Шестой океан

Вечно живая, шумная, говорливая Москва. Двадцатый век сделал ее столицей счастья и радости, а она в свою очередь сделает будущие века веками мира. Самые горячие чувства зажигает она в сердцах людей, дарит им свои наилучшие пожелания.

Какая же ты красивая, Москва! Особенно сeгoдня.

В пять часов пошли поезда метро, начали работать троллейбусы и автобусы. Бесконечными потоками по улицам и площадям хлынули автомашины.

У всех один маршрут, одна дорога - к Галактике, астрономическому городку. Там -- крупнейший в мире ракетопорт. Оттуда должна сегодня стартовать ракета ""Россия" с экспедицией ученых на Малую Луну. Всюду - на улицах, в купе вагонов, в домах, в метро только и было разговоров, что об этом необычайном событии.

День выдался прекрасный. По небу плыли одинокие облака. Было жарко, но время от времени налетал откуда-то ветерок, радовал дыханием лесов, живительной прохладой. Легче дышалось, исчезала дурманящая размеренность.

Над ракетопортом в разных направлениях пролетали воздушные автомобили, самолеты, стремительно проносились ракетопланы.

Приближалась торжественная минута.

В центре ракетодрома возвышалась, уходя под облака, ребристая башня. В середине ее нацелилась в небо ракета "Россия" - трехступенчатая, сигарообразная.

Участники экспедиции были уже в сборе. Иван Иванович Денисов был одет йкфомно - в китель военного покроя, брюки галифе. Голову прикрывала обыкновенная кепка с длинным козырьком. Он не спеша прогуливался по бетонированной площадке, время от времени останавливаясь, чтобы ответить служащим ракетопорта, обращавшимся к нему с вопросами.

Бросалась в глаза могучая фигура ботаника Рыбкина. Он был чем-то озабочен, ходил, погрузившись в свои мысли. Денисов заметил это, спросил:

- Григорий Антонович, да вы ли это?

- Представьте себе, я! - сдержанно ответил ботаник.

- Если вы, почему грустите? Может, что случилось?

- Э,- махнул рукой Рыбкин.- И рассказывать неудобно.

- A что такое?

- Помните, я хвалился вам атомной яблонькой, одним-единственным плодом ее?

- Ну и что?

- Пропало яблоко,-- с грустью проговорил Рыбкин.- Сегодня ночью.

- Да ну? - удивился Иван Иванович и сочувственно посмотрел на ботаника.- Кто же это мог сделать? Ай-яй-яй...

- По-видимому, дети,- ответил тихо Рыбкин, отвернулся и принялся озабоченно оглядывать дали.

В такой день и вдруг - неприятность. Считай, целый год пропал. Теперь жди, пока созреет новый плод...

С большой сумкой в руках у стартовой площадки стояла Надежда Николаевна Хлебникова. Денисов сначала удивился, что соседку назначают в его экспедицию - очень уж молода! Но, прочитав в научном журнале ее статью о работе гелиоустановок в космосе, успокоился. .Статья была написана смело, убедительно, и ему очень понравилась. Что ж, девушка имеет право на полет! А вчера сам президент Академии наук напомнил о ней: на Хлебникову возлагались большие надежды.

Одета она была по-дорожному: в шерстяном жакете, спортивных брюках. На голове - беретка, из-под которой выбиваются курчавые каштановые волосы. Щеки девушки пылают огнем, в глазах - задор, вдохновение.

В ожидании посадки на зеленой скамье сидел Виктор Сергеевич Дрозд. Здесь было тихо, прохладно: от ракеты и башни падала большая тень. Открыв чемоданчик, Виктор Сергеевич просматривал свои дорожные вещи. Его красивое лицо спокойно, задумчиво.

Особняком держался геолог Бобров. С деловитой озабоченностью прохаживался он по площадке, не выпуская из рук желтого чемоданчика. На широких плечах макинтош, шляпа снята и на время служит веером. Посмотришь со стороны - солидный, авторитетный человек!

Участники экспедиции уже распрощались со своими близкими и родными и ждали команды на посадку.

Вдруг на площадку ракетодрома, неподалеку от ребристой башни, опустился воздушный автомобиль. Из него поспешно вышло двое высоких молодых мужчин, одетых в белые костюмы. Бобров, увидев их, натянул на голову шляпу и подошел к тележке с сельтерской водой.

- Два стакана с сиропом,- попросил он и, незаметно поводя глазами, стал наблюдать за незнакомыми.

- Мы хотим видеть Ивана Ивановича Денисова,- сказал Хлебниковой один из прилетевших - смуглолицый, загорелый мужчина.

Надежда Николаевна позвала начальника экспедиции.

- Я вас слушаю, товарищи,- сказал он, подходя.

- Сколько летит с вами человек? - спросил смуглолицый.

- Пятеро! - ответил Денисов, удивляясь неуместности вопроса.

- А не шестеро?

- Позвольте, вы же сами хорошо знаете...

Мужчины переглянулись. Смуглолицый достал из кармана книжечку, сказал:

- Вот в чем дело, товарищ Денисов. Радистами космодрома перехвачен разговор в эфире. Нам стало известно - летит шесть человек. Шестой вроде бы из посторонних...

- Поверьте, ничего не понимаю,- пожал плечами Денисов.- Кто посторонний? Где?

- Надо проверить ракету,- сказал смуглолицый Другу.- Пошли!

Денисов заволновался. К нему подошли Бобров, Хлебникова, Рыбкин, Дрозд. Вот беда-то еще! Могут отложить полет. Ученые строили различные догадки. Бобров, притихший, настороженный, все посматривал на небо.

В тревожном ожидании прошло несколько минут.

Вдруг на верхней площадке башни, перед пассажирской кабиной, показались три фигуры. Две высокие и третья - щуплая, низенькая. Денисов толкнул в бок Рыбкина.

- Григорий Антонович, вы ничего не видите?

- Как же! Три человека,- ответил тот, не сводя глаз с ракеты.Батюшки, что делается...

- Неужели шпион? - вздохнул в отчаянии Денисов.- Вот не повезло. Теперь начнется. Проверки, допросы...

Наконец натужно запел электромотор и меж стальных ферм башни побежала кабина лифта. Минута - лифт остановился! Открылись двери, и все увидели какого-то мальчика. Он шел по площадке, понурив голову.

Виктора Сергеевича словно толкнули в спину. Он порывисто шагнул вперед, схватил мальчика за плечо.

- Олег! Как ты посмел! Марш домой!

Мальчик виновато заморгал глазами.

- Я... я не могу пойти...-чуть не плача, проговорил он.

- Почему? - взяв мальчика за подбородок и подняв его голову, спросил Денисов.

Олег влажными глазами искал в лице Ивана Ивановича сочувствия. Но его не было. Начальник экспедиции смотрел на сорванца с нескрываемой строгостью.

- Отвечай! Ну, быстрей,- прикрикнул на сына Виктор Сергеевич.

- Мне поручили лететь пионеры нашего звена. Я... я Не виноват. Клянусь...- Голос его оборвался, и он заплакал.

Вот так дела! Уже не гнев, а жалость вызывал мальчик. Вокруг него собиралось все больше и больше людей. Узнав о случившемся, подъехал на машине и начальник ракетопорта.

- А если ты не полетишь, что будет? - спросила Надежда Николаевна Хлебникова.

- Как что? Исключат из звена... Устроят "темную",- заныл Олег, нарочно сгущая краски.

Бобров надул щеки, озабоченно присвистнул. С каждой минутой на Олега смотрело все больше дружелюбных, сочувствующих глаз. Один только Виктор Сергеевич никак не мог успокоиться.

- Что вы надумали, дьяволята? Детей ведь не разрешают брать на ракету.

Олег смахнул с лица слезы.

- Мы не дети, папа! Мы - пионеры! - с гордостью произнес он.

Все весело рассмеялись. Вот и поговори с таким! Знает, как обороняться.

На мальчике была белая рубашка, чистенький пионерский галстук, серый пиджачок и простые штанишки.

Олег искал глазами Рыбкина. Он ведь его так уважает. Не может быть, чтоб ботаник не помог ему в тяжелую минуту. Мальчик вспомнил большой тенистый сад, атомную яблоньку, ровные грядки "железных" ягод. Они так хорошо беседовали тогда...

Где же Григорий Антонович? Да вон, стоит в сторонке. И странно, как будто не замечает ничего вокруг себя. "Григорий Антонович,"- хотелось крикнуть в отчаянии Олегу.- Возьмите меня! Я буду вашим помощником, буду следить за оранжереей, присматривать за деревцами..."

- Мальчика надо взять,- вдруг сказал кто-то из толпы.- Он вам может пригодиться.