Страница 7 из 69
- Стой!
Молчание. Храстецкий дал длинную очередь. Автомат Цыгана вторил ему. Пули полетели куда-то в промокший лес. Гильзы из автомата Храстецкого ударили Цыгана по рукаву. Одна из них звякнула о теплый ствол автомата. Следующую очередь они послали над землей, а потом медленно, шаг за шагом, стали приближаться к незнакомцу.
- Тьфу ты! - сплюнул Храстецкий, когда они остановились в десяти шагах от темного силуэта. Храстецкий вскинул автомат на плечо и, сделав несколько прыжков, пнул елочку, одиноко стоявшую посреди луга. Они обо шли деревце, все еще не веря, что за ним никто не скрывается. Никого, только красивая пушистая елочка!
- Подожди, приду я за тобой на рождество, - сердито проворчал Храстецкий.
- Что теперь скажут ребята? Опозорились мы.
- Да они, наверное, ничего не слыхали. Вон как шумит ветер.
Они зашагали вниз по лугу, теперь уже по тропинке. Каждый думал, что сказать в сторожке. Неожиданно раздался топот ног, и перед ними появились Хлоупек и Гула.
- Вы что дурите? - Они с трудом переводили дыхание. - В кого это вы стреляли?
- Да вот, - сердито ответил Храстецкий. - Мы дума ли, что это человек, а оказалось - елка. Темно, не различишь. Вот такой конфуз получился.
- Ну ладно. Елка так елка. Нечего об этом разглагольствовать! - оборвал его Хлоупек. - Ну, стрельнули вы, ничего ужасного не случилось.
В сторожке Храстецкий и Цыган улеглись на нары. Манека эта стрельба так взволновала, что он никак не мог заснуть. Он то и дело поднимал голову и прислушивался. Скоро и он успокоился, и в сторожке воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим храпом малыша Гулы.
Было примерно половина четвертого, когда вдруг кто-то застучал в дверь. Манек сразу же вскочил на ноги и потихоньку подошел к Храстецкому, который уже сидел на нарах и что-то предостерегающе шептал.
- Это не наши ребята, - прошептал с нижних нар Цыган. - Они постучали бы в окно.
Всем пограничникам был известен условный стук в окно при подходе к сторожке, да и знакомых голосов за? дверью не слышалось. Цыган слез с нар и шепнул:
- Я быстро открою дверь, а вы будьте готовы, ясно? Они потихоньку прошли в сени. Чей-то кулак вновь
забарабанил в дверь. Храстецкий и Манек спрятались за полуразвалившейся печкой. Храстецкий держал в руке наготове фонарик. Цыган отодвинул засов, быстро открыл дверь, а сам встал за распахнутой дверью. В предрассветной мгле пограничники увидели на пороге какие-то силуэты. Храстецкий включил электрический фонарик.
- Гутен морген, - нерешительно сказал кто-то снаружи, и в сени вошли двое мужчин, щурясь от яркого света фонарика.
- Морген, - протянул Храстецкий и сделал вошедшим знак, чтобы они проходили в комнату. Вслед за мужчинами в сторожку вошла женщина. Цыган быстро закрыл дверь и включил свет. Посреди комнаты стояли двое мужчин. Один из них был здоровенный детина, второй поменьше ростом. Они с ужасом уставились на трех пограничников. Первым пришел в себя Манек и крикнул:
- Руки вверх! Кругом! Быстро, быстро! Храстецкий с Цыганом стояли по обе стороны двери с автоматами в руках. Это заставило задержанных поднять руки к низкому, закопченному потолку сторожки. Высокий детина чуть не доставал до потолка.
- Ложись! На живот! - крикнул Храстецкий.
Все трое послушно легли на пол. Храстецкий, не выпуская автомата из рук, покрутил ручку полевого телефона и сообщил на заставу о задержании. Цыган внимательно рассматривал задержанных. У обоих мужчин из-под плащей виднелись полосатые брюки. Без слов было ясно, что это за гости. В дополнение к полосатым брюкам из-под воротников торчали такие же полосатые куртки.
- Это заключенные, - резюмировал Храстецкий и сел в угол комнаты, чтобы лучше разглядеть задержанных. Автомат он держал дулом вниз, прислонив к полу, всего в десяти сантиметрах от здоровенных лап лежавшего на полу детины, в пределах досягаемости которого была и ножка стула. Цыган взглядом предупредил об этом Вашека. Храстецкий встал, отодвинул стул и постучал ногой о каблук второго мужчины.
- Вставай. Остальным лежать и не двигаться!
Того, что был поменьше ростом, они молча обыскали, как их учили этому в школе. Ключи, носовой платок, потрепанный бумажник и перочинный нож. Ничего больше. Храстецкий оглянулся, пытаясь найти, чем бы связать задержанному руки за спиной. "Галстуком!" - Манек взглядом показал на шею. Связанного посадили на нары лицом к стене.
Обыскивая второго, пограничники были еще более осторожны. Это был великан, а в школе их предупреждали, что именно такой момент задержанные часто используют как последнюю возможность скрыться. Они направили его в другой угол. Цыган тоже остался без галстука.
- Садитесь к столу, - приказал Храстецкий женщине. Та со злостью посмотрела на него.
- Ну, что вы нам скажете, барышня? Та насупилась и молчала.
- Вы что, немая? Как вы оказались в такой компании?
- Они вам это сами расскажут. Оставьте меня, - ответила она наконец.
- Вы ведь были заодно с ними, не так ли?
- Была.
- Ну так я скажу за вас. Шли вы в Германию. Господам явно не понравилось в том "доме отдыха", куда они попали вопреки своему желанию.
- Я нигде не была. Мне они ничего не говорили. Я не знала, куда они идут, - неожиданно выпалила она. Это была блондинка, очень худая, растрепанная, с остатками помады на губах, невыспавшаяся, промокшая с го ловы до ног. Видно, ей пришлось спать где-то в лесу: к ее изношенному пальто и рваным чулкам пристала хвоя.
- Не дадите ли вы мне сигарету? - обратилась женщина к Манеку, который как раз закуривал.
- После того, как вы образумитесь! - ответил Цыган. - И остальные тоже. Нет смысла отпираться! Вы думали, что находитесь уже в рейхе? Ваш гардероб говорит сам за себя. Так кто начнет?
Ко всеобщему удивлению, из угла комнаты раздался довольно спокойный голос верзилы:
- Бесполезно отпираться. Мы шли в Германию. Все! - И он повернул голову в сторону сидевшей за столом женщины.
- Ну, а теперь дайте мне наконец сигарету, - делан но улыбнулась она. Цыган протянул сигареты ей и муж чинам. Женщина поблагодарила, а мужчины, когда он вставлял им сигареты в рот, кивнули головами.
Манек открыл ставни. За окнами уже начинался день. Послышались шаги и голоса. Это пришли Слава Хлоупек и Ярослав Роубик. Они с удивлением смотрели с порога на открывшуюся их взору сцену.
- Ого, ребята! - засмеялся сержант и кивнул Цыгану, чтобы тот вышел в сени и рассказал ему, при каких обстоятельствах произошло задержание и что за птицы эти трое.
- Так, значит, первый успех за нами? - с удовлетворением заметил Хлоупек. - Как только совсем рассветет, отправляйтесь с ними на заставу. Манек тоже может пойти. Они признались?
- Конечно.
- Хорошо. Выведите их наружу. Пусть подождут. Через две минуты перебежчики сидели на поваленном дереве. А немного позже в сторону Лесова направилась процессия, возглавляемая Цыганом. За ним шли женщина, мужчина невысокого роста и верзила. Замыкали шествие Храстецкий и Манек. Они гордо вели своих первых нарушителей. В эту дождливую ночь все - и пограничники, и трое задержанных - вымокли до нитки.
У перекрестка они усадили перебежчиков на обочину дороги и закурили.
- Как вы рассчитывали перейти границу? - спросил Цыган.
- Ночью, - неохотно ответил тот, что был пониже ростом.
- Почему же не перешли?
- Очень уж сильный был дождь. Мы спрятались.
- Где?
- Где-то в лесу.
Верзила выпрямился и, не дожидаясь вопросов пограничников, принялся объяснять сам:
- Мы доехали поездом до Планы, а потом шли пешком вдоль какого-то ручья. Так добрались до этих мест. Шел дождь, и мы спрятались в ельник, там, у луга, где мы только что проходили.
- Минуточку. Вы говорите, ехали поездом? В этой одежде?
- В последнем вагоне. Там было очень темно... По том мы хотели идти дальше, но кто-то начал стрелять в нас и кричать. Мы обошли луг и решили продолжать путь, когда все будет спокойно. Потом мы увидели этот дом и свет. Решили, что находимся уже в Германии...