Страница 5 из 29
В середине дня, въехав в Кавендиш, Мэгги видела много людей. Все они были очень веселыми, добродушными и разговорчивыми, но ни один из них не помог Мэгги в ее авантюрной затее. Имя Элисон Фаринтош вызывало задумчивость и недоумение. Жители Кавендиша искренне старались припомнить леди, подходящую под скудное описание, которое могла дать Мэгги. Но в конце концов выяснялось, что о такой женщине в Кавендише никто не слыхал.
Дети устали, Лиззи плакала, жалуясь на то, что «ножки перестали ее слушаться». Темнота окутывала лес, и Мэгги уже не сомневалась в том, что подлый обманщик Джордж дал Сандре неверный адрес. Планы разнообразной мести бесчестному мерзавцу грели ей душу, но облегчения не приносили. Под конец пути Мэгги обнаружила, что ее мобильный телефон остался в заглохшей машине.
И вдруг за деревьями появились едва заметные очертания дома. Сперва Мэгги даже не поверила своим глазам, приняв возникший непонятно откуда дом за мираж, но по мере того, как они приближались, становилось ясно, что зрение ее не подвело.
– Дети, дети! – закричала Мэгги, не подумав, что может напугать их своими возгласами. – Мы нашли!
Крис первым посмотрел в ту сторону, куда указала мать. Дом не был похож на изящные розовые особняки, которыми играла его сестра Лиззи.
– Здесь живет добрая фея? – спросил он немного разочарованно.
– Я не уверена на сто процентов, но мы в нем заночуем.
Яркие лампы дневного света горели во всех окнах первого этажа. Второй этаж был погружен во тьму и казался мертвым. Мэгги постучала, но ей не ответили. Тогда она толкнула дверь и, оттеснив детей за свою спину, осторожно вошла в дом.
– Эй, хозяева! Есть кто-нибудь в доме?!
Вслед за ними в дом вбежал большой лохматый пес и приветственно завилял хвостом, который больше был похож на помело. Мэгги, все еще встревоженная отсутствием людей, между делом потрепала пса за ушами, и тут уж он проявил гостям всю собачью признательность.
А какой замечательный дом! Он напоминал простой сруб, сложенный из огромных бревен, которые внутри ничем не отделаны. Деревья для дома, похоже, были спилены в местном лесу и обработаны самолично хозяином. Подлинно уютный и красиво декорированный дом с большим очагом, который топился дровами и служил также для приготовления еды. Всюду под ногами были расстелены пушистые коврики, в которых утопали ноги. По интерьеру невозможно было догадаться, кому принадлежит дом. Элегантная чистота и красивое убранство указывали скорее на женскую руку. Но какая-то недосказанность в том, как были разложены вещи, заставляли Мэгги сомневаться в ее первоначальном предположении. В таком доме, подумала она, абсолютно теряется чувство времени…
– Крис, Лиззи, идите скорее сюда! – скомандовала она, подводя детей к камину. – Нам всем нужно немного обсохнуть.
Дети с веселым гвалтом сбросили на диван промокшие куртки и плюхнулись в кресла, которые Мэгги пододвинула поближе к огню.
– Мама, а где добрая фея? – вспомнил Крис.
Во дворе что-то упало, и пес, услышав движение, исчез так же быстро, как и появился. На крыльце послышался топот. В гостиную вошел высокий, темноволосый, лет тридцати с небольшим мужчина с охапкой дров и, не заметив присутствия гостей, высыпал их возле двери.
– Это не фея, – простодушно объявила Лиззи. – Это чужой дядя.
Хозяин резко обернулся на голос. То, что отобразилось в его пронзительных глазах, нельзя было назвать удивлением или раздражением. Это был безмолвный бешеный протест, который поднялся из глубин его души.
Мэгги сжалась от неприятного чувства, которое на нее производил мужчина, но другого дома поблизости не было, поэтому… Поэтому она улыбнулась и, выйдя из тени, заговорила:
– Добрый вечер! Простите за неожиданное вторжение. Мы едем из Берлингтона. Целый день были в пути. Наша машина сломалась, и пришлось идти пешком. Дети замерзли и очень устали. Если у вас найдется чистое белье и горячая вода, мы будем рады переночевать в вашем доме.
Выслушав Мэгги, хозяин дома едва заметно кивнул и произнес хриплым, низким голосом:
– В моем доме уйма чистого белья и сколько угодно горячей воды, но к вам это не имеет никакого отношения. Я не ждал гостей.
Это было сродни пощечине, которая остудила едва согревшиеся щеки Мэгги. Дети сползли на пол и чесали живот вернувшемуся с хозяином псу. Они не были готовы продолжать путь.
Скрепя сердце Мэгги улыбнулась вновь и стремительно подбежала к человеку, от которого сейчас зависело здоровье ее детей.
– Я знаю, что вы не ждали гостей. Но со мной дети, – она указала на играющих Криса и Лиззи, – а наша сломанная машина в полумиле отсюда. Я прошу вас! На улице зима…
Но лицо мужчины не дрогнуло от причитаний Мэгги. Она бросила на него взгляд, каким обыкновенно смотрят женщины на человека, которого встречают в первый раз. В этом взгляде проявился интерес и тысяча всяких вопросов, на которые часто не находится ответа.
Краем глаза Мэгги заметила, что ее дочь взяла стоящие возле камина щипцы и потащила их по полу. Хозяин дома покосился на нее и передернулся от звука, который производила малышка.
– Лиззи, перестань! – одернула дочь Мэгги, – Когда мы вернемся домой…
– Советую вам начинать собираться, скоро совсем стемнеет, – безжалостно произнес он.
С этими словами хозяин дома подошел к камину и довольно грубо вырвал щипцы из рук маленькой девочки, которая, лишившись интересной и необычной игрушки, громко заревела. У Лиззи был легкий, солнечный характер, и все знакомые Мэгги любили ее. Но только не этот тип, который, вероятно, не слышал, что дети – это эльфы, которые приносят счастье.
Каким омерзительным было его лицо, когда он поднял край светлого ковра, утоптанного черными следами, и продемонстрировал его Мэгги! Когда же он отодвинул детские вещи, чтобы поправить кресла, оказалось, что накидки насквозь мокрые.
– Должно быть, с одежды натекло, – робко объяснила Мэгги, но немедленно осеклась под сверкающим яростью взглядом.
Она подбежала к плачущей Лиззи и подхватила ее на руки, Крис испуганно жался к материнским ногам и затравленным зверьком смотрел на человека, который обидел его младшую сестру.
– Только на одну ночь, – заискивающе попросила Мэгги.
– Каким бы непоправимым вредом вы ни грозили моему дому, вы женщина, а у вас на руках маленькие дети. Боюсь, вы находитесь в более выгодном положении. – Хозяин махнул рукой и вышел из гостиной.
– Мы вам так благодарны! – воскликнула Мэгги.
– Лучшая благодарность – поскорее покинуть мой дом, – ответил он, не оборачиваясь.
Но Мэгги было уже все равно, и, хотя предстояло коротать вечер с грубияном, в главном она преуспела: ее детей не выгнали на улицу, и появилась надежда на горячий чай.
Ужин превратился для Мэгги в настоящее испытание. Впрочем, это быстрое поглощение пищи нельзя было в полной мере назвать уютным словом «ужин». Поскольку хозяин не дал себе труд приготовить хотя бы одно блюдо, Мэгги пришлось залезть в холодильник и приготовить детям скромный легкий салат, послуживший гарниром к курице, которую она запекла без всяких изысков. Ни она сама, ни «бесчувственный чурбан», как Мэгги окрестила его в мыслях, не притронулись к еде. Но тем не менее он присутствовал в кухне, потягивая апельсиновый сок из высокого тонкого стакана.
Всякий раз, когда их взгляды встречались, сердце Мэгги начинало гулко стучать.
– У вас очень красивый дом, – сказала она, не сумев выдержать новый пристальный взгляд.
– Я знаю, – ответил хозяин дома и, помолчав, добавил: – Но все равно благодарю.
Мэгги почувствовала, что в действительности хозяин этой уединенной берлоги одинок и ему страшно хочется завести с ней беседу. С кем-нибудь.
– Вам не жутко оставаться здесь ночами? Кругом лес, а вы живете один.
– Я живу не один, – возразил он.
Мэгги открыла было рот, чтобы задать вопрос о членах его семьи, но тут же закрыла. Она и в самом деле умирала от желания знать, что подразумевалось под фразой «я живу не один», но черта с два он дождется ее расспросов.