Страница 47 из 74
- Ну вот, - удовлетворенно сказала она, - для первого раза сойдет. Сейчас к этому подберут туфли-и вперед.
Марианна даже представить себе не могла, сколько стоит все это великолепие. Она случайно заметила цену на каком-то шарфике, попавшем ей под руку, и увидела, что выражается она трехзначным числом. У нее закружилась голова, и она запретила себе даже думать о деньгах. Таких сумм никто из ее прежних знакомых никогда в жизни в руках не держал.
После похода в магазин все понеслось как в предыдущий раз, и снова на рассвете они оказались в спальне Ирины.
- Хорошо гульнули, - сказала она, разваливаясь на одном из диванов, пить хочется. Там в углу на столике должен стоять термос, налей.
Марианна подошла к столику, налила в чашку душистого чая из каких-то трав и осторожно понесла ее Императрице, стараясь не испачкать новый вечерний наряд.
- А ты сними платье, проще будет, - посоветовала ей Императрица. - Да и жарко тут, топят как сумасшедшие.
Марианна сняла платье и осталась в лифчике и трусиках. Императрица окинула ее критическим взглядом:
- Одну ошибку мы с тобой сегодня сделали. Забыли купить новое белье, то, что на тебе, годится только для субботника. Но это дело поправимое, сейчас подберем из моего гардеробчика. Кажется, у нас один размер. И фигуры похожие.
Она легко соскользнула с дивана и скрылась в гардеробной. Через минуту вынесла оттуда целый ворох белья, причем с большинства вещей еще не были сняты этикетки.
- Сейчас устроим примерку.
Она подошла сзади к Марианне, расстегнула ей лифчик, а когда он упал к их ногам, неожиданно по-мужски обхватила ее груди руками, прижавшись всем телом к ее спине.
- Подходящий размер, - прошептала она Марианне в самое ухо и легонько укусила за мочку.
Марианна закрыла глаза и тяжело задышала, но попыток вырваться не делала.
Внезапно Императрица отпустила ее и повернулась к груде кружев и шелка, валявшейся в одном из кресел.
- Такая красота нуждается в хорошем обрамлении, - усмехнулась она, выдернула из кучи один из кружевных лифчиков, надела на Марианну, застегнула крючки и повернула девушку лицом к себе.
- Хороша! - вздохнула она, кладя руки ей на грудь, - но без всего все равно лучше.
И она медленно, обеими руками, сняла бретельки с плеч Марианны, высвободила ее груди из кружевного обрамления, наклонилась и принялась покрывать их поцелуями.
В Марианне стало подниматься желание, и она положила руки на талию Императрице. Та, на мгновение отстранившись, быстро сбросила с себя всю одежду и снова привлекла к себе девушку. Руки Императрицы скользнули вниз по ее телу, зацепив большими пальцами резинку ее трусиков, она вполне профессионально стала стягивать их вниз. Потом крепко прижала Марианну к себе, и они повалились на кровать.
Какое-то время Марианна была почти счастлива. Она вела ту жизнь, о которой всегда мечтала, - максимум комфорта, красивых вещей. Веселая, разгульная жизнь... Ах, если бы не надо было время от времени возвращаться домой! Но и это поправимо: постоянно вращаясь среди богатых мужчин, можно будет подцепить на крючок подходящего, а новая подруга твердо обещала об этом позаботиться. И за все это минимум работы: всего-то навсего ублажать и во всем подыгрывать Императрице.
А почти счастлива - потому что теперь она не могла быть вдвоем с любимым человеком. Именно вдвоем, ведь виделись они почти каждый день, но какая это была мука! Если раньше его отстраненный, хоть и доброжелательный тон, поведение почти постороннего человека компенсировались их интимными встречами, то сейчас, вынужденная подстраиваться под распорядок жизни своей любовницы и покровительницы, она уже не принадлежала себе, а значит, и ему.
Как-то, лежа рядом с Императрицей, она представила себе, что роскошный коттедж этот - его дом, в котором он поселил ее, свою любимую девочку, и вот сейчас она принесла ему высокий стакан холодного пива в сине-зеленую ванную, а потом со смехом стерла пену с его усов. И ей ужe стало казаться, что лежит она сейчас на кровати рядом с ним. Из этого блаженного состояния ее вывел резкий голос Ирины:
- Чего стонешь? Мужика представила? От точного попадания в ее грезы у Марианны замерло сердце, она не знала, как отреагирует на все это ее подруга, и промолчала, но глаза открыла. И пристально посмотрела на Императрицу, изо всех сил стараясь казаться невозмутимой.
- Да не молчи, - миролюбивым тоном заговорила та, - лучше расскажи про него, страсть как люблю такие разговоры. Как говорится, если уж у самой нет, так хоть послушать, как это у других. Ну давай, давай, рассказывай.
Доброжелательный тон вполне успокоил Марианну, и к тому же ей так хотелось хотя бы поговорить о нем, что она рассказала, может быть впервые, практически все о них. Всю непростую и неординарную историю их любви.
Они познакомились несколько лет назад, на одном из входивших тогда в моду конкурсов красоты. Александр Николаевич, жмурясь и чуть ли не урча от удовольствия, толкался за кулисами конкурса среди полуобнаженных красоток, которые, завидя карточку работника телевидения у него на груди, старались принять самые соблазнительные позы и строили ему глазки...
И вдруг он застыл как вкопанный или, скорее, замер, как зверь, увидевший свою добычу. Несколько в стороне от других стояла девушка, высокая, стройная, с изумительной фигурой, очень смуглая, почти мулатка, с копной черных, в крутых завитках, как у африканок, волос. Уже потом он узнал, что отец ее был кубинец, от него она унаследовала не только волосы и цвет кожи, но и природную грацию дикой кошки и такой же темперамент. От матери она взяла огромные серые глаза и свойственные только русским женщинам феноменальные терпение и покорность.
Роман их закрутился стремительно и бурно, как торнадо. Но Александр Николаевич вскоре пресытился и этой тропической красотой, после ананаса ему, как всегда, захотелось соленого огурца, и он начал подыскивать очередную жертву. Марианна же, на свою беду, влюбилась в него без памяти, ходила по пятам, подстерегала у подъезда, рыдала и умоляла, в общем, всячески мешала ему жить, а этого он уже простить не мог.
Этот период их жизни кончился печально - прячась за кустами, она увидела, как он прошел к себе домой под руку с новой пассией, после чего ворвалась к нему (дверь квартиры ей по глупости открыла старуха соседка) и, стоя на пороге комнаты, к ужасу его дамы, выпила пузырек едкой жидкости, после чего рухнула в беспамятстве.
Дальше - "скорая", почти полгода больницы. Жизнь ей спасли, но из-за полностью сожженной гортани пришлось вставить фистулу, и теперь она ходила или в водолазках с высоким воротником-стойкой, или повязывала на шею косыночки, делая это, правда, очень изящно. Посторонний человек и догадаться-то не мог об истинной причине такого пристрастия, а так как она еще при этом говорить стала очень тихим голосом, почти шепотом, это придало ей особый шарм.
Родных и близких у страстной мулатки не было, и он, как человек не столько порядочный, сколько Добрый, исправно навещал девочку в больнице, где о ждал еще один сюрприз: у его дорогой подруги ко всему прочему не все нормально с психикой. Не то чтобы ее нужно было запирать в сумасшедший дом, но вести себя с ней надо осторожно: склонность к истерии, неадекватность поведения и так далее. Кто предупрежден - тот вооружен, и наш донжуан полностью подчинил себе ее волю, научился управлять ею, и если он давал команду "к ноге!", то она покорно ложилась у его ног, счастливая уже оттого, что на нее обратили внимание.
Роман их продолжался, но стал как бы фоном для его многочисленных любовных эскапад. Она переносила все со стойкой покорностью, пока он однажды не объявил ей, что хочет жениться. Это был единственный случай, когда послушный и ласковый щенок вдруг показал зубы. Но на сей раз ему удалось уговорить ее, объясняя, что так будет для них лучше, удобнее, а ее он выдаст замуж за своего пасынка, который вскоре должен вернуться из армии и который уж точно не устоит перед ее прелестями. Они будут жить в одной квартире, по-прежнему встречаться, когда это им, вернее ему, захочется, и вообще в такой ситуации есть масса преимуществ. Она опять подчинилась ему.