Страница 95 из 98
- Я не понимаю... С чего ты взял... Я работаю на Эстера? Кто... Кто это тебе...
- Да брось ты, - устало махнул рукой Андрей. - Не надо вот этого всего... Все ты прекрасно знаешь и понимаешь.
- Я не...
- Перестань! Я не разборки вести с тобой сюда пришел... И не предъявы тебе строить. Я не собираюсь играть в доказательства - хотя у меня их столько, что даже тошно. У нас с тобой разговор один на один - и скрытой записи я не произвожу, - так что врать тебе резона нет... Не бойся. Я тебе ничего не сделаю.
Галина зачерпнула из ванны воды и плеснула себе в лицо. Потом растерла влагу по коже и посмотрела на Обнорского.
- А чего же ты хочешь? Зачем ты пришел, если не посчитаться?
Обнорский присел на корточки и ссутулился над своей недокуренной сигаретой:
- Зачем я пришел? Знаешь, я очень любознательный человек... Мне до сути вопросов дойти хочется гораздо чаще, чем это нужно для нормальной жизни... Я хочу понять... Ты меня и всю нашу команду на расследование подписывала - зачем? Логики в этом никакой нет... И еще один момент, чисто личный... Мне казалось, что тебе со мной было хорошо. Мне казалось, что между нами был не только секс, а нечто большее.
- Нечто большее? - Галина вдруг как-то очень не по-женски усмехнулась и взглянула Обнорскому прямо в глаза.
С ее лицом произошло странное изменение - оно внезапно обрело такое выражение, которого Андрей никогда прежде не видел, - выражение, в котором смешивались усталость, цинизм и полное отсутствие интереса к жизни, - а ведь женщина почти всегда, даже на подсознательном уровне, думает 6 том, как она выглядит... На Обнорского смотрело лицо незнакомой женщины...
- Нечто большее, говоришь? Дай сигарету.
Андрей подал ей пачку "Кэмела" и зажигалку. Галина закурила, глубоко затянувшись несколько раз подряд.
- Я тоже, Андрей, сначала думала, что, может быть, есть между нами и нечто большее, чем секс. Только я ошиблась. Ты что-нибудь для меня хорошее сделал? Ну кроме того, что драл меня качественно? Ты как-то обо мне позаботился? Нет, дорогой мой. Ты меня просто использовал - в своем долбанном расследовании - отвези туда, отвези сюда... Ты даже не подумал, что вы-то все уедете, а мне - здесь жить. Ты подумал о том, что многие знали про наши отношения? А? Тебя вообще хоть как-то моя жизнь интересовала? Как я живу, на что? Что у меня раньше в жизни было? Была ли я замужем, был ли у меня ребенок? Ты хоть раз всем этим поинтересовался - благородный расследователь? Ах да, тебе, конечно, не до того было - все дела и дела. Времени хватало, только чтобы пожрать да потрахаться... А Эстер... Да, я помогаю ему. Не всегда, но когда он просит - не отказываю. Ни в чем. Потому что он, в отличие от многих, он мне тоже помог. Эта квартира - это Эстер. И работа моя в "Виктории" - тоже он. Когда у меня девочка моя умерла - муж бросил, - вообще без средств к существованию осталась. И если бы не Эстер... Подохла бы я, наверное... Не тебе меня судить, правдоискатель. Я твоему вшивому Агентству, между прочим, работу дала, вы хоть и небольшие, но деньги на этом заработали - через меня. Но от тебя, Андрей, кроме джентльменского набора "конфеты-букеты" - извини, - но ничего реального не было. И ты не думай, что дело в деньгах. Дело в заботе.
Она замолчала, молчал и Обнорский. Андрей прикурил от окурка новую сигарету и потер левый висок. Зачем он пришел к этой женщине? Наверное, что-то его мучило. И, в общем, Обнорский даже понимал, что, просто сам себе до конца сформулировать не хотел, вроде как в прятки сам с собой играл. А все было просто - в его жизни уже не первый раз происходил полный, извините за выражение, "пердимонокль" с женщинами - и всякий раз после очень красивого начала. Сначала - с бывшей женой Машей. Потом - с бывшей женой Виолеттой. Потом с Леной Ратниковой. Потом с Катей Званцевой. Теперь вот - с Галиной. У Обнорского уже вырабатывался какой-то комплекс, ему уже начинало казаться, что это с ним что-то не так, что это в нем какая-то причина кроется, отчего все его любови заканчиваются настолько же по-уродски, насколько красиво начинались... Вот в этом Андрей пытался разобраться. Вот за этим он и пришел к Сомовой.
- Да, Галя, - сказал наконец Обнорский, докурив свою сигарету и встав во весь рост. - Сильно ты выступила, ничего не скажешь. Крыть нечем. Я о тебе действительно заботился не очень. Ты права - времени не хватало. Ну и, наверное, душевной чуткости - врать не буду. Но, правда, и не предавал я тебя. А вот ты меня... Хотя нет, и ты меня не предавала. Предавать ведь только свои могут, а я, судя по твоим словам, никаким "своим" для тебя не был... Ладно, с этим разобрались. Ну а за каким хреном ты нас в расследование-то втянула? Это-то как объяснить? Тут-то где логика?
Галина усмехнулась и швырнула свой окурок прямо в зеленоватую воду джакузи:
- Твоя ошибка, Андрей, что ты везде логику ищешь... Я сначала действительно ничего понять не могла... Чувствовала, что случилось что-то жуткое... Гийку жалко было. Он ведь мне тоже не чужой был, хотя ему-то на меня наплевать было, так же, как и тебе. У него свой сложный мир был - между Аленой и Мирославой. Я туда уже не помещалась. Предполагала я и то, что без этой сучки Затулы во всей этой истории не обошлось. Хотелось, чтобы и она свое получила, тварь эта...
Андрей вдруг поймал себя на вопросе - а не стоит ли он с разинутым ртом, потрогал рукой, нет, вроде закрыт, вроде все нормально.
- Да, - произнес после долгой паузы Обнорский. - Интересный у нас тут винегрет образовался" дорогие товарищи. Все ингредиенты, какие положено. Даже с перебором. Крыть, в общем-то, нечем. Ладно, Галя, пойду я. Спасибо за честный разговор. И... знаешь... Вот я что хотел тебе сказать на прощание. Та ночь - в Крыму, когда мы в море... Ну ты помнишь... У меня это все равно останется одним из самых дорогих мне воспоминаний, правда... Ведь, несмотря ни на что, в этой ночи что-то волшебное было. И я этого никогда забыть не смогу - да и не хочу я этого забывать. Это я тебе говорю от души... Ну бывай, мать. Не сердись на меня, ежели что не так сказал. Встретишь Эстера - привет ему передавай, мы ж с ним как-никак "молочные братики", как я понимаю. Почти родственники. Ты, кстати, все-таки поосторожнее с ним, он хоть и заботится о тебе, как ты говоришь, но в размен-то пустит не задумываясь, если что... Да, жизнь - она штука очень даже бугристая...
Андрей хмыкнул и пошел к выходу. Он узнал все, что хотел, - и даже больше. Настолько больше, что вдгги ему было очень тяжело.
- Андрей! - голос Галины буквально толкнул его в спину. В нем слышались боль, тоска и отчаяние.
Обнорский запнулся на мгновение, но оборачиваться не стал.
- Прощай, Галя, - сказал он, открывая входную дверь. И потом, уже на лестничной площадке, повторил совсем тихо: - Прощай, Галя. Бог тебе судья...
* * *
Обнорский вышел из подъезда. Хлопнула дверь на пружине. Светило солнце, и кружился мелкий, искрящийся снег. Он сделал несколько шагов по тротуару, обернулся и посмотрел на окна... Галина стояла у окна и зажимала рукой ворот халата.
- О'кей? - шепнул он.
- Йес, - ответила она.
Андрей быстро пошел прочь. На Крещатике он тормознул такси.
- Куда? - спросил водитель.
- Домой.
* * *
Андрей сидел уже в зале аэропорта, когда позвонил полковник Перемежко.
- А вы большой шутник, Андрей Викторович, - сказал Перемежко.
- Не скрою, люблю пошутить, - ответил Обнорский.
Что означают слова Перемежко, он еще не знал, поэтому ответил нейтрально.
- Однако в результате вашей шутки я попал в идиотское положение.
- Да что такое, Василий Василич? - озабоченно спросил Андрей.
Перемежко бросил кому-то:
- Я занят, зайдите позже. - И - Андрею: - Я ведь по вашему совету сгонял двух оперов в Таращу... не ближний свет, Андрей Викторыч.
- И что? - спросил Андрей.
- И даже - дурак старый - доложил начальству: есть серьезная оперативная информация, что Горделадзе похитили люди Отца, держали в Тараще, в помещении моторного завода. Горделадзе оставил записку на стене... Начальство мое очень обрадовалось.