Страница 25 из 78
Сразу же включили радиоприемники, — и вскоре это сообщение стало обрастать подробностями.
Садат в новом мундире и без бронежилета, чтобы выглядеть стройней, взошел на трибуну в хорошем расположении духа. Он, видимо, надеялся, что грандиозное зрелище мощи египетской армии приглушит недовольство, которое будоражило страну. И действительно, самолеты выделывали сложные акробатические трюки в воздухе, вызывая восторг и аплодисменты публики. Они еще были над трибунами, когда диктор объявил: «Сейчас пойдет артиллерия», — и на площадь выползли тягачи с артиллерийскими орудиями.
Неожиданно один из них резко остановился прямо перед правительственной трибуной. В первую секунду этому не придали значения — мотор заглох. Но из машины полетели гранаты и раздались автоматные очереди. Потом из нее выскочили 4 человека и, поливая огнем из автоматов, побежали к трибуне. Охранник бросился к Садату: «Господин президент! Пригните голову!» Но было поздно. Садат лежал весь в крови.
Наступило общее замешательство, которое продолжалось почти сорок секунд, и только потом раздались ответные выстрелы охраны. Но за это время двое нападавших, хотя и были ранены, сумели перепрыгнуть через ограду и бросились по рядам наверх к Садату. Один из них крикнул вице-президенту Мубараку, оказавшемуся на пути:
— Прочь с дороги! Мне нужен только этот собачий сын!
И продолжал стрелять очередь за очередью в простертое на земле тело президента.
Так закончился этот парад. Правительственная трибуна представляла страшное зрелище — там лежали в лужах крови убитые, раненые или просто в поисках укрытия члены правительства. Тело Садата было отправлено на вертолете в больницу и там констатировали: президент мертв. А нападавшие сдались без сопротивления — они свое дело сделали. Только одному удалось скрыться, но ненадолго. Его тоже арестовали и судили.
В Москве сразу же возник вопрос: чьих это рук дело?
Судя по почерку, это были мусульманские экстремисты. Как не без иронии заметил один из экспертов КГБ, левые сразу же стали бы произносить речи. Но настораживал высокий профессиональный уровень покушения. Эксперты посчитали тогда, что стрельба по президенту была до секунд синхронизирована с прохождением над трибунами самолетов с форсированными двигателями, которые заглушили стрельбу.
Но главным был вопрос: как у нападавших оказалось оружие с боеприпасами? Ведь было хорошо известно, что перед выходом на парад службы безопасности тщательно проверяли всех его участников. А эти службы обучало и опекало могущественное ЦРУ. И еще такой парадокс: на трибуне рядом стояли трое — Садат, Мубарак и Гамаля. А убитым оказался только один Садат. Как такое могло произойти?
Ответа не было — одни подозрения. Поэтому внимание переключилось на личности нападавших — кто они, что толкнуло их на этот отчаянный шаг и кто стоит за ними?
Имя руководителя этой четверки, Халед эль-Исламбули, ни о чем не говорило. Это был молодой лейтенант египетской армии, всего 24 года, без связей и не замеченный в какой-либо политической деятельности. Позднее стало известно, что он являлся членом небольшой и малоизвестной экстремистской мусульманской организации «Гамаат эль-Исламия» и сам вызвался пожертвовать собой, убрав ненавистного предателя Садата.
Но чем была вызвана эта ненависть? На суде он четко назвал три причины:
тяжелое экономическое положение мусульман Египта;
заключение несправедливого кэмп-дэвидского мира с Израилем;
репрессии против лидеров мусульманского движения.
Это совпадало с растущим недовольством в стране. В переполненных мечетях шейхи и хаттабы предавали проклятиям полет Садата в Иерусалим в ноябре 1977 года, его дружбу с Бегином, пресмыкательство перед американцами, взяточничество и казнокрадство членов семьи президента.
Однако каких-либо глубоких корней в армии эта мусульманская организация вроде бы не имела и ее связи с политическими движениями также не просматривались. Правда, очень скоро началась чистка египетских вооруженных сил. А по линии КГБ из Алжира поступила информация, что лидер оппозиционного Египетского патриотического фронта генерал Шазли, находящийся там в изгнании, доверительно сообщил, что знал о готовящемся покушении, но без деталей. Оно было совершено группой офицеров, сочувствующих Фронту и поддерживающих связь с Шазли. Цель — дестабилизировать обстановку. Но можно ли верить этой информации?
Смерть Садата внесла новый, пока еще не совсем ясный, элемент в расклад сил на Ближнем Востоке: куда поведет Египет новый президент Мубарак?
Впрочем, у мидовских ближневосточников сомнений не было. Курс Садата на одностороннюю американскую ориентацию себя исчерпал. Предстоит постепенное выравнивание политики Египта по отношению к арабскому миру и к Советскому Союзу. Мидовцы предлагали пойти навстречу этим тенденциям и возобновить экономическое и военное сотрудничество с Египтом. Возвращение туда советских специалистов, возобновление поставок оборудования, запасных частей и, наконец, военной техники может дать старт к пересмотру политических отношений.
Военные были «за». Сомневался Пономарев. А Громыко и Андропов, хотя в целом поддерживали этот новый подход, решили не спешить, а подождать и посмотреть. Так вернее будет.
Вообще той осенью перемены на Ближнем Востоке ощущались довольно основательно. Вопреки «стратегическому консенсусу», объявленному госсекретарем США, интерес к сотрудничеству с Советским Союзом стали проявлять даже такие, казалось бы, твердые союзники США, как Объединенные Арабские Эмираты, Саудовская Аравия и другие страны Персидского залива.
По закрытым каналам, в тишине посольских особняков с ними начались первые, пока осторожные контакты. Шло, как говорят дипломаты, прощупывание. Эти тенденции нужно было развивать и полигоном наших добрых намерений в отношении так называемых «консервативных» арабских стран была избрана Йеменская Арабская Республика.
У ЙАР были сложные отношения с обоими соседями — Южным Йеменом и Саудовской Аравией. Поэтому она тянулась к Советскому Союзу, как к реальной силе, которая могла помочь ей сохранить независимость.
Сотрудничество с Северным Йеменом развивалось неплохо как в экономике, так и в военной области. Советский Союз строил там дороги и морские порты, проводил поисково-съемочные работы и составлял проекты использования водных ресурсов, а ЙАР платила за это валютой, хотя и не совсем исправно. Весьма солидным было военное сотрудничество, которым в Сане немало гордились. Обязательства Советского Союза по поставкам оружия в октябре 1981 года превысили 1 миллиард рублей. Северному Йемену уже было поставлено 500 танков, правда, старых Т-55. Но йеменцы были довольны.
Теперь Москва готовилась к официальному визиту президента ЙАР Али Абдаллы Салеха. По замыслу Громыко этот визит должен был продемонстрировать, что политический курс Советского Союза на сотрудничество с арабским миром не зашорен какими-либо идеологическими догмами.
Президент Салех прилетел в Москву вечером 26 октября, опоздав на шесть часов из-за сильного тумана в Праге. А утром на следующий день, когда начались переговоры, Брежнев был явно не в форме: путался при чтении памятки, плохо ориентировался в том, что происходит.
Салех заметно нервничал и, услышав, что Советский Союз пойдет навстречу его просьбе об отсрочке выплаты долгов, свернул свое выступление. Он решил, что вечером во время обеда в неофициальной обстановке изложит все свои заботы и предложит заключить договор о дружбе с СССР.
А Брежнев, сообразив, что разговаривать больше не надо, был этому очень рад, попрощался и ушел. Переговоры в Кремле, таким образом, продолжались всего один час, с 11 до 12 часов дня.
Тем вечером в Кремле предстоял обед, который Брежнев давал в честь высокого гостя из ЙАР. К нему, как всегда, готовились загодя: писалась речь, составлялись списки гостей, обсуждалось роскошное меню. Но неожиданно, в самый канун этого важного события от помощников Генерального секретаря поступило строгое указание: провести обед за один час. И после некоторой паузы со значением было добавлено: футбол…