Последний торпедоносец

Игорь вернул Лешке вырезку. Тот аккуратно сложил её и, убрав, растянулся на камне с таким видом, словно ничего не произошло.

— Когда мы потопили либерийский транспорт — второй наш корабль, — вдруг сказал Сенька спокойно, — Лешка расстрелял из носовой установки обе шлюпки с командой. На этом транспорте везли гуманитарную помощь от мусульман Штатов — боеприпасы, литературу, оргтехнику для бандитов.

— Расстрелял шлюпки? — Игорь опять приподнялся. Лешка пожал загорелыми плечами:

— Я немец, а мы народ жестокий… хотя мой прадед пал, защищая Москву. Зимой сорок первого, в казачьем полку. Есаул Эбертунг. Русские ничего не имели против того, чтобы мы оставались немцами, даже живя в СССР. А эти — они всех стригут под одну бандану. Мы ездили в Германию, к родственникам. Турки на улицах, кое-где даже немецкого языка не услышишь… А в барах по вечерам — янки буянят, как будто им всё оккупация…

Игорь медленно встал. Никто из мальчишек уже не спал — все смотрели на него снизу вверх, лежа.

— Господи боже, — сказал Игорь, — я тут всего четвёртые сутки — и уже такой умный, что самому противно… Как я в это влип?

Мальчишки дружно засмеялись — но негромко и необидно. Николай сказал:

— А ещё русские свастику называли солнцеворотом.

Генчо сел и потянулся:

— Искупаемся?

— Вниз лезть неохота, — сказал Сашко. — Давайте ещё позагораем и пошли. Мне лично отец уже всыплет. Я обещал к двенадцати железно придти, ничего не распродано.

— Благородный пират, выпоротый отцом, — задумчиво сказал Игорь, глядя в море.

Это. Как это. Нунцис.

— Нонсенс, — поправил Лешка. — Давно что-то в футбол не играли. Сбацаем вечером? Денис?

— Почему нет, приводи своих на пляж, — Денис перевернулся на спину. — Прошлый раз какой счёт был?

— Семнадцать восемь, — с непонятным Игорю злорадством заметил Званко. Все, кроме Лешки, захихикали. Лешка кинул в Званко галькой и попал в спину.

— Убил, — грустно сказал Званко, роняя голову щекой на руки.

— Да, забыл, — Николай хлопнул себя по лбу. — Отец даёт баркас, пойдём за рыбой? Дней через пару.

Это известие вызвало оживление. Сенька спросил:

— Игорь, ты рыбу с баркаса ловил?

— Посреди Москвы-реки, — кивнул Игорь. — У стен кремлёвских. Конечно, не ловил!

— Бездна новых ощущений, — заметил Борька. — Кстати, надо бы архив «Шторма» разобрать, раз уж он нашёлся.

— Там карты есть, — вспомнил Игорь. — С обозначениями какими-то. Много. Заходите, разберём, какие проблемы-то?

— Тебе ещё с рабочим местом надо познакомиться и вообще, — сказал Денис. — Я завтра с утречка заскочу и пойдём, ты не против?

— Наташка будет против, — вздохнул Игорь. — Что я ей скажу: что у нас с тобой большая любовь? Она не поверит.

— Между прочим, ты не слышал, как она тебя расписывает, — заметил Сенька. — За столом. "А Игорь… а вот наш сосед… а вот внук бабы Нади… а вот приезжий москвич… " Жди, родители тебя на обед пригласят.

— О, ноу, — пробормотал Игорь.

— О, йес. Гордись, — сказал Званко. — До тебя она на всех плевала.

— Иногда — в прямом смысле слова, — добавил Борька. — Мне в прошлом году точно в глаз плюнула.

— А всё потому, что наш Боря стал её щупать, — сказал Сенька. — Малолетний насильник, в первом классе в больницу с девчонками не наигрался… Она ему в глаз плюнула, я в другой дал. За честь сестры.

— А мне это не грозит? — уточнил Игорь. — Кто-то, помнится, хотел меня вообще убить… — он осекся и передёрнул плечами.

— Смотрите, — Сашко встал на колени и вытянул руку в направлении горных склонов. Все повернулись в ту сторону.

Далеко — километрах в трёх от мальчишек — под беспощадными солнечными лучами ярко поблёскивало стекло. Игорь ничего не понял, но Денис вдруг процедил:

— Бинокль…

— Извращенцы, что ли? — уточнил Игорь. Сенька повёл плечами:

— Ага. Религиозные… Турки смотрят. Не бойся, им в данный момент наши задницы без разницы. Это они так… контролируют.

Мальчишки перестали обращать внимание на блеск. Но Игорь чувствовал себя словно пришпиленным к большой белой картонке. И начал одеваться.

— Нервный товарищ, — сказал Николай. Встал в рост и, качнув бёдрами, сделал чудовищно неприличный жест в сторону гор.

Сверкание исчезло. Мальчишки засмеялись.

— Засмущал, — заметил Сенька. — Давайте правда одеваться, мне тоже к отцу в мастерскую надо.

Одевшись раньше других, Игорь подошёл к краю скалы и, приставив ладони козырьками к бровям, взглянул на солнце ещё раз.

— Солнцеворот, — повторил он по слогам.

Глава 9

ХОЗЯЙСТВО ГУБИНА

Враг вцепился в Россию кровавым клещом,

но последняя гордость в истерзанном мире

ты шагаешь по улицам в сером мундире

со значком коловрата под черным плащом.

На груди твоей свастика и над судьбой,

говоришь в озарении майского солнца

— Знаешь, как уходили в поход крестоносцы?

Только меч и Евангелие брали с собой…

Игоря разбудили Генка и Надька. Ночь была жаркая, очень, Игорь спал с открытой дверью и, проснувшись вроде бы на секунду, увидел, что постояльцы… как ему показалось — танцуют. Девчонка — в купальнике, Генка — в плавках. И только через несколько секунд сонного моргания Игорь понял, что это рукопашный спарринг. И без шуток, пожалуй.

Нет, конечно. Генка не то чтобы поддавался, нет — просто сдерживал себя. и непонятно было, что это такое. Движения обоих были скупыми, экономными, без красивых поз, не напоминавшие ничего из того, что Игорь мог видеть по телику или ещё где-то. Наконец Генка бросил: "Ну хватит, " — и, обняв девчонку, скрылся вместе с ней на веранде.

Игорь перевернулся на спину и тяжело вздохнул. Обнять бы так Наташку… В принципе, можно попробовать. Может, и получится. Только вот сейчас… (Игорь посмотрел на часы)… сейчас припрётся Денис. Как раз к завтраку.

Игорь поднялся и начал складывать в припасённый с вечера пакет бумаги «Шторма». Пусть лежат там, где работают продолжатели дела этого странного партизанского отряда… Мальчишке стало обидно за своего отца. Почему он так поступил? Неужели и правда струсил?

А ведь был ещё один вариант. Пожалуй, даже более мерзкий. "Нос по ветру", назывался этот вариант, и отец любил повторять эти слова. Повзрослел, поумнел — и легко отказался от "детской игры".

Игорь потряс головой, прогоняя эти мысли. Отец был отец. Игорь любил его. И не понимал, как можно по-другому.

Мальчишка покатал по дну ящика патрончики, разостлал на голом колене галстук. Примерил, но потом положил обратно. И услышал свист Дениса.

Денис не полез сразу в подземелье. Спрятав мотоцикл, он уселся, как в прошлый раз, посреди травы и сказал, срывая былинку:

— Давай посидим немного.

Посидим так посидим — Игорь не имел ничего против и устроился рядом. Воздух сонно гудел, от земли шёл ровный сухой жар. Игорь подобрал несколько камешков, перебрал на ладони. Один оказался кусочком сосуда. На коричневой глине чернели линии и штрихи, складывавшиеся в свастичный орнамент

Игорь усмехнулся, подбросил черепок на ладони. Спросил:

— У тебя девчонка есть?

Денис отозвался словно бы нехотя, но подробно:

— Была. Она уехала зимой. С родителями. В Воронеж. Три раза написала, я тоже. Потом я написал, а она не ответила. Я опять написал… Ну и ясно. Если бы не уехала — тогда, может, другое дело… Но мы, дети, в таких делах ничего не решаем. Это не торпедным катером командовать… Я люблю здесь сидеть, — безо всякого перехода добавил он. — Тихо, спокойно.

Ничем голову забивать не надо.

Игорь лёг на живот, подпёр голову руками:

— Ну и не забивал бы. Жил бы, как все живут.

— Не могу, — пожал коричневыми, словно лакированными, плечами Денис. — Из-за отца не могу. Он себя простить не может. Что не защитил родину, понимаешь?