Паровой каток

- Послушайте, Джордж, вы когда-нибудь слышали о ремонте колец, перстней?

- Это что, анекдот? - спросил Аббот с надеждой в голосе.

- Нет, просто вопрос. Можно отдать их в ремонт или нет?

- По-моему, вполне можно.

- Хорошо.

- И это все?

- А какого рода кольца отдают в ремонт?

- Ну, если их кому-то дарят, а тот хочет переделать по своей руке.

- Точно.

- Ну и?..

- Что?

- Я только хотел сказать, что речь может идти и об обручальных кольцах. Если, скажем, жених их покупал заочно, например... в другом городе...

Аббот был весьма удовлетворен, если даже не счастлив, увидев, какое впечатление его слова произвели на Крамера.

- Господи, вот оно! Он живет не здесь! И лейтенанта как ветром сдуло.

* * *

Прилизанный молодой человек за прилавком с часами отнюдь не горел желанием обслужить клиента, ввалившегося, отпихнув швейцара, под звон часов, отбивавших половину шестого.

Положив перед ним листок, Крамер сказал:

- Вот это, пожалуйста.

- Гм, но вы не мисс Ле Руке, - ухмыльнулся продавец.

- Нет, но...

- Поймите, мы не можем позволить кому попало уносить от нас драгоценности, оплатив лишь стоимость ремонта. У вас есть от неё доверенность?

- Нет.

- Тогда я вам ничего выдать не могу.

- Пожалуйста, поживее, уже поздно.

- Не сердитесь, сэр, но это один из самых старых трюков по этой части.

- Какой?

- Прибежать в последний момент и рассчитывать, что застанете продавца одного.

Крамер умышленно сдерживал себя. Он никогда не упускал возможности преподать урок подобному типу, своим поведением это вполне заслуживающему.

- За эти слова вы ответите.

- Ну, разумеется. А теперь убирайтесь.

- Или вы вызовете полицию?

- Да.

Продавец отбросил листок, и тоща Крамер расстегнул пиджак и наклонился вперед.

- А теперь, юноша, скажите, пожалуйста, что вы там видите.

Продавцу дважды повторять не пришлось. Глаза его уперлись в "Смит энд Вессон" тридцать восьмого калибра, торчавший из кобуры под мышкой. Он отшатнулся, сердце его ушло в пятки, на лбу выступили капли пота.

- Что-то не в порядке, Файншток? Обернувшись, Крамер любезно улыбнулся вошедшему солидному пожилому джентльмену.

- Осторожно, мистер Уильяме, у него пистолет, - кинулся к тому Файншток.

Уильяме насторожился и чуть подался назад.

- Добрый вечер, сэр, я из уголовной полиции, вот мое удостоверение.

Уильяме, взглянув на удостоверение, повернулся к Файнштоку.

- Что, Файншток, у вас нервы не в порядке? На сегодня вы свободны.

- Странный парень, - заметил Крамер.

- Иногда бывает, - согласился Уильяме. - Я уже давно хотел с ним поговорить. А теперь скажите, чем я могу вам помочь.

- Речь о вещи, сданной вам в ремонт. .Ваш парень настаивал на доверенности от хозяйки, но она, к сожалению, мертва.

- Господи, несчастное создание. Но квитанция у вас?

- Думаю, она где-то за прилавком. Да, вот.

- Отлично. Пойдемте со мной в хранилище, сразу и заберете. Я запираю там подобные вещи на ночь.

Крамер шел за ним, удовлетворенно улыбаясь, и потому, что проучил нахала, и оттого, что кольцо скоро будет в его руках. Отличная улика, особенно если какой-нибудь нестандартной работы.

- Вот здесь, - Уильяме указал на лоток, в отделениях которого было множество предметов с бирками. Крамер схватил один из них.

- Нет, не кольцо.

- Нет?

- Номер четыреста девятнадцать

- Это?

- Нет, вот этот прелестный маленький медальон.

Медальон действительно был красив. Просто прелесть. При нажиме он, щелкнув, открылся, появились две фотографии в виде сердечка. На одной был портрет мисс Ле Руке, на другой - какой-то мужчина.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Зонди не повезло. Обычно слежка на Тричард Стрит проблем не составляла. Закон об аппартеиде поместил её в район для цветных, поэтому там всегда было полно людей, с рассвета и чуть не до полуночи, которым нечего было делать, кроме как толкаться взад-вперед. Остаться незамеченным было очень легко. Легко было слиться с толпой, наблюдавшей за игрой в наперстки, или сесть на тротуар и болтать ногами в щелях сточных решеток, никто на тебя и не взглянет. Достаточно снять галстук, набросить по-деревенски пиджак навыворот, чтобы видна была шелковая подкладка, и вперед. Детские шалости, особенно вечером.

Но пока не было дождя. А он только что пошел - и изрядный. Потоки воды помчались по мостовой, очищая её от апельсиновой кожуры и превращая ямы в озера. Уже два дня раскаленное небо - высасывало из земли последние капли влаги, чтобы напоить ею тучи, и вот они разбухли и почернели, а теперь словно мстительные враги распороли им брюхо ибо капли было теплыми и тяжелыми, как кровь.

Прогрохотало, и молния озарила Зонди, скорчившегося под навесом магазина. Небо словно раскололось и схлопнулось снова. Зонди выскочил из-под навеса, поскользнулся на дынной корке и влетел в двери. Удар грома догнал его тогда, когда высокий индус в чалме, схватив нож, отступил за прилавок. Его клиентка испуганно вскрикнула, закутавшись в сари.

- Полиция! - бухнул Зонди. Хозяин магазина, узнав его, опустил руку с ножом.

- Не бойся, Мери! - Любую индианку называли Мери. Та умолкла.

- Кто там у тебя наверху? - спросил Зонди. - Не тяни, Гопал.

- Муса.

- Ты не врешь?

- Можете проверить, - Гопал равнодушно пожал плечами, взял кочан салата и начал обрезать листья. Зонди забрал у него нож.

- Послушай ты, зебу, дай Бог, чтобы там и вправду был Муса, понял?

- Тогда пойдем, - проворчал Гопал.

Зонди последовал за ним в большой зал, заставленный корзинами с овощами, где запах керри не давал вздохнуть. Лестница покрыта была старым линолеумом, с одной стороны истоптанным сильнее, чем с другой. Они ступали по этой же части.

- Сюда, - Гопал открыл дверь. Пожилой индус встал, выпрямившись во весь рост - так он доставал Зонди до плеча. Он был уже в пижаме.

- Сержант Зонди, очень рад вас видеть, - улыбнулся тот.

- Садись лучше, ты, карри, - и ты тоже.

Как человек, предпочитающий удобства, Муса сел. Гопал, его самозванный страж, с хмурым видом вернулся вниз. Мусульмане; в отличие от индусов, заботились о своих 'единоверцах, так что никто не слышал о банкротстве торговца-мусульманина. Муса же отсидел шесть месяцев за то, что принял краденый товар, причем расходы на процесс раздели его до нитки. Когда он вышел на свободу, Гопал привел его домой и стал ждать, когда тот оправится. Но дело шло туго. Гопал не мог понять, как это Муса может лежать просто так, глядя на выцветшее фото Джейн Рассел и ничего не делая. Мусульманская община вошла в его положение, но сочла, что для человека такого интеллигентного, как Муса, тюрьма могла оказаться слишком сильным потрясением. Тем не менее часть расходов ему согласились компенсировать.

Молнии сверкнули снова, на этот раз сливаясь с громом. Муса поежился.

- Что такое? Ты боишься?

- Я никогда не любил насилия, и вы это знаете. Зонди, поняв намек, зло ухмыльнулся.

- Все ещё утверждаешь, что те приемники тебе подсунули, Муса?

- Да.

- И кто же это, по-твоему?

- Гершвин Мкизи.

Зонди невидящими глазами уставился в пустоту. Потом щелкнул пальцами.

- Ну ладно, хватит болтать, Муса. Я хочу знать, кто был в этой комнате, когда началась буря.

- Только я.

- Если ты лжешь...

- Видит Аллах...

- Я сказал, не...

- Никого тут не было, только я. Честное слово.

- Чем ты занимался?

- Слушал радио, сериал о Спрингбуке.

- В грозу? С молниями?

- Ну конечно, в приемнике трещало, но я...

Повернув руку, Зонди коснулся маленького транзистора. Холодный. Муса забился в угол, под свою любимую картину с большой белой девушкой.

- Тогда поговорим обстоятельнее, - сказал Зонди.