Страница 51 из 74
Все случилось так стремительно и неожиданно, что Милочка опомнилась только утром. Накануне вечером позвонил Алик и сказал, что хочет сделать ее портрет, хочет посмотреть, наконец, как живут ангелы, говорил что-то еще, такое же приятное. В общем, напросился в гости. Павел был в этот вечер занят, и, поколебавшись немного, она пригласила Алика "на чашку чаю". В конце концов, они оба интеллигентные, воспитанные люди, ничего из ряда вон выходящего в таком визите не было.
Алик появился с букетом цветов, церемонно поцеловал руку, но потом, к немалому смущению Милочки, вытащил из сумки не фотоаппарат (он появился много позже), а две бутылки хорошего коньяка, фрукты, печенье. Милочка знала, что к коньяку полагается кофе, а не чай, но настолько растерялась от неожиданного поворота событий, что забыла все правила хорошего тона: заварила все-таки чай и достала из серванта хрустальные бокалы, из которых обычно пьют вино. Позже она вспомнила, как удивленно приподнял брови Алик, когда эти бокалы появились на столе, и как в его глазах мелькнуло что-то неуловимое, но что именно, она так и не поняла...
Сидя обнаженной на разобранной постели и вздрагивая от утренней прохлады, Милочка с трудом вспоминала прошедший вечер и ночь. Сначала все было очень чинно и даже, можно сказать, церемонно. А потом... Наверное, сочетание коньяка со стихами оказалось для нее роковым, и опьянела она очень быстро. Коньяк она до этого практически никогда не пила, так, пару раз чуть-чуть пригубила: для нее это был слишком крепкий напиток. Так как же все это могло произойти? И что вообще произошло?
Милочка поднялась, набросила халат и с тоской оглядела комнату. Разбросанные вещи, пустые бокалы, нетронутые чашки с чаем. Наполовину пустая бутылка из-под коньяка, вторая - опорожненная - валяется на полу. Постель сбита так, будто на ней резвился полк взбесившихся кошек. Милочка сжала руками виски и застонала:
- Боже мой! Что я наделала! Так мало знакома с человеком - и сразу в постель. Какая грязь! Как я буду смотреть в глаза Павлу? Что ему скажу? Надо срочно в душ. Господи! Да что же это такое? Все болит, будто палками меня избили, к груди притронуться невозможно... Нет, не душ, а ванну надо принять. Полежать в горячей воде, прийти в себя. Боже, как болит голова, с ума можно сойти!
Но и горячая ванна с душистой пеной не принесла обычного наслаждения и покоя. Милочка лежала с закрытыми глазами, мысли бились у нее в голове, как надоедливые мухи, и она непроизвольно всхлипывала.
"Что же теперь делать? Сказать Павлу "прощай"? Но ведь я люблю его! Ничего не говорить, все скрыть? И потом всю жизнь ощущать эту вину перед ним? Да, а как же Алик? Ведь он, наверное, позвонит сейчас, попросит о новой встрече... И что я буду делать? Почему он ушел так рано, даже не попрощался? Может, срочная работа? Да что я, Господи! Нельзя же любить двоих сразу! Или... можно? - Милочка застонала сквозь стиснутые зубы. - Нет, я конечно же люблю Павла, а Алик... Что - Алик? Он мне даже в любви не объяснялся, просто... Это называется - похоть, а никакая не любовь. Грязь, стыд... Но ведь ночью все казалось другим!"
Милочка вспомнила некоторые эпизоды минувшей ночи, покраснела и снова непроизвольно застонала.
"Какая же я, оказывается, дрянь! Испорченная, развращенная дрянь! Хуже падшей женщины. Это была оргия какая-то, как во времена Екатерины. Сплошной туман в голове... Ведь когда он пришел, я и не думала ни о чем таком. Когда же я голову потеряла, как это могло произойти? Так хорошо разговаривали, пили коньяк... Никогда! Никогда больше эту мерзкую жидкость в рот не возьму! А потом я стала рассказывать про свою работу, про Екатерину... Или это позже было? Господи! Все в голове перемешалось..."
Память услужливо подсунула ей еще один эпизод, точно кадр из скабрезного фильма. Милочка увидела себя со стороны и резко поднялась на ноги, так что чуть не потеряла равновесия.
"Не хватало еще упасть и расшибиться! Хватит хныкать! Душу никакой пеной не очистишь, хоть целый день отмывайся!"
Милочка вылезла из ванны, насухо вытерлась большим махровым полотенцем и решительно направилась в комнату. Надела чистое белье, домашние леггинсы и хотела было натянуть старую рубашку Павла, которую любила носить. Но когда взяла ее в руки, разрыдалась, уткнувшись в тонкую ткань лицом.
- Павлик, милый мой Павлик! Как нам было хорошо с тобой, а я все разрушила. Да, не было бурной страсти, но ты всегда относился ко мне с такой нежностью и лаской, с таким вниманием. А я, мерзкая дрянь, не ценила этого, принимала как должное. Жила как за каменной стеной, думала только о себе и о своей работе. Вот и доигралась. Умных разговоров захотелось, от комплиментов голова закружилась... А ведь Алик ничего мне не предлагал, никаких планов не строил. И ушел не простившись... как от продажной девки. Так мне и надо!
Милочка аккуратно положила рубашку на кресло и вынула из шкафа блузку. Потом решительным движением сдернула с кровати простыню и стала сдирать наволочки с подушек и вытряхивать одеяло из пододеяльника с таким остервенением, будто постельное белье было в чем-то перед ней виновато, будто оно стало ее сообщником минувшей ночью. Собрав все в охапку, она запихнула этот ком в стиральную машину, включила ее и, только когда агрегат заработал, немножко успокоилась. Ее взбудораженному мозгу представлялось, что так она очищает себя и свою память от прошлого.
Потом Милочка вернулась в комнату и занялась уборкой. Оставшееся печенье и фрукты она безжалостно отправила в мусорное ведро, вылила в унитаз недопитый коньяк и несколько раз спустила воду. Застелила постель на тахте, отнесла в кухню бокалы и чашки и чуть ли не полчаса мыла их под струёй горячей воды такой горячей, что едва можно было терпеть. Но и этого ей показалось мало: она полила посуду специальной жидкостью и снова принялась ее мыть, будто хотела сделать стерильной. Потом сбегала на лестницу, опорожнила ведро в мусоропровод и вернулась к себе, чтобы еще какое-то время отмывать теперь уже ведро. Наконец квартира приобрела почти прежний вид.
Милочка села перед маленьким туалетным столиком, взяла в руки щетку для волос, поднесла ее к голове и внезапно замерла. Из зеркала на нее глядело совершенно незнакомое лицо: свалявшиеся белокурые волосы, черные круги под глазами, землистая кожа, опухшие губы...
- Тьфу, погань какая! - выдохнула Милочка, отвернулась от зеркала и принялась яростно водить щеткой по волосам, выдирая чуть ли не пряди и не замечая боли.
"Когда Бог хочет наказать человека, он лишает его разума, - подумала она. - Вот и я сошла с ума. Насколько наши отношения с Павлом были чище и естественнее, чем этот кошмар. Все, Алика надо забыть. Выбросить из жизни. Иначе я просто захлебнусь в этой грязи. Да и не мое это.,. Но Павел... Если я ему признаюсь, поймет ли он меня? Простит ли? Как можно простить то, что я натворила? За это убить - и то мало".
На окно сели два голубя и заворковали, как будто была не осень, а разгар весны. Милочка оглянулась на этот звук, и слезы снова полились из ее глаз. Она вспомнила, как Наташа со своей обычной иронией называла их с Павлом "голубком и горлицей", и ей тогда это почему-то казалось обидным, хотя она и не подавала виду.
"Как же быть с Павлом? А может, не говорить ему ничего? Такое не повторится, никогда больше ничего подобного не произойдет, я всю жизнь буду искупать свою вину перед ним, буду идеальной женой... Надо пойти в церковь, помолиться, поставить свечку, покаяться..."
Впервые за все утро Милочка почувствовала некоторое успокоение. Решение было найдено, единственное, пожалуй, приемлемое для нее сейчас решение. Она не без опаски взглянула в зеркало. Н-да, с таким лицом даже на улицу нельзя выходить, не то что в издательство ехать.
"Надо позвонить, сказать, что заболела, перенести встречу. А сегодня можно все еще раз просмотреть, чтобы текст был безупречным. Вечером приедет Павел... Он поймет, что я плохо себя чувствую, устроит меня в кресле, укутает шалью, сделает чай... Милый, милый Павлик! Я почитаю ему что-нибудь из моей книги, расскажу про Екатерину - он так замечательно умеет слушать. Да, не знает он историю, ну и что? Я ведь вообще не интересуюсь его работой, а ему наверняка хочется со мной иногда и о себе поговорить, а не только обо мне. Эгоистка несчастная!"