Страница 27 из 60
- Извини, Дэйв, но мы ждем от тебя фактов. Ты хорошо себя чувствуешь?
- Минутку... Представителей прессы приглашают посетить только что открывшийся павильон с кофе и булочками. Всего доброго! Увидимся позже! Чао!
- Дэйв? Дэйв!
Глядя на диктора, беспомощно скалившего зубы перед миллионами американских зрителей, доктор Харолд В. Смит пробурчал себе под нос:
- Кажется, эта штука поразила даже электронные средства информации. Что за дьявольщина?
Долго гадать не пришлось - размышления Смита прервал вспыхнувший в углу экрана красный огонек. Это означало, что расположенный в подвале "Фолкрофта" компьютер, непрерывно прочесывавший информационные каналы в поисках сведений о боевых действиях, отыскал что-то важное и интересное.
Смит нажал клавишу.
На экране возникло краткое сообщение, только что распространенное в сети:
ИНФОРМАЦИОННЫЙ БЮЛЛЕТЕНЬ
АГЕНТСТВО "РЕЙТЕР"
ПАРИЖ, ФРАНЦИЯ
С АЭРОДРОМА ВОЕННОЙ БАЗЫ "ТАВЕРНИ" ПОДНЯЛОСЬ ЗВЕНО ФРАНЦУЗСКИХ БОМБАРДИРОВЩИКОВ, УДАРИВШИХ ПО ТЕМАТИЧЕСКОМУ ПАРКУ "ЕВРО-БИСЛИ". ПАРКУ НАНЕСЕН СЕРЬЕЗНЫЙ УЩЕРБ. ВСЕ САМОЛЕТЫ И ЭКИПАЖИ БЛАГОПОЛУЧНО ВЕРНУЛИСЬ К МЕСТУ ДИСЛОКАЦИИ
В скромно обставленном кабинете с видом на Лонг-Айлендский пролив раздалось ворчание Харолда В. Смита:
- О Господи! Что это значит, черт побери?
А это значило, что после завершения Второй гражданской войны начался франко-американский конфликт 1995 года.
Глава 13
В свое время историки зафиксировали Вторую гражданскую войну в США и франко-американский конфликт 1995 года как два отдельных, никак не связанных между собой события.
Историки заблуждались. Вторая гражданская война завершилась в 12.22 по местному времени, а конфликт с французами начался в 5.47 по Гринвичу, то есть менее получаса спустя.
Не усматривая связи между этими столкновениями, историки даже не догадывались о том, что начало франко-американскому конфликту было положено телефонным звонком с питерсбергского национального поля битвы, переданным по спутниковым каналам.
В этом разговоре участвовали секретный агент по кличке Арлекин и ее руководитель из парижской штаб-квартиры Отдела внешней безопасности, расположенной на бульваре Мортье.
Дежурный офицер доставил шифровку директору ОВБ, крупнейшей разведывательной организации Франции.
- Ключ к разгадке - слепящий окрашенный свет, - прочел Реми Ренар, директор ОВБ.
- Таково мнение нашего агента.
- Других сведений не поступало?
- Никак нет.
- Спасибо, можете идти, - сказал Ренар.
Как только офицер ушел, директор ОВБ сцепил свои длинные пальцы и мрачно нахмурился. Похоже, еще одна загадка. На столе Ренара лежало донесение, в котором, возможно, заключалась важная информация, и у директора было два пути: отправить его пылиться в архив либо передать вышестоящим инстанциям.
Эта мимолетная мысль прервалась отчетливым воспоминанием о служебном долге. Класть шифровку под сукно нельзя. Теперь у директора вовсе не оставалось выбора, но даже в такой, до предела упростившейся ситуации неизбежно таилась еще одна загадка - каким именно инстанциям передать донесение?
О событиях, затрагивающих национальную безопасность, полагалось докладывать непосредственно Президенту Франции.
Возникшее затруднение нарушило покой Ренара, словно незваный гость. Что это - вопрос национальной безопасности или нечто более важное? Нечто, затрагивающее честь и достоинство государства?
Проблема явно не из простых, и директор ОВБ, откинувшись на спинку кресла, прикрыл свои обманчиво-сонные глаза и предался размышлениям.
Реми Ренар все еще медитировал, а день неумолимо отсчитывал минуты, в потоке которых растворялась историческая связь, объединявшая Вторую гражданскую войну и франко-американский конфликт 1995 года.
В конце концов директор потянулся к телефону.
* * *
Министр культуры Франции Морис Туре сам ответил на звонок. Он всегда сам отвечал на звонки. Это была его собственная инициатива - лично беседовать со своими возлюбленными согражданами, избегая вмешательства промежуточных инстанций. Дело в том, что министр культуры совершенно искренне считал граждан Франции своими гражданами.
В любой иной стране под словами "министр культуры" кроется либо чисто номинальный пост, либо стыдливое обозначение должности шефа разведки. Но только не во Франции - во всяком случае, после того как в это кресло уселся Морис Туре.
Подобно Жанне Д'Арк, которая столетия назад, не колеблясь, пожертвовала собой, он видел свое жизненное предназначение в очищении Франции.
С точки зрения Мориса Туре, тяжелейшим испытанием в доблестной истории его страны было освобождение от германских захватчиков. Морис всегда считал германскую оккупацию злом, ужасным бедствием. Однако со временем Германия ослабла, и ее солдаты в конце концов вернулись домой к своим сосискам и темному пиву. Ради этого можно было и потерпеть. И когда немцы наконец ушли, от них не осталось и следа.
Чего не скажешь об освободителях, изрядно загадивших гордую землю, которую они якобы освобождали.
Морис Туре вырос в послевоенном Париже, долгие десятилетия беспомощно наблюдая за зловонной раковой опухолью американского образа жизни, неумолимо расползавшейся по его родному Городу огней.
Сначала появились автомобили "форд", потом - павильоны "Макдоналдс" с их аляповатыми золочеными дугами. Американские фильмы, исполненные фальшивого глубокомыслия, вытеснили с экранов Луи Де Фюнеса, Жерара Депардье и даже французскую жемчужину Катрин Денев. Беззаботно похохатывая над грубоватым Джерри Льюисом*, парижане постепенно сдавали позиции и начинали привыкать к омерзительным понятиям вроде le маркетинг, le холдинг и даже к таким безобразным неологизмам, как le шизбургер.
______________
* Джерри Льюис - знаменитый актер-комик. Российский зритель знаком с его творчеством по фильму "Сумасшедший профессор", воссозданному в 1996 году усилиями Эдди Мерфи. Американская публика относилась к Льюису неоднозначно, подчас считая его неудачливым подражателем Чарли Чаплина и Боба Китона. В то же самое время за океаном Джерри Льюис пользовался бешеным успехом, а Франция даже наградила его медалью Легиона Чести.
К тому времени, когда угроза стала слишком очевидной и Помпиду учредил Комитет охраны родной речи, оказалось, что французский язык изрядно замусорен, а постигшее его бедствие представлялось необратимым.
Это положение сохранялось до тех пор, пока министром культуры не назначили Мориса Туре.
В своем первом тогда публичном выступлении он потребовал избавить Францию от наносного хлама - чуждой пищи и чуждых слов. Для начала он обрушился на предприятия "быстрого питания" и добился ликвидации большинства из них.
Его достижения были восприняты как свидетельство чудесного торжества Франции над англосаксонским варварством.
Морис Туре видел в распространении американской поп-культуры ни много ни мало зловещий призрак мировой гегемонии, которая в отличие от нацизма грозила низвергнуть Францию и всю планету в пропасть невежества, откуда они никогда уже не смогут выбраться.
Насладившись первым триумфом, Морис Туре взялся за рекламные щиты, наводнившие Елисейские поля топорными лозунгами типа "Кока-кола Always", а также призывами вроде "Возьмите в полет airbag "Форд", вызывавшими у министра культуры приступ мигрени.
Морис придумал особое наименование для французских слов, искалеченных вставками англосаксонских существительных. Обращаясь к прессе, он назвал их мерзостью и гадостью, франглицизмами. Опубликовав список ненавистных выражений, Туре потребовал изъять их из обращения.
Он представил парламенту соответствующий законопроект, который в ходе ожесточенных дебатов был-таки принят. Новый закон запрещал использование иностранных слов на радио, телевидении, в объявлениях и вывесках. Трудовые соглашения и рекламные тексты должны были составляться на чистейшем французском, а нарушителей этого правила ждал солидный штраф и шестимесячное тюремное заключение.