Страница 53 из 69
- Насколько раньше нас он мог здесь пройти?
- На час или два.
На бегу они спотыкались, падали. Человек же, которого они преследовали, шел уверенно и только однажды, поскользнувшись на большом камне, растянулся во всю длину. Мразек остановился, вытирая пот со лба.
- Подожди секунду. Не могу...
- Не дури! Надо! Пошли!
Мразек из последних сил не отставал от командира патруля. Неизвестный прошел вдоль берега ручья, по правой его стороне. Там, по тропинке, свободной от камней и корней, бежать стало легче. Однако и сам Олива уже выбивался из сил.
- Этот тип, - с трудом проговорил он, - опередил нас, по крайней мере, часа на два, иначе мы бы его уже догнали. Теперь надо быть начеку. Похоже, он шел к Лесову...
Мразек ничего не ответил, только кивнул и проглотил горсть снега.
Теперь они шли по лесу, то и дело прислоняя потные спины к холодным, обледенелым стволам деревьев, хватаясь за ветки трясущимися руками. Небо между тем потемнело, повалил снег.
- Вот черт! - выругался Иван. - Этого еще не хватало.
Мразек сжал кулаки:
- Если мы его догоним, я врежу ему пару раз. Слово даю!
Они были уже внизу, под Лесовом. Им так хотелось пойти на заставу, именно пойти, бежать они уже не могли: сил хватало только на быструю ходьбу. Посмотрели на часы. Куда, собственно, идет этот человек? Его следы не кончались и у лесовской мельницы. Мразек оперся о полуразрушенную стену.
- Хоть бы попался кто-нибудь по дороге, чтобы можно было сообщить на заставу. Так нет, каждый сидит на печи...
Олива снова отправился в путь и снова побежал. Он знал, что впереди лес, а за ним - шоссе, где довольно оживленное движение. И тогда все их усилия и страшная усталость могут оказаться впустую. Тогда останется только ходить в Ходове от дома к дому и расспрашивать жителей. А следы повернули к лесу. Иван оцепенел. С. трудом волоча ноги, к нему подбежал Мразек. Шапку он где-то потерял, волосы его слиплись.
- Придется идти в лес, ничего не поделаешь, - решил Иван.
На его изможденное лицо падал снег. На шоссе затарахтела автомашина, но она была уже далеко, до них донесся лишь звук мотора. Они с отчаянием посмотрели ей вслед. Следы привели их к холму, к крутому подъему. Человек, шедший перед ними, знал, чего хочет, где находится, куда идет и чего нужно избегать. Они преследовали его уже полтора часа и за это время преодолели по глубокому снегу семь километров. Следы пошли по лесной дороге. Снега там было меньше. В конце вырубки следы исчезли в мелком, нешироком ручье, перейти который не составляло труда.
- Идет по руслу, - отметил Олива. - Кое-где прислоняется к берегу. С него, кажется, тоже уже довольно.
Дно ручья было твердым - песок и галька. В лесу уже темнело. Они подошли к большой вырубке. Олива пролез под веткой последней елки и оказался на открытом месте. И в этот момент с другой стороны вырубки прогремел выстрел. Иван бросился на землю. Мразек открыл огонь па бегу. В ответ из-за кучи старых пней сверкнула вспышка.
- Стой! Сдавайся! - закричал Олива.
С елки, под которой они залегли, на вахмистров посыпался снег. Следовательно, стрелок целился слишком высоко. Перестрелка продолжалась довольно долго и ни к чему не привела. Их потные спины обледенели. Силы иссякали. Однако они располагали явным преимуществом, так как вели огонь, укрывшись за мощной елью. Их противник находился на вырубке за пнями, и от стены леса его отделяло не меньше пятидесяти метров. Он не хотел идти на риск и проделывать этот путь. Оба вахмистра расстреляли уже по магазину, и им тоже надо было что-то предпринимать. Иван заметил неизвестного метрах в шестидесяти.
- Стреляй не спеша, - приказал он Мразеку, - но сначала покричи ему еще раз.
- Сдавайся и выходи! - закричал Руда.
За пнями никто не подавал признаков жизни. Наступал самый опасный момент.
- Давай, - сказал Иван. В то время, пока Мразек вел стрельбу одиночными выстрелами, Олива привстал и тщательно прицелился. Уже темнело, и Олива мог предположить, что скрывающийся за пнями человек выкинет старый фокус: прикинется, что сдается, а когда внимание пограничников после долгого преследования и перестрелки ослабнет, попытается, петляя, добежать до леса и найти там спасение. Из-за пней показалась рука с пистолетом. Иван совершенно отчетливо видел ее, а также часть тела. Олива выстрелил два раза подряд. С веток посыпался снег. В следующий момент автомат Оли вы отказал, и вахмистр долго давил на спусковой крючок.
На их дальнейшие призывы сдаться ответом было лишь молчание. И только теперь они почувствовали, как мороз пробирает их до костей. Возбуждение на миг оставило их. Но они должны были задержать этого человека! На значительном расстоянии друг от друга, готовые в любой момент броситься на снег, они пошли к куче пней с одной мыслью: он там только и ждет, когда они подойдут поближе. Им снова стало жарко.
Руда первым увидел его и опустил дуло автомата. Неизвестный лежал на боку, пистолет валялся в четверти метра от его безжизненной руки. Высокий, стройный мужчина в лыжном костюме. Олива подошел ближе и оттолкнул ногой парабеллум. Мразек склонился к мертвому.
- Две в голову.
Олива отвернулся, ему стало не по себе.
- Жалко, что не живой, - сказал Мразек. - Не везет мне с ними.
Побледневший командир патруля сел прямо на снег. Руда присел рядом, ежась от холода.
- Ну, Иван, - сказал он, помогая Оливе встать, - иди к дороге. Он от нас уже не уйдет... Сбегай вниз к шоссе за кем-нибудь, а я здесь подожду...
По дороге в ложбине Олива устремился к ручью. Увидев приближающуюся автомашину Густы и услышав крики товарищей, он свалился в канаву возле дороги. Кто-то принялся лить в него водку. Зубы его стучали. На него накинули тулуп.
- Наверху, на вырубке, - прошептал он хрипло. - Не ушел он от нас. Идите туда по этой дороге.
Роубик бросился к вырубке, за ним - остальные. Мразек сидел под деревом и смотрел в сторону кучи пней. Ребята набросили на него шинель, обошли вырубку и вернулись.
- Почему вы здесь оказались? - спросил Роубик. - Ведь вы должны были быть на Тишине?
- Мы там и были, дружок.
- А где ваши шмотки? Шинели, куртки?..
- Валяются где-то по дороге...
- Надо быстрее доставить их домой, - решил Роубик. - В тепло. Двое останутся здесь до прихода ребят с заставы. К убитому без надобности не подходить.
Когда они приехали на заставу, как всегда в таких случаях, начались бесконечные телефонные разговоры. Поздно ночью убитого отвезли в Плану. Олива и Мразек крепко спали в хорошо натопленной комнате. Дежурному дали задание все время держать наготове для них крепкий чай. Карлик разрешил даже ром. На следующий день Оливу с воспалением легких отвезли в больницу.
Все были восхищены успехами патруля Оливы. Их шинели, куртки и другие предметы обмундирования удалось найти без труда. А кем был этот неизвестный, ребята узнали только спустя много недель. Мало кто тогда предполагал, что решающая битва на границе только начинается...
Пошла вторая половина лесовской зимы. Тайна гибели патруля Репки оставалась все еще не разгаданной. Вахмистры задержали десятки перебежчиков, шедших парами или поодиночке. О другом, невидимом фронте борьбы со шпионскими центрами, об их деятельности, направленной против Чехословакии и ее границ, время от времени привозил краткие сообщения Франта Вевода, который ездил на станцию КНБ в Марианске-Лазне, где работала его невеста. Вскоре все узнали, что Дядя и в самом деле ходит через границу, так как после февральских событий американская разведка завербовала его. Это известие так всех обеспокоило, что решили вести розыск на свой страх и риск.
Особенную активность проявлял в этом отношении Стромек. Он специально просидел несколько вечеров в ходовском ресторане, но никаких сведений раздобыть ему не удалось. Поведение хозяина подозрений не вызывало. "Я хожу сюда из-за одной барышни, - объяснил ему Стромек. - Понравились мне ходовские красавицы..." О Бараке не было сказано ни слова. Карлик тоже молчал, хотя часто бывал у начальства и кое-что узнавал на совещаниях, проводившихся командованием. Сестра к нему больше уже не ездила. Наверное, потому, что стало холодно и выпало слишком много снега. Письма он, однако, получал, причем довольно часто, главным образом из Кладно. Прочитав свою корреспонденцию, Карлик немедленно сжигал ее. Правда, так делал на заставе каждый, кроме Храстецкого, который складывал письма Алены в белую коробочку и не боялся, что кто-нибудь может их прочитать. Впрочем, легко можно догадаться, что писала ему Аленка: дело шло к свадьбе. Вацлав все чаще покидал заставу, а будучи в Лесове, то и дело осматривал домик в конце деревни. Вместе с ним ходили туда и его друзья. Домик не нуждался в большом ремонте: застеклить несколько окон, покрасить, уложить линолеум и прибрать вокруг. Сделать все это вызвались его товарищи. Ну, а замок или дверная ручка - с этим Храстецкий справится сам.