую пару разочков, - ответил Володя, и вновь усилив обаяние, устремился на штурм.
Ирина хохотала и прижималась грудью к Хлюдову, а тот что-то нашептывал ей на ушко и обнимал округлое плечико все нежнее и страстнее. Уши у стюардессы покраснели, щеки покрылись румянцем, глазки заблестели. Женщина явно готовилась выбросить белый флаг безоговорочной капитуляции. Наглые голубые глаза капитана тоже заволокла пелена желания.
- Вовка! Прекрати обниматься! Я смотрю, ты ей уже левое ухо изжевал поцелуями. Хватит копытом бить о землю, словно бизон. Хлюдов, ты вытаптываешь вокруг себя почву. Мне стыдно будет появиться в этом доме.
- Отстань. Не видишь, девушка не ухожена, не обслужена, не обласкана своим летчиком. Она нуждается во мне, как цветок в пчелке. Я ее сегодня непременно опылю раза три!
- Наглец!
- Успокойся. Ввожу в курс дела: Ирина пригласила меня к себе в гости. Муж сегодня ночью полете, то есть в отлете. Вернее в полном пролете.
- Он утром вернется и отправит тебя в последний полет, в штопор, с четвертого этажа. Учти они живут недалеко от аэропорта.
- Ерунда. Гусары любят риск! Я уже договорился обо всем. Сейчас допиваем ром и идем к ней. Ребенок ее, заночует у свекрови.
- Договорился он обо всем! А со мной договорился?
- А ты то тут при чем? Ты что сваха? Сводник?
- Дурак! В том-то и дело, что вот это свекровь, а не у мать. Эта радушная бабуля - свекровь! Ты нагадишь, наследишь, а со мной разговаривать перестанут. К тому же, а где ты предлагаешь мне болтаться всю ночь? На вокзале куковать до утра?
- А чего болтаться? Езжай в Педжен.
- Как же я до него доеду? Денег-то у нас больше нет. Проездные документы выписаны на твое имя.
- Вот черт! Навязался на мою шею. Хомут! Расслабиться мешаешь.
- Это я-то мешаю? Я тебя сюда привел, накормил, обогрел, с Иркой, дурой длинноногой, и бесстыжей, познакомил! И я же ему мешаю!
- Никита, признайся, ты мне просто завидуешь. Хотел бы оказаться на моем месте? Ответь!
Ромашкин промолчал, а Хлюдов задумчиво посмотрел на него и спросил:
- Слушай, интересно, а может она и тебя в гости пригласит. Втроем будет еще веселее. Не пробовал ни разу? Спроси у сестрицы согласия.
- Вовка ты пошлая и наглая морда. Сам спрашивай, - ответил Ромашкин и нахмурился.
- И спрошу! - хохотнул капитан.
Свекровь Любовь Ивановна из своего угла за столом наблюдала с явным неудовольствием за Хлюдовым и поведением снохи. Ее лицо становилось все более хмурым. К окончанию вечера, оно отражало целую гамму бушевавших в душе страстей. Она метала в мою сторону молнии, а на Ирину подчеркнуто не глядела. Ромашкин почувствовал, что наступает кризис в свойских отношениях, и тонкий лед родственности треснет. Он встал и объявил: