Страница 7 из 101
На палубе "Сальвадора" появился Николлс. Офицеры, окружавшие адмирала, что-то ему говорили и показывали пальцами на вельбот. Но адмирал только махнул рукой.
Павлин усмехнулся.
- Нервничают... - сказал он Зеньковичу, сидевшему рядом с ним на корме вельбота.
Через два часа делегация вернулась на "Гориславу". Яхта потушила огни. Началась мучительная, бессонная ночь. Павлин и Зенькович молча ворочались на своих койках, снова и снова вспоминая все, что им пришлось услышать сегодня в Кеми.
Капитан порта Попова острова и сотрудники морского хозяйства с возмущением и негодованием рассказали Павлину и Зеньковичу о зверствах англичан в Кеми. Они назвали фамилии расстрелянных советских людей и долго перечисляли все те бесчинства, которые начались после вступления в Кемь английских войск. Оказалось, что дело зашло гораздо дальше, чем Павлин предполагал. Аресты и расстрелы продолжались. Советской власти в Кеми уже не было, вместо нее, по указке англичан, возник самочинный городской совет из меньшевиков и эсеров.
В каюте было жарко. Павлин беспрестанно пил воду. Он подошел к Зеньковичу, лежавшему на койке.
- Мы правильно сделали, что приехали сюда, - горячо заговорил Павлин. Видеть все собственными глазами! Знать не по слухам, а точно... Это необходимо!.. Необходимо Москве, Ленину! Кроме того, - волнуясь, продолжал он, - я надеюсь освободить кое-кого из арестованных. Я решил категорически этого требовать.
- Попробовать можно, - отозвался Зенькович, - только смотри, как бы нас самих не зацапали...
Зенькович встал. Они вышли на палубу. Свежий ночной ветерок шевелил полы шинели, которую военком, выходя, накинул на плечи.
- Что будет завтра? - спросил Зенькович, и в голосе его прозвучала тревога.
- Завтра? - переспросил Павлин. - На заседании предъявим свои требования. Мне кажется, все ясно.
- Я не о заседании. Тут-то действительно все ясно. Я о будущем... О войне. Ты видишь, что с каждым часом наша страна все больше превращается в поле битвы, в военный лагерь. Нынче каждый советский человек должен стать прежде всего бойцом... воином революции... Как мы будем отражать врага? Какими средствами? Вот это надо обдумать.
Две строгие, суровые линии обозначились у Зеньковича на лбу. Он взял Павлина под руку, и они долго шагали по палубе, разговаривая о предстоящих событиях.
Остаток ночи они решили провести на палубе. Здесь легче дышалось. Зенькович расстелил свою шинель, оба растянулись на ней и сразу уснули.
Заседание на "Сальвадоре" состоялось днем. Кают-компания быстро заполнилась английскими офицерами. Все расселись за длинным овальным столом, покрытым синей суконной скатертью. Адмирал Николлс открыл заседание и предоставил слово капитану Томсону.
Командир "Аттентива" давал объяснения с таким веселым лицом, как будто рассказывал смешные анекдоты. По его словам, пароходы "Соломбала", "Михаил Кази", "Север", "Новая Земля", "Михаил Архангел" понадобились английским властям только для перевозок...
- Военных, конечно? - жестко перебил его Зенькович.
- Разумеется.
- Но ведь вы захватили их вооруженной силой? Ваш крейсер стрелял по "Михаилу Кази". Это точно установлено... Есть свидетели.
- Я стрелял холостыми, - с улыбкой возразил Томсон.
- А если бы пароходы не подчинились? - спросил Павлин.
- Тогда я принудил бы их к повиновению боевым зарядом, - все еще улыбаясь, ответил Томсон. - Это закон войны!
- Закон войны? Значит, вы находитесь с нами в состоянии войны? Так следует понимать ваши слова?
Щеки Николлса побагровели.
- Капитан Томсон не знает, что говорит, - с раздражением взглянув на командира "Аттентива", сказал он. - Позвольте мне разъяснить. Мое правительство находится в дружбе с советским правительством. Что же касается Мурманска, так ведь он просто отпал от вас, не состоит под эгидой Москвы и управляется сейчас по своей собственной воле. Так следует рассматривать данный инцидент. Но мы не вмешиваемся в ваши внутренние дела... Пароходы, о которых здесь шла речь, приписаны к Мурманскому порту. Мы в данном случае только поддержали требование Мурманска.
- Требование кучки изменников! - с гневом воскликнул Павлин.
Адмирал снисходительно улыбнулся:
- Извините меня, в России сейчас такой хаос, что мы не знаем, какую власть считать законной. Нам приходится считаться только с фактами.
- Господин адмирал, - резко сказал Павлин, - следует считаться только с тем несомненным фактом, что единственная законная власть в России - это советская власть.
Павлин готов был вскочить, крикнуть, обозвать адмирала лицемером и негодяем, но он сдержал себя и, заложив руки в карманы пиджака, сжав кулаки, обратился к секретарю советской делегации:
- Прошу вас точно фиксировать все, что здесь говорится... все до единого слова!
Он повернулся к Томсону:
- Почему вы переменили флаги на советских пароходах?
Адмирал многозначительно посмотрел на своего подчиненного. Но Томсон не обладал проницательностью Юнга - с ним нельзя было разговаривать взглядами.
- Красный флаг - символ советской власти, а население против большевиков, - не задумываясь, объявил капитан крейсера. - Кроме того, я желал обезопасить пароходы от германских подводных лодок.
- Население против большевиков? Неужели? - не скрывая своей насмешки над офицером, сказал Павлин. - А вы знаете, как реагирует на ваши действия население Архангельска? Оно возмущено, оно протестует. Впрочем, я напрасно говорю вам об этом. До населения Архангельска вам так же нет дела, как и до населения Мурманска или Кеми. Поговорим лучше о германских подводных лодках.
Он обернулся к адмиралу:
- Согласно гарантии, данной советскому правительству, германские подводные лодки не станут топить суда под красным флагом. Но эта гарантия не распространяется на суда под трехцветным флагом - флагом царской России, навсегда прекратившей свое существование. И уж, конечно, она не распространяется на суда, идущие под английским флагом. Теперь скажите, может ли перемена флага обезопасить наши пароходы от германских подводных лодок?
Офицеры зашептались. Некоторые из них с интересом смотрели на Павлина.
- Вы правы, - бросив на Томсона злобный взгляд, сказал Николлс.
- Кроме того, - продолжал Павлин, - перемена флага означает перемену власти. Очевидно, командир "Аттентива" собирался свергнуть советскую власть. Не так ли?
Адмирал замялся:
- Это, конечно, не так... Капитан Томсон просто не подумал своего поступка... Намерения у него были самые лучшие...
Павлин переглянулся с Зеньковичем.
Нам все ясно, - сказал он. - Предлагаю перейти к следующим вопросам. Как вы объясняете расстрелы, чиненные вами?
Какие расстрелы? - воскликнул английский комендант Кеми полковник Грей. - Я протестую! Ваш большевик сам стрелял из револьвера, и поэтому...
- А вы не стреляли бы? - резко возразил Павлин. - Если бы ночью в вашу канцелярию ворвалась вооруженная банда, разве вы не стреляли бы? А за что тут же на месте вы убили секретаря Совета студента Малышева и гражданина Вицупа?
- Вицуп был с винтовкой...
- Но он же не стрелял! Ствол его винтовки чистый, без нагара. Обойма полная. Да если бы он и выстрелил, то в его поступке не было бы ничего предосудительного. "Мой дом - моя крепость". Так, кажется, любят говорить ваши соотечественники?
- Простите, господин Паулин Виноградов, - приподнимаясь с кресла и не глядя на Павлина, сказал адмирал. - Английское командование очень огорчено всем случившимся. Но позволительно думать, что эти безумцы чем-то вынудили солдат к пролитию крови. Очень печально!
- Господин Николлс, вы, по-видимому, старый моряк, пожилой человек, повидавший жизнь, - сказал Павлин. - Мне стыдно за вас! Прекратите эту скверную комедию.
Он сказал эти слова очень тихо, но все услышали их среди внезапно установившегося молчания.
- Не только всем нам, присутствующим здесь, - также негромко продолжал Павлин, - но, я думаю, всему миру эта история станет ясной, если рассказать ее самыми простыми словами и даже без всяких комментариев. Даже ребенок поймет, что случилось в Кеми и какую роль сыграла Англия во всех этих кровавых событиях.