Сборник рассказов

Вдруг в темноте ярко высветился прямоугольник открытой двери, и стало ясно, что рядом с дорогой стоит дом. В светлом проеме маячила чья-то фигура, и женщина быстро пошла к дому. Разговор длился недолго, видимо все уже было решено заранее. Назад, к машине, водитель вернулась с двумя мужчинами, которые, без лишних вопросов, вытащили парня, и, через некоторое время, он скрылся за дверью мрачного дома, а женщина, устроившись уютно в шикарной машине, мурлыкая какую-то модную песенку, стала торопливо выбираться из этой дыры, — ей надо было вернуться в Н-ск до рассвета.

Открыв глаза, он тут же зажмурил их. Через некоторое время он повторил эту процедуру, — потолок над ним опять бешено крутанулся в одну сторону, кровать под ним — в другую, жуткая тошнота подкатила к горлу, и ему ничего не оставалось, как снова закрыть глаза. С закрытыми глазами эта центрифуга продолжала работать, но постепенно сбавляла обороты, и все приходило в норму. Мучительно, словно с похмелья, он начинал вспоминать происшедшее и одновременно боялся это делать, ему казалось, что еще немного и он вспомнит такое… Какое? Он и сам плохо представлял себе, что это может быть. Один и тот же сон приходил к нему тотчас же, как только он проваливался в забытье… Он заглядывает в глазок двери, который тут же оказывается калейдоскопом, и он начинает падать в сверкающую разноцветными огнями пустоту. Мелькание чудесных орнаментов очень быстро сменяется чудовищным водоворотом черного и белого, потом лиц, морд, и вдруг один прекрасный образ заслоняет все другие. Но почему-то он не хочет его видеть и рукой хватает это лицо, и рвет его, и кожа на лице вдруг начинает сползать, и маска падает. Ужас охватывает его при виде открывшегося лица. И страшный хохот будит его…

Осень за окном постепенно сменилась зимой. В эту зиму часто снежные бури налетали на городок, и тогда стекла отчаянно бились в стареньких рамах ветхой психиатрической больницы. Дороги переметало снегом, и в это время ни машина с продуктами, ни врач не могли добраться до несчастных, больных душой людей. Они проводили время кто как мог за закрытой на ключ дверью палаты, кто, уставясь в одну точку и раскачиваясь из стороны в сторону, кто неустанно бормоча что-то непонятное, кто-то вел себя так, будто он здесь случайно и его скоро отпустят, извинившись за недоразумение. Сторож, рослый парень лет двадцати пяти, подрабатывающий здесь ночами, относился к психам, так коротко называли больных, с сочувствием, но не больше. Дежурный медперсонал усердно пичкал больных транквилизаторами, и все лечение на этом заканчивалось.

Смотреть в окно — было единственной радостью этого странного больного. Даже видавший виды врач больнички понимал, что этот человек нормален, и где-то в глубине души сочувствовал ему, но история болезни его не способствовала жалости (если только кто-то не постарался — такое тоже бывало).

Однажды, уже в конце марта, ночью странный больной вдруг резко проснулся от того, что в палате зажегся свет. Чувствуя на себе взгляд, он оглянулся на дверь, — смотровое окошечко на двери было открыто, но в коридоре было темно и поэтому человека, смотревшего на него, не было видно. Через некоторое время, окошко закрылось, свет погас, а он, не зная почему, бросился к окну.

По тропинке, подстывшей и заметенной за ночь, шла женщина, длинные волосы развевались на ветру. Вдруг она оглянулась, и, хоть в палате не горел свет, и его наверняка не было видно, ему показалось, что их взгляды встретились. Отшатнувшись от окна, парень сел на кровать и, обхватив голову руками, стал раскачиваться из стороны в сторону. "Пора выбираться отсюда, а то я точно свихнусь. Ну, кто эта ведьма, что ей надо от меня? Прилетела сюда посреди ночи, не удивлюсь, если окажется, что на метле."

Его воспоминания о своей жизни до (жизнь свою теперь он делил на жизнь до и жизнь после, а вот, что произошло и почему он здесь, он не помнил) были обычны: детство, учеба в обычной школе, баскетбол, друзья, потом институт, а потом покатилось, работать он не захотел, открыл клуб, он был красив, женщины его любили, и деньги текли рекой…да, все ему давалось легко, долго так продолжаться не могло, он это понимал, но и остановиться уже не мог…"…ну вот тебя, Егорушка, и остановили…" — грустно подумал он. Так вот эти воспоминания всегда заходили в тупик, — он не помнил, какое место в его жизни занимала женщина, появлявшаяся во снах, и теперь ему казалось, что он узнал ее, это была она, эта ведьма…

В эту ночь он так и не уснул, кошмары не оставляли его до самого утра.

Роскошная машина доползла до города лишь к утру. Женщина посидела немного в машине, откинувшись на сиденье. Потом резко выдернула ключи, вышла, закрыла машину и опять замерла, как будто окончательно что-то додумывая на ходу.

Быстро пройдя через задний ход, кухонные и подсобные помещения, она оказалась в слабоосвещенном зале. Уютно. Стильно. Цвет — от светлого ореха до темного шоколада. Золотой беж — шторы на больших окнах. Блюз Гарри Мура. Ничего особенного, но хорошо. Здесь всегда была постоянная умеренная публика, которая желает потратить деньги со вкусом, и которой не нужны агрессивные соседи, а тем, в свою очередь, здесь было скучно до тошноты. Сейчас в зале было трое… Привыкнув к темному освещению, женщина вздрогнула и, откинув темную прядь с лица, пошла прямо к ним.

— Привет, — внезапно охрипнув, достаточно громко и наигранно весело сказала она. Окинув взглядом стол, по-хозяйски плеснула в большой бокал коньяка и выпила, не дожидаясь приглашения. — Что, Егора ждете?

Ей никто не ответил. Тогда она села и стала ждать, присматриваясь к неприветливым лицам друзей Егора. Они ее никогда особенно не любили. Егор всегда был душой компании, у него было много друзей и знакомых, но эти ребята для него были особенно дороги, вернее два парня, Тема и Денис, и девушка Оля — сестра Темы. Дружили они давно, ходили в походы, всегда много вспоминали всякого из походной жизни, Егор частенько пропадал с ними надолго то на Кавказе, то на Урале, то просто рыбачили или охотились на даче у Дениса. Когда Егор задумал открыть этот небольшой клуб для друзей и людей, идущих с ним в одном направлении, они все вместе строили планы, ходили добиваться всяких мыслимых и немыслимых разрешений, и вначале после открытия клуба четверка была неразлучна. Только через некоторое время, (а что они хотели — открыть клуб в таком месте и остаться белыми и пушистыми?) к Егору стали липнуть всякие темные и не очень темные личности. Тогда-то ее и познакомили с Егором, она хорошо помнит, как смотрела на нее Ольга, когда сильно пьяный Егор пошел с ней наверх, где располагалась его квартира. С тех пор друзья стали встречаться реже. Красивая Оля перестала совсем появляться здесь. А Егор, обалдевший от ее готовности исполнять любые его желания и от наркоты, которой она его тайком пичкала, чтобы не сильно надоедал, кружился в водовороте пьяных ночей, похмельных дней и разных темных дел, в которые она постепенно втягивала его. Но… она мысленно выругалась, когда она его упустила? Он вдруг как сорвался с цепи, перестал таскаться за ней по пятам, и вообще все ее планы грандиозные обещали рухнуть, а она уже так привыкла к этому скучному заведению, как к своему.

Вдруг Денис, крепкий высокий парень с черными немного вьющимися волосами, положил перед ней какую-то скомканную бумагу, расправил ее, и продолжая придерживать, постучал по ней пальцем:

— Читай… — презрение сочилось в каждом его слове.

Записка была написана коряво, а последние буквы совсем расползались, делаясь все крупнее и неразборчивей.

"Если меня нет, трясите Ингу, боюсь, что мне не выпутаться одному, узнал, что она накачивала меня наркотой Я и сейчас выключаюсь Егор"

— Это лежало в его комнате под ковром, — быстро и с ненавистью заговорила Ольга, — Что ты сделала с ним?

— Тебе лучше рассказать по-хорошему, если бы мы были в городе все это время, Егору было бы кому помочь… — прошипел зло Тема.