Страница 104 из 132
Как раз в это время Георгиевский получает предложение от знакомого ему соредактора Каткова, П.М.Леонтьева, стать одним из ведущих сотрудников "Московских ведомостей". Тютчев горячо советовал принять это предложение, и в ноябре 1862 года Георгиевский поселился в Москве, в доме Каткова.
Он быстро стал деятельнейшим участником газеты, руководясь при этом стремлением, по его собственным словам, "создать из нее великую и благотворную силу, так, чтобы мало-помалу обсуждению ее стали доступны все дела внешней и внутренней политики России и чтобы к голосу ее прислушивались все общественные и государственные деятели..."
Георгиевский три или даже четыре раза в неделю писал передовые статьи "Московских ведомостей", которые были наиболее весомой частью газеты. "Хвала за них, - вспоминал он, - воздавалась только одному Каткову. Это очень сердило и возмущало Ф.И.Тютчева".
Но гораздо более важно, что, как достаточно хорошо известно, многие статьи Георгиевского в значительной мере были... тютчевскими. В своих воспоминаниях Георгиевский открыто признал: "Насколько мог, я пользовался в моих статьях его сообщениями и даже особенно удачными его высказываниями", то есть воздействие поэта сказывалось даже в стиле внешнеполитических передовиц "Московских ведомостей".
2 января 1865 года Тютчев писал Георгиевскому: "Совершившаяся уже коалиция всех антирусских в России направлений есть факт очевидный, осязательный... Высказана, как принцип, безнародность верховной русской власти, то есть медиатизация русской народности" и т. д. И в передовой статье "Московских ведомостей" от 10 января, написанной Георгиевским, не только воспроизведены эти мысли Тютчева, но и повторены его особенные формулы - "безнародность верховной русской власти" и "медиатизация русской народности" (то есть лишение ее независимости).
В отношениях Тютчева с Георгиевским и, далее, самой газетой так или иначе участвовала и Елена Денисьева. Так, летом 1863 года, вспоминал Георгиевский, вслед за Тютчевым "приехала в Москву и наша дорогая Леля и поселилась в нашей городской квартире в доме университетской типографии" (здесь и печатались "Московские ведомости" и "Русский вестник"; ныне дом 28 по Большой Дмитровке; именно здесь, кстати сказать, в 1860-1870-х годах были впервые напечатаны почти все основные произведения Толстого, Достоевского, Лескова, Гончарова, Тургенева и многие стихи Тютчева и Фета). Хотя Тютчев, конечно, не раз встречался с Катковым и Леонтьевым, между ними не сложились сколько-нибудь доверительные отношения. Георгиевский недвусмысленно писал, что "Тютчев не питал к ним (Каткову и Леонтьеву. В.К.) особенного личного сочувствия, так же, как и они к нему". В то же время "Московские ведомости" были очень важны для Тютчева как влиятельнейшая политическая трибуна. И Георгиевский, а также сама Елена Александровна явились здесь посредниками.
Елена Александровна по-своему даже подружилась с Катковым. Они стали впоследствии крестными отцом и матерью сына Георгиевского, и она писала по этому поводу: "Мой дружеский привет Михаилу Никифоровичу, - скажите ему, что я очень счастлива быть связанной с ним духовным родством". Елена Александровна интересовалась отношениями Тютчева с газетой: "С того времени, как я стал работать в редакции "Московских ведомостей", вспоминал Георгиевский, - я высылал их Леле, и она ежедневно читала их передовые статьи Федору Ивановичу, и чтение это... давало повод к бесконечным беседам между ними".
Сама Елена Александровна в письме от 3 марта 1863 года к своей сестре просит передать ее слова Георгиевскому: "Скажи ему, что я с большим интересом читаю его газету, которую он мне посылает, и что Тютчев в восторге от некоторых статей". И повторяет в письме от 8 мая: "Покажи Александру, что я каждый день читаю Тютчеву "Московские ведомости", и что чтение это живо нас интересует..."
Все это нисколько не удивительно, если помнить, что в статьях Георгиевского выражались тютчевские политические идеи. Весьма многозначителен следующий рассказ Георгиевского о Тютчеве: "Бывая во всех высших светских кругах, встречаясь со всеми министрами и высшими сановниками Империи... он при всяком подходящем случае прославлял мою деятельность в "Московских ведомостях" и мои в них передовые статьи".
Особенно замечательно, что поэт "прославлял" подчас даже те статьи, которые и сам Катков не смог отстоять п цензуре; Георгиевский присылал эти запрещенные статьи Леле в виде гранок. 3 марта 1863 года Елена Александровна сообщила сестре о Тютчеве: "Он метал гром и молнии по поводу одной запрещенной статьи. Император и Императрица имели случай ее прочесть лично... ("случай" этот, без сомнения, устроил Тютчев).
Естественно встает вопрос о том, как относился предельно властный и самолюбивый Катков к тютчевскому "использованию" его газеты? Ведь - о чем уже шла речь - редактор "Московских ведомостей" был далеко не единомышленником Тютчева и отнюдь не питал к нему личной симпатии. Притом еще поэт нередко не мог удержаться от самых резких суждений по адресу Каткова, что становилось известным последнему, В конце концов Катков через одного из общих знакомых передал Тютчеву свое возмущение.
Поэт, явно не желая разорвать отношения с превратившимся в мощную политическую силу редактором, писал ему - явно без особой искренности: "Не знаю, в результате каких сплетней - вольных или невольных... вы могли, почтеннейший М.И., заподозрить меня в таком фантастическом извращении всех моих понятий и убеждений касательно вас..."
Истина же была в том, что Тютчев, весьма и весьма критически относясь к Каткову, стремился вовлечь его газету в сложную политическую игру - игру, другим основным объектом которого был Горчаков.
Существует мнение, что главную роль в установлении связи между Горчаковым и Катковым в 1863 году сыграл тогдашний министр внутренних дел П.А.Валуев. Однако факты свидетельствуют об ином развитии событий. Еще 24 февраля 1863 года, после запрещения цензурой одной из внешнеполитических статей А.И.Георгиевского в катковской газете, Тютчев написал возмущенное письмо Валуеву и, очевидно, затем беседовал с ним по этому поводу. 29 марта Валуев обратился с письмом к Каткову, предлагая заключить с ним своего рода договор о взаимной поддержке. И Тютчев, устанавливая прочный контакт между Катковым и Горчаковым, опирался и на мнение Валуева. 19 сентября 1863 года последний пишет Каткову, что ему необходимо приехать в Петербург и встретиться с Горчаковым (встреча состоялась в конце октября 1863 года). Но известно, что Тютчев стремился устроить эту встречу давно и за письмом Валуева чувствуется его "рука".
В конечном счете именно Тютчев свел Горчакова и Каткова, двух влиятельнейших (с точки зрения внешней политики) людей страны и прилагал все усилия к тому, чтобы оба они внушали друг другу не что иное, как тютчевские идеи. Являясь чуть ли не единственным прямым посредником между ними, Тютчев преподносил Каткову свои идеи как горчаковские, а Горчакову в качестве катковских.
Выше цитировалось тютчевское письмо к Горчакову, в котором он призывал его найти необходимую точку опоры в печати. Каткову же он, в свою очередь, писал, например, 6 ноября 1863 года: "Благодарим усердно за вашу статью, в которой вы так верно и удачно определили наше настоящее положение и намекнули, какой программы мы должны следовать. Князь Г. был очень доволен статьей". То есть Каткову предлагалась опора на правительство в лице министра иностранных дел. Как говорил поэт в другом письме к Каткову, Горчаков, "может быть, единственный человек между нами, который и по своему влиятельному положению, и по своему усердию к общему делу имеет и силу и волю...".
Кстати сказать, статья, за которую Тютчев в цитированном письме "восхвалял" Каткова, была, по сути дела, внушена им самим. Конечно, поэт излагал свои идеи так, как будто они всецело исходят от Горчакова. Характерно, что всего через несколько дней после устроенной Тютчевым в конце октября 1863 года беседы Горчакова и Каткова (в которой он и сам участвовал) он пишет последнему (1 ноября): "Князь просил меня еще раз заявить вам, какое приятное впечатление он вынес из личного с вами знакомства и как, более нежели когда-либо, он дорожит дружным вашим содействием для общей пользы. Он изложил перед вами, со всеми их оттенками, наши политические отношения с первостепенными державами.