Без прикрытия

– Все, что могло быть лучше, могло быть и хуже, – вставил По-Дук, уже совершенно ни к месту.

– Вот еще один мастер молоть языком. – Пуховой покров капитана при этих словах поменял цвет с зеленого на голубой.

Все тут же стали голубыми, и только По-Дук, замешкавшись, оказался крайним. Ид-Ван смотрел на него, быстро трансформируясь в ретикулярного молобатера. Всех троих это так и придавило к полу. Ид-Ван заметно выделялся среди молобатеров и ехидно наблюдал, как старательно расстилаются они – один ниже другого.

– Вот видите, – бросил он, когда наконец новые формы были обретены, – вовсе не так уж и хороши вы.

– Нет, капитан, мы совсем нехороши, – подтвердил Би-Нак, выделяя характерный смрад молобатера.

Ид-Ван окинул его гневным взором, словно собирался отругать за возникшее зловоние, но решил пропустить запах мимо рецепторов и переключил внимание на начальника разведгруппы.

– Вот поселок, – указал он на снимки. – Расположен несколько к северу. Как видите, он соединен длинной, извилистой тропой с узкой дорогой, которая уходит аж за горизонт, где соединяется с более широким трактом. Словом, место превосходно изолировано со всех сторон, поэтому наш выбор пал именно на него.

– Выбор? – переспросил главный разведчик.

– Мы точно рассчитали место посадки, – разъяснил Ид-Ван. – Уединенное место для сбора, наименьшая вероятность рассекречивания.

– Ах да! – догадался начальник разведки, чьей сообразительности несколько мешали формы молобатера. – Сбор экземпляров?

– Пары вполне хватит, – подтвердил Ид-Ван. – Любых первых двух, чтобы не поднимать лишнего шуму.

– Разведка не подкачает!

– Иного ответа и не ожидал. Да и вообще, были бы мы здесь, не сопутствуй нам успех?

– Нет, капитан! То есть да, капитан! Словом, вы правы.

– Отлично. Приступайте. Не забудьте взять радиста. Он проверит зону. Если обнаружатся передатчики, следует немедленно вывести их из строя, оставляя картину спонтанных повреждений.

– Нам прямо сейчас начинать? – спросил разведчик. – Или подождать?

– Без промедления, пока еще не рассвело. Мы наблюдали за тем, как их города обесточиваются к ночи, как стихает поток транспорта и пешеходов. Очевидно, они не придерживаются ночного образа жизни. Активнее всего население этой планеты ведет себя в светлое время суток. Вам надо успеть вернуться до рассвета.

– Есть, капитан. – Командир разведчиков вышел – по-прежнему исполнительный молобатер, но уже ненадолго.

Би-Нак зевнул и заметил:

– Кстати, я тоже не придерживаюсь ночного образа жизни.

– Ты – на службе, – сурово напомнил ему капитан, – пока я не сочту нужным освободить тебя от нее. Скажу больше – я все менее склонен снимать тебя со службы, пока остаюсь на этой должности.

– Личный пример лучше всякого наставления, – одобрил По-Дук, торопясь использовать благоприятный момент.

Ид-Ван резко повернулся к нему и рявкнул:

– Молчать!

– Он только хотел отметить, – подал голос Би-Нак, ковыряя в псевдозубах пальцами, которые на деле ими не являлись.

Кампенфельдт слоновьей поступью прокрался к троим, растянувшимся во весь рост на траве. Он отирал лоб на ходу, что, впрочем, было вызвано скорее привычкой, чем настоящей необходимостью. Солнце уже проехало часть своего пути по небосводу и едва начинало припекать. Утренняя прохлада еще царила в природе. Кампенфельдт не потел и тем не менее утирался.

Один из раскинувшихся на траве томно перекатился на бок, дружелюбно приветствуя его:

– Все на ногах, старина Оли. Что бы тебе ни плюхнуться, ни попарить сало на солнышке?

– Нет никакой возможности, – Кампенфельдт снова утерся с расстроенным видом. – Ищу вот Джонсона и Грира. Каждое утро одно и то же – обязательно кто-то опоздает к завтраку.

– Разве они не в своей хижине? – спросил второй, с усилием приподнимаясь и вороша пальцами траву, чтобы выдернуть стебель посочнее.

– Нет. Там я проверил перво-наперво. Должно быть, они отчалили с самого ранья, потому как никому на глаза не попадались. Почему эти ребята не говорят, что уходят и припозднятся? Оставлять для них порции или нет?

– Сделай им разгрузочный день, – посоветовал второй, со стоном укладываясь в траву и заслоняя глаза рукой.

– Обслужи по первому разряду, – присовокупил первый.

– Прямо как исчезли, – пожаловался Кампенфельдт, – и в ворота никто не проходил.

– Наверно, через частокол перелезли, – предположил третий. – Они часто так. На ночную рыбалку… Парочка полоумных. Кто бродит по ночам, рано или поздно получает пулю в лоб. – Он посмотрел на внимательно слушающего Кампенфельдта. Удочки были у них в хижине?

– Как-то не обратил внимания, – признался Кампенфельдт.

– Можешь и не обращать. Они их прихватили с собой, уж это как пить дать. Им так нравится показывать, какие они крутые. Ну и пусть будут крутыми. Это свободная страна.

– Точно, – со вздохом согласился Кампенфельдт, пожимая плечами. – Но могли бы предупредить насчет завтрака. Теперь их порции пропадут, если я их не съем.

Они посмотрели ему вслед. Он хлопотливо удалялся, то и дело утирая невзмокший лоб. Один из оставшихся в траве изрек:

– По его фигуре видно, сколько порций пропадает.

– Х-ха! – сказал другой, прикрыл глаза ладонью и попробовал взглянуть на солнце.

Лаборант появился, как и в прошлый раз, весь в красных пятнах и в сопровождении едкого запаха химикалий:

– Они, как и все остальные, – фиксированы в форме.

– Неизменяемые? – уточнил Ид-Ван.

– Да, капитан. Мы разместили их по отдельности и привели в чувство. Потом терминировали – сначала одного, а затем и другого. Первый, как мог, брыкался всеми четырьмя конечностями, шумел, однако сильного сопротивления не оказал. Другой не имел ни малейшего понятия о том, что случилось с его сотоварищем. Он также был терминирован при попытке оказать сопротивление. Диагноз может быть один: они неспособны к телепатии.

– Прекрасно! – воскликнул Ид-Ван с искренним облегчением. – Вы поработали на славу…

– Это еще не все, капитан. После всего проделанного, мы подвергли тела детальному обследованию и не смогли отыскать органов распознавания и слежения.

– Еще лучше, – с энтузиазмом откликнулся Ид-Ван. – Ни термохимических опознавателей, ни сенсорной настройки на индивидуальный код протоплазмы – никаких возможностей для выслеживания и охоты в окружающей среде. Значит, те, что остались в лагере, понятия не имеют, что стряслось с этими двумя.

– Уж этого они никак не могут, – подтвердил собеседник. Он бросил на стол еще пару предметов. – Кстати, на себе они носят вот такие штуки. Вы, вероятно, захотите взглянуть.

Ид-Ван схватился за загадочные предметы, как только исследователь покинул помещение. Это была пара небольших заплечных котомок из выделанных шкур животных: старательно сработанные, замечательно отполированные и с ладно пригнанными ремешками.

Он вывалил содержимое сумок на стол: пара длинных плоских пенальчиков с белыми патрончиками, набитыми травами. Два металлических приспособления, похожих, но неодинаковых, способных производить искры и даже пламя. Карта со странными, кривыми надписями на одной стороне и цветной картинкой, изображающей город с высокими башнями, на другой. Одно увеличительное стеклышко. Инструменты для письма: один черный, другой серебристый. Какой-то совсем уж примитивный хронометр с тройной системой индикации и громким боем. Несколько насекомоподобных объектов с прикрепленными к ним острыми крючочками. Четыре аккуратно сложенных квадратика ткани неизвестного предназначения.

– Гм! – Он сгреб все обратно и перебросил сумки По-Дуку. – Отнесите в мастерскую, пусть там сделают еще шесть копий с аналогичным содержимым. Они должны быть готовы до наступления следующей ночи.

– Шесть? – переспросил По-Дук. – Но разведчиков – восемь.

– Тупица! Еще два – у тебя в руках.

– Действительно… – растерянно признался По-Дук, с недоумением теребя мешки в руках, будто они появились из воздуха.