Страница 6 из 24
ГЛАВА 6 Постарайся не трепыхаться, - отрывисто сказал Серебряный - или это он задыхался от усилий? - Полет будет долгим и трудным. - Я могла бы сидеть у тебя на спине между крыльев. - Не думаю. - Грифон неожиданно взмыл с порывом ветра, подкинул Бидж вверх и поймал, обхватив за грудную клетку. Бидж охнула. От боли она даже не заметила, как увеличилась их скорость. Когда она снова смогла говорить, Бидж пробормотала: - Завтра я буду вся в синяках. - Не думаю, - повторил Серебряный, и Бидж застыла от страха. Земля под ними уходила все дальше и дальше вниз, и скоро Бидж могла видеть одновременно и гостиницу Кружки, и свой коттедж, и реку Летьен, и Ленточный водопад. Бидж зажмурила слезящиеся от холода глаза, и даже Серебряный закряхтел, когда ветер переменился. Когда девушка снова открыла глаза, под ними расстилался уже не Перекресток. Она наблюдала, как внизу разворачивается панорама суровых гор. Они миновали пару котловин - каждую в четверть мили шириной, - вырытых какойто огромной рекой. Тонкая струйка воды падала в круглое озеро с милю в диаметре; Серебряный начал снижаться в направлении берега. По мере приближения Бидж поняла, что "струйка" - это водопад в несколько сот футов. Плоскогорье над водопадом было все изрезано гигантскими каньонами, ущельями, провалами, как будто создатель этого мира проложил русло величайшей реки, а потом потерял интерес к делу и забыл пустить по нему воду. Бидж подумала, как наслаждался бы этим видом Протера, и эгоистично пожелала, чтобы он оказался на ее месте. Они долго летели вдоль речной долины. Заходящее солнце окрасило берега в красный цвет, бросая серебряные отблески на сохранившиеся на дне озерца. Холмы со всех сторон носили следы высоко поднимающейся воды - гораздо выше того уровня, на котором они теперь летели. Грифон заложил вираж вокруг состоящего из гравия острова высотой футов в триста; меркнущий свет заката сделал его западный конец лиловым, оставив восточный в глубокой тени. Теперь они находились слишком низко, чтобы можно было видеть озеро. Перед ними поднималась стена тающего ледника. Они летели вдоль нее, и Бидж смотрела на подтаявшие и сорвавшиеся с высоты глыбы льда, каждая размером с двухэтажный дом. - Зимой, - сообщил грифон, - плывущий по реке лед образует естественную плотину поперек долины. Вода поднимается, пока не зальет все вокруг, об разовав озеро большее, чем весь Перекресток. А каждую весну талые воды, стекающие с гор, увеличивают давление на лед, и в конце концов он не "k$%`(" %b. Появляется сначала маленькое отверстие в плотине, за не сколько часов оно увеличивается так, что сквозь него течет уже мощный поток, потом начинается потоп. Он смывает ледяную преграду, и озеро устремляется вниз - к западному берегу; за три дня вся вода уходит. Там, ниже, она прорывает самое большое речное русло из всех, какие я только видел в разных мирах. А выше, - добавил он горько и безнадежно, - посреди бывшего озера бывший неприступный остров становится просто одной из гор, не защищенной от на шествия мелких хищников. Впереди вставала луна - та же луна, что светит и на Земле, уже начавшая убывать. Грифон теперь летел совсем низко, и Бидж были видны свежие разломы и трещины в каменных склонах холмов; над ними четкая линия отмечала уровень воды: всего несколько месяцев назад здесь плескались волны озера. Серебряный летел к одинокому холму посреди долины. С многочисленных скал на его вершине светили костры. Время от времени свет заслоняли движущиеся фигурки, крошечные и беспокойные. Они суетились вокруг кучи хвороста. Потом Бидж поняла, что расстояние ее обманывает: холм оказался горой, куча хвороста - нагромождением бревен, маленькие фигурки - грифонами и химерами. Сложенное из бревен гнездо было широким и неуклюжим - гигантский грачевник для сумасшедших грачей. Бревна были опутаны ветвями, камышом, обмазаны глиной. Гнездо занимало почти всю вершину горы. По гнезду сновали возбужденные кричащие химеры; их окружали озабоченные грифоны. На каменных выступах горели огромные костры, дым от них иногда делал луну смутным пятном в небе. Грифоны подбрасывали в огонь поленья и хлопали крыльями, чтобы раздуть пламя. Искры разлетались в стороны, как кометы, и столбы огня семи-восьми футов высотой освещали гнездо. Громкий писк и разбегающиеся во все стороны крысы приветствовали вновь прибывших, когда Серебряный опустился на край гнезда. Бидж сделала несколь ко шагов, растирая плечи и внимательно глядя под ноги. Бревна и ветки были скользкими... Некоторые сучья начали расползаться. Это оказались сороконожки длиной в фут, проворно передвигающиеся пиявки, огромные высоко прыгающие блохи, клещи. Некоторые из клещей, напившиеся и медлительные, достигали размера теннисного мячика. - Химеры живородящие или откладывают яйца? - ошарашенно спросила Бидж. Серебряный с отвращением показал на широкое гнездо. Когда глаза Бидж привыкли к мерцающему свету, она с трудом сглотнула и едва не поперхнулась. Грифоны окружали груду стволов и ветвей, явно избегая приближаться, если только это не было жизненной необходимостью. По всему гнезду сновали химеры, возбужденно хлопая крыльями и тыкаясь мордами в огромные яйца крупнее страусиных, - которые были наполовину зарыты в покрывающий гнездо мусор. В воздухе стоял запах влажной гниющей древесины. Скользкие бревна были покрыты потеками жидкости и какими-то комками. Бидж прищурилась и с ужасом заметила, что некоторые из комков движутся. Она повернулась к Серебряному. - Боюсь, тут возможны осложнения. - Иначе я никогда не явился бы за тобой, - ответил тот холодно. Он тяжело дышал, разинув клюв, его грудь судорожно вздымалась. Бидж догадалась, что за один день он слетал к гнезду, обратно на Перекресток и снова к гнезду. - С тобой все в порядке? Помощь не нужна? Грифон отвернулся. - Я принес тебя сюда не ради себя. Помоги нашему молодняку. Вокруг стоял оглушительный шум: тревожные крики химер, обрывки разговоров между грифонами... И что-то еще. Бидж напряженно прислушалась: приглушенный непонятный писк где-то рядом... Она стала озираться, щурясь от дыма, пытаясь разглядеть что-либо в тусклом лунном свете и отблесках костров. Одно из яиц поблизости качалось и вздрагивало. Бидж осторожно приблизилась, внимательно выбирая, куда поставить ногу. Oоскользнуться и упасть между стволами значило бы рисковать вывихом, если не хуже. Опустившись на колени, она приложила ухо к скорлупе, потом подняла яйцо, смахнув приставшие к нему перья, шерсть и помет. Наконец, пораженная увиденным, она крикнула наблюдавшим за ней грифонам: - Скорлупа слишком толстая. Малыши не могут выбраться наружу. Бидж резко стукнула по скорлупе фонариком. Несколько грифонов ахнули, Золотой в ярости взлетел, растопырив когтистые лапы. Бидж не обратила на них внимания. Прежде чем Золотой успел приблизиться, она отколупнула несколько кусков скорлупы и нажала на удивительно эластичную, но неподатливую мембрану внутри яйца. Неожиданно мембрана лопнула, и в отверстии появился маленький клюв. Бидж лихорадочно разламывала остатки скорлупы. - Что-то подобное случалось и в моем мире, - сказала она, - правда, с точностью до наоборот. Белоголовые орланы не могли размножаться - из-за на личия ДДТ в пище скорлупа их яиц стала слишком тонкой. Что-то случилось и здесь: скорлупа ваших яиц стала слишком толстой. Как фокусник, завершающий трюк эффектным жестом, она сунула руку в яйцо и вытащила влажного, задыхающегося, перепуганного птенца. Его крылышки были пуховыми и бессильными, пушистый мех торчал клочьями, глаза еще не открылись, и он вопил от страха и голода. Бидж посадила малыша на гнездо и с ужасом увидела, как грязные бревна и ветки словно ожили. Паразиты, привлеченные движением, сбегались со всех сторон. Тварь с телом сороконожки и похожей на пинцет головой поползла по лапке малыша, вцепилась конечностями ему в бок, свернулась в тугую спираль и начала ввинчиваться в кожу. Птенец завопил. Бидж, морщась, отцепила извивающуюся сороконожку и вытащила ее голову из ранки. Как ни была она закалена ветеринарной практикой, прикасаться к паразиту ей было противно; красный след, оставленный укусом на теле птенца, вызвал у нее гнев. Бидж раздавила голову сороконожки о бревно никакого сожаления тварь у те не вызывала. Она взяла малыша на руки: теплокровные новорожденные нуждаются в другом теплом теле. Посадить его было некуда... - С ним все в порядке? - раздался взволнованный голос сзади. Конечно, "с ним" - это был юный грифон. Спрашивал о нем Золотой; он чуть не опрокинул Бидж, бросившись к новорожденному, и начал внимательно его осматривать. Детеныш-грифон неожиданно кашлянул. Бидж вытерла остатки белка с его перьев и меха и протянула малыша Золотому. - Возьми его и держи повыше. Не мог бы ты устроить его между крыльев, пока не найдешь чистое местечко? - Конечно. - Грифон присел на задние лапы, бережно взял птенца и поднял так, что они оказались клюв к клюву. - Твое имя будет... - Золотой быстро взглянул на Бидж, повернул голову почти на сто восемьдесят градусов и тихо прошептал что-то на ухо малышу. Потом нежно погладил его по головке, втя нув острые когти. - Сюда, - позвал резкий голос. - И поторопись. Бидж выпрямилась, глядя на Бронзового и подрагивающее яйцо рядом с ним. Окружив ее полукругом, грифоны пристально смотрели на яйцо; выражение их клювов и глаз выдавало ужасное беспокойство. За их спинами какая-то химера дохнула огнем, захлопала крыльями и с надеждой уставилась на Бидж. Девушка откашлялась. - Слушайте внимательно. Головы грифонов повернулись к ней, и даже некоторые химеры проявили интерес. Бидж сглотнула и твердо сказала: - Надеюсь, вы видели, что я делала. Вы должны разбить скорлупу у яиц и, когда появятся малыши, сильно, но осторожно похлопать их по спинкам, чтобы освободить от жидкости клювы и дыхательные пути... - Она взглянула на острые как бритвы, не уступающие по твердости стали когти и повторила: Осторожно и нежно. Этого должно быть достаточно. - Она снова повернулась к гнезду. Бидж подняла не подававшее признаков жизни яйцо и ласково обратилась к ближайшей химере: - Привет! Здравствуй, голубушка! Как поживаешь? Скажи мне что-нибудь. Химера послушно дохнула вонючим дымом и пламенем. Бидж воспользовалась этим, чтобы посмотреть яйцо на просвет, собралась с духом и резким ударом о бревно разбила скорлупу пополам. Грифоны вокруг резко втянули воздух. Бидж, хоть и была уверена в правильности своих действий, побаивалась смотреть на них; она взболтала содержимое яйца: зародыша в нем не было. - Заставьте химер выдыхать пламя и посмотрите яйца на просвет. Если обнаружите внутри птенца, разбейте скорлупу клювом. Не забудьте разорвать мембрану внутри яйца. - Одна из химер радостно завопила. Бидж, глаза которой щипало от серы, подождала, пока шум утихнет, и продолжала: - Если окажется, что новорожденный еще не дышит, приложите ухо и послушайте, бьется ли сердце, пощупайте, поднимается ли грудная клетка. Если сумеете, дуньте в клюв малыша, чтобы его легкие начали работать, хотя, честно говоря, я не уверена, что вы сможете плотно приложить клюв к клюву. Можно попробовать взять в клюв головку новорожденного целиком. Если это не сработает, зовите меня: я захватила шприцы, введу допрам для стимуляции. Она оглядела окруживший ее полукруг мрачных физиономий. - Приносите мертворожденных ко мне: я сделаю все, что смогу. Несколько птенцов легко появились на свет, одного не подававшего признаков жизни Бидж удалось оживить. Потом к ней подбежал Бронзовый, сжимая в клюве крохотное тельце так осторожно, что даже не поцарапал нежную кожу. Бидж выхватила у него птенца и стала искать пульс; свободной рукой она вынула шприц и зубами стащила защитный колпачок с иглы. Сделав укол стимулянта, она стала ждать, окажет ли он действие, глядя на малыша почти с такой же надеждой, как и грифон рядом с ней. Когда птенец затрепыхался и запищал, Бидж засмеялась от радости и погладила его по пушистой головке, прежде чем отдать отцу. Уверенная в себе, высоко держа голову, она направилась к следующему яйцу - шестому за ночь. Разбив скорлупу, в которой скребся птенец, она пораженно замерла: из яйца показалась кошачья голова, потом за края скорлупы высунулись лапки. Бидж скатала в трубочку лист бумаги, разжала челюсти маленькой химеры и дунула через трубочку, чтобы прочистить дыхательные пути. Малыш выдохнул пламя и дым, и Бидж со слезящимися глазами поспешно отодвинулась. Передавая вырывающуюся химеру ее матери, она без удивления отметила, что новорожденный был мужского пола. Не успев еще как следует разбить скорлупу следующего яйца, Бидж поняла, что помощь опоздала. Теперь она часто, взглянув на пациента, могла ска зать, выживет он или нет: это была интуиция, основанная на приобретенном опыте. Бидж продула дыхательные пути малыша, сделала укол допрама и стала ждать. Когда она постучала по суставу лапки, рефлексы оказались замедленны; грудь новорожденного почти не поднималась. - У него слишком низко опустилась ограда, - пробормотал кто-то рядом. Бидж слышала это выражение в Виргинии; она внимательно осмотрела глаза птенца, осторожно приподняв опустившееся третье веко. Глаза новорожденного не сфокусировались, но она не знала, типично это для данного вида или нет; однако, когда она коснулась век, малыш не моргнул. Бидж приложила к груди маленького грифона стетоскоп, хотя и видела, что тот безнадежен. Тельце обвисло у нее в руках, когда она еще не кончила его выслушивать. Она повернулась к отцу малыша. Это была только иллюзия, но птенец, казалось, стал весить больше, как будто до сих пор его поддерживала душа. Бидж протянула тельце ожидающему грифону и тут разглядела, что это Серебряный. - Мне так жаль. - Мне тоже. - Он нежно подхватил сына. - Спасибо. - Грифон хрипло прошептал в глубокой печали: - Я укутаю его в покров моей любви и отнесу в более добрый мир Он неловко двинулся прочь, шагая на задних лапах и держа в передних свою драгоценную ношу. Бидж пошла следом, ненавидя себя, но понимая, что спросить необходимо: - Что теперь будет с новорожденными химерами? - Она тут же пожалела, что не назвала их малышками. - Котята химер будут воспитаны их матерями, которые теперь снова быстро станут самцами. - В его голосе появилась надменность. - Грифоны - наши, Nн взглянул на свою ношу. - Даже этот малыш. - Высокомерие покинуло его. Почему он, мертвый, для меня ценен более, чем другие, живые? - Это сделала любовь, - тихо сказала Бидж. После появления примерно двадцати новорожденных, две трети из которых оказались живыми, Бидж осторожно приблизилась к Серебряному, одному из тех грифонов, которые не были заняты с молодняком. Другие бездетные грифоны подкидывали топливо в костры и охраняли своих мертвых сыновей; Серебряный отдавал короткие резкие распоряжения, оставаясь поблизости от маленького тельца. Бидж обратилась к нему: - Мне нужно задать некоторые вопросы. - Дерзких вопросов я не потерплю. - Один вопрос будет дерзким, - резко ответила Бидж. - Весь выводок состоит из младенцев мужского пола? После короткой паузы Серебряный устало проговорил: - Ты права, это дерзость. Да, все младенцы мужского пола. Химеры меняют пол только в период спаривания. - Он бросил на Бидж гневный взгляд. - Уж не собираешься ли ты позволить себе замечания по этому поводу? Бидж тоже до смерти устала. - Да, собираюсь. - Она показала на гнездо. - У двух малышей грифонов я заметила недоразвитые яички, у нескольких котят химер яички отсутствуют полностью, да и другие отклонения есть и у тех, и у других. На Земле это иногда связывают с эндокринными нарушениями под воздействием окружающей среды; об этом известно довольно мало. Здесь же, - она обвела взглядом унылый ландшафт, - это могут быть какие-то химические выделения горных пород или вообще следствия изменения привычной среды обитания. Может быть все что угодно. Я даже представления не имею, излечимы ли эти отклонения. - Это все, что ты хотела сказать? - почти шепотом спросил Серебряный. - Нет. Я постучала по лапам между когтями. - Она изобразила это своим фонариком. - Молодняк птиц охватывает когтями ветви - это необходимый для выживания инстинкт. У некоторых грифонов и химер он есть, у других - нет. Я не знаю, насколько это важно. Она посмотрела на оскорбленно молчащего Серебряного и неожиданно устыдилась. Так не годится разговаривать с клиентами, как бы те ни действовали на нервы. - Я очень огорчена. - Пока еще не очень, - ответил Серебряный, отворачиваясь. Его когти оставили глубокие борозды в камне. - Все еще впереди. Бидж глядела ему вслед, окаменев. Она по крайней мере надеялась, что ее убьют быстро. Рядом с ней отчаянно закричала химера, еще сильнее опалив свои усы. Бидж осторожно пробиралась по скользким бревнам и грязи, стараясь не обращать внимания на шныряющих под ногами паразитов. Химера выжидающе посмотрела на нее и перекатилась на спину, ожидая, что ей почешут живот. - Фран... - вздохнула Бидж. Она глубоко сочувствовала своему другугрифону: знакомство с химерой не доставляло особого удовольствия, а эта была его подругой, по крайней мере ради продолжения рода. В окружающем шуме Бидж едва не упустила приглушенное постукивание откудато из-под Фран. - Фран, подвинься. - Она оттолкнула химеру. - Будь умницей, пожалуйста, подвинься. Стук начал ослабевать. В отчаянии Бидж отломила ветку и потыкала Фран острым концом. С возмущенным криком, размахивая скорпионьим хвостом, та перекатилась на бок. Огромный напившийся клещ оторвался при этом и свалился на гнездо. Рядом оказалось яйцо, настолько придавленное телом химеры, что его почти не было видно из покрывающего бревна мусора. Бидж опустилась на колени, благодаря судьбу за то, что одета в плотные джинсы, и стала лихорадочно откапывать яйцо. Она подняла его и прислушалась. Звуки прекратились. Девушка постучала по скорлупе веткой, потом начала отбивать кусочки, пока наконец не проделала достаточно большое отверстие, чтобы просунуть в него пальцы. Отколупывая скорлупу, она постепенно превратила остатки яйца в чашу. В ней бессильно поникла маленькая золотисто-рыжая головка с неоткрывшимися еще глазами. Птенец не шевелился. Бидж приложила стетоскоп к его груди. Сердце билось слабо, но вполне различимо. Бидж палочкой раскрыла клювик, скатала еще один лист бумаги в трубочку и дунула; сжав пальцами грудь, она заставила малыша сделать выдох, потом снова дунула ему в рот через трубочку. Фран, заглядывая ей через плечо, издавала тихий встревоженный писк. Что-то коснулось шеи Бидж. Она смахнула это что-то и обнаружила, что скорпионий хвост Фран занесен над ней. - Малыш нуждается в помощи, - сказала Бидж, не двигаясь с места и стараясь не вспоминать, как этот хвост пригвоздил к земле крупную птицу. После еще трех попыток вдохнуть в новорожденного жизнь Бидж сунула руку в рюкзак и вытащила шприц и бутылочку допрама. Она зубами сняла колпачок с иглы, проткнула резиновую крышечку и набрала в шприц лекарство, потом перевернула малыша и быстро нашла его кошачью пуповину. Та каким-то невероятным образом соединялась с желтком яйца. Бидж мельком подумала о том, на что могли бы быть похожи яйца утконоса. Определять подходящую дозировку не было времени; Бидж ввела несколько миллилитров и стала ждать, кусая губы. Теперь она понимала чувства грифонов: "Пожалуйста, Господи, только не этот... Пусть мне не придется разбивать сердце отца..." То ли дозировка лекарства, то ли искусственное дыхание, то ли извлечение из яйца в последний момент сыграли свою роль - а может быть, и все три фактора в совокупности. Птенец кашлянул, несколько раз судорожно вздохнул и захлопал своими пуховыми крылышками. Он повернул к Бидж головку с зажмуренными еще глазками и издал долгий жалобный писк - вопль голода и одиночества. Бидж взяла малыша на руки. - Я присмотрю за тем, чтобы тебя накормили. Тебя зовут... - Она осознала, что не знает, что сказать. Если имя новорожденного грифона так важно и держится в таком секрете, у нее нет права называть новорожденного. - Ты сын Астуриэля, - прошептала Бидж и в неожиданном порыве поцеловала влажный лобик над клювом. Его глаза, золотые и бездонные, открылись и уставились на Бидж на невероятно долгую секунду. Она почувствовала, что малыш отчетливо воспринимает все, что она делает и говорит. Потом глаза снова закрылись, и новорожденный опять стал просто помесью орленка и львенка. Бидж опустила его на землю, пытаясь сообразить, что делать дальше. Рядом с ней на расстоянии вытянутой руки оказался бездетный грифон Бронзовый, с которым она разговаривала раньше. Бидж быстро проговорила: - Не позаботишься ли ты об этом малыше? Его отца здесь нет, а я должна... Бронзовый бросил на нее через плечо недружелюбный взгляд и отрывисто сказал: - Я его не понесу, раз уж не могу нести своего собственного. - Он взлетел и растворился в ночи, оставив моргающего птенца на гнезде. Бидж поспешно подхватила малыша на руки, прежде чем до него смогли добраться паразиты. Она вытряхнула из рюкзака шприцы и засунула их в один из кармашков, а бутылку с допрамом переложила в карман джинсов. Высоко подняв грифоненка, она устроила его в рюкзаке и пошла через сучья и грязь гнезда. Все яйца были уже вскрыты, и маленькие химеры и грифоны находились при родителях или были унесены для похорон. Котята химер вовсю сосали матерей, ничуть не обеспокоенные грязью и кишащими вокруг паразитами. Бидж, сгибаясь под весом рюкзака, стряхнула с себя огромных клещей; она была слишком усталой, чтобы испытывать отвращение. Пошатываясь от изнеможения, она влезла на скалу рядом с гнездом, чтобы оказаться выше снующих по бревнам и веткам насекомых и крыс. Паразиты покружили у подножия скалы и вернулись в гнездо. Маленький грифон в рюкзаке спал и глаза больше не открывал. Ряд аккуратно сложенных пирамидок из камней отмечал могилы мертворожденных грифонят. Подобный же, но менее опрятный ряд, чем сооруженный грифонами, отмечал те места, где химеры зарыли своих не выживших котят. Бидж смотрела, как один за другим грифоны взмывают ввысь, надежно устроив молодняк между крыльями. Химеры сначала жалобно закричали, потом забыли о них, занятые собственным мяукающим потомством. Котята, такие же безразличные к окружающей грязи, как и мамаши, свернулись на ветках и, шумно сопя, уснули. Воздух наполнился храпом. Золотой, придерживая спящего отпрыска на спине, подошел к Бидж. - Полагаю, твоя работа здесь закончена. Бидж оглядела гнездо. Химеры спали вперемешку со своими отпрысками, костры прогорели до углей. По спине Бидж пробежали мурашки: ни о чем она так сейчас не мечтала, как о ванне. - Разве вы не собираетесь навести здесь чистоту? - Зачем беспокоиться? Они теперь, когда детеныши вылупились, не задержатся здесь надолго. Да к тому же, даже если гнездо и вычистить, на следующий день оно будет таким же омерзительным. Химеры выкормят здесь свой молодняк, который удивительно нечувствителен к паразитам и грязи. Через месяц детеныши перестанут сосать. - На Золотого откуда-то сверху упал клещ, он смахнул его и с отвращением встряхнул крыльями. - А еще через несколько месяцев матери вновь станут самцами. Золотой отвернулся и бросил: - Обсуждать это я не намерен. - Он взмахнул крыльями и улетел. Бидж осталась одна со спящими химерами. Одна из них у Бидж на глазах довольно рыгнула, выдохнув язык пламени длиной в фут. Бидж отвернулась... И оказалась лицом к лицу с Серебряным. - Ты была свидетельницей единственного события в нашей жизни, которого нам следует стыдиться. - Я знаю. - Бидж с самого начала понимала, что ее ждет, когда все птенцы вылупятся. Грифоны не приняли бы ее обещания хранить молчание, а умолять она не собиралась. - Пожалуйста, проследи, чтобы этот малыш попал к отцу грифону, имя которого Астуриэль. - Это не было нарушением тайны: Бидж было известно, что Серебряный, предводитель грифонов, знает имя ее друга. Скажи ему... - Это невозможно, - холодно прервал ее Серебряный. - Тогда я доставлю его сама. - Бидж устала и была эмоционально вымотана, однако гнев не давал ей заплакать перед грифонами. - Я найду дорогу. Если вы меня убьете, вы должны доставить малыша отцу. Если не убьете, я сделаю это сама. Не оставляйте его на верную смерть и не отдавайте... какойнибудь кукушке. - Часть ее сознания понимала, что глупо оскорблять грифона, но другая часть давно поняла, что смерть неизбежна. - Ты ставишь меня в затруднительное положение, - напряженно сказал Серебряный. - Помолчи, пока я буду думать. Бидж стояла, лаская малыша, приглаживая его шерстку. "Если я погибну здесь, - тоскливо думала она, - это не только причинит боль Стефану, грифону и другим моим друзьям. Я подведу целый мир". Она чувствовала себя как маленькая девочка, для утешения прижимающая к себе мягкую игрушку. После долгого молчания наконец раздался голос Серебряного - отстраненный и бесстрастный: - Держи его крепко. Не благодари меня и не обращайся ко мне, пока мы будем лететь, а также никогда не упоминай этого места и того, что ты здесь видела, - никогда, никогда. Бидж открыла было рот, чтобы поблагодарить его, потом закрыла и молча кивнула. Через несколько секунд они поднялись в воздух. Луна скрылась за тучей. Бидж, прижимая к себе спящего птенца, неслась сквозь безмолвие и темноту.