Страница 101 из 115
«Король Теодорих пишет Уважаемому Фаустулу, президенту печей для обжига извести и приветствует его!
Ваш труд является почетным трудом и должен служить городу Риму! Никто не сомневается в том, что белоснежный известняк, легкий, как африканская губка, служит важным компонентом в строительстве самых великолепных зданий. Когда мы подвергаем известняк жаркому дыханию огня, он размельчается и отдает силу каменным конструкциям. Этот камень разлагается на составные части и удивительно, но он как бы закипает, когда его обильно поливаешь водой, и с его помощью камни скрепляются вместе и то же самое относится к гравию.
Наш старательный господин Фаустул, мы назначаем вас главой печей для обжига известняка и последующего его правильного распределения. Известняка всегда должно быть достаточное количество для общественных работ и частного строительства, чтобы у людей постоянно должно было быть желание строить и перестраивать наш любимый город. Хорошо выполняйте свои обязанности и будете повышены и займете более высокие посты!»
Когда я впервые прочитал эти благородные слова, то не знал, плакать мне или смеяться. Они казались такими ненужными в разрушенном городе, когда ты постоянно слышишь лагерный солдатский жаргон, потому что сейчас в основном население Рима составляли солдаты. Я начал рассуждать по поводу жестокостей войны, какими бы справедливыми ни были ее причины. Я постарался побыстрее отделаться от подобных дум, потому что они также не соответствовали положению вещей, как и сам документ.
Когда король Теудель приблизился к городу, он сразу напал на нас с северо-востока, послав отряды со стороны Номентанских, Тибуртинских и Пренестинских ворот. Мне кажется, он надеялся, что при звуках его военных горнов стены просто падут, как это в свое время случилось в Иерихоне.[114] Я сам видел кавалерийскую атаку у ворот Тибуртина. На меня была возложена задача, подобная той, чем я занимался десять лет назад: я подавал снаряды для катапульты, а госпожа наводила ее. На нас двигалось десять тысяч копьеносцев. Эскадрон за эскадроном, они переломали копья и пики, ограждавшие ворота. Все походило на то, как наливают вино в бутылку, у которой в горлышке застряла пробка.
Готы все же приближались к воротам, перескакивая через валы, состоящие из раненых и мертвых, они нападали на фалангу, как нападает индейский медведь на колючки дикобраза. Их огромные потери происходили не только из-за нашего прицельного огня со стен. С нашей стороны были задействованы луки, катапульты, «скорпионы» и «дикие ослы». Мы еще использовали против готов железные «ежи», которые ранее никогда не применялись. Я уже упоминал о том, что в городе не было мастеров, чтобы изготовить новые ворота. Но армейские кузнецы работали день и ночь. Они привлекали себе на помощь мастеровых, чтобы изготавливать эти железные «ежи». «Еж» — состоит из четырех крепких пик, каждая из которых в длину составляет один фут. Они присоединены к железному шару под углом так, что их наконечники находятся на равном расстоянии друг от друга. Если это устройство бросить на землю, «калтроп» твердо стоит на трех острых пиках, а четвертая направлена вверх. Некоторые называют это приспособление «Дьявольской тренога». Калтроп был семейной эмблемой Велизария и был вышит золотом на белом фамильном знамени Велизария. Госпожа сама проследила за работой швей. Лозунг гласил: «Anocunque jecerisstabit», — «Куда не бросите, он твердо встанет на ноги». Кавалерия не может миновать отрезок пути, где набросано множество «ежей». Им придется спешиться и оттаскивать «ежи» в сторону. В противном случае лошади станут натыкаться на колючки, падать и ломать себе конечности.
Пять эскадронов готов безуспешно пытались пройти этот ужасный барьер. Гора мертвых все росла, и в конце концов на каждом острие оказывался человек или конь. Так, если следовать правилам риторики, — мост стало возможно пройти именно из-за невозможности это сделать. У ворот развернулась бурная схватка, и в дело вступила пехота готов. На них с башен вниз полетели камни, полился кипяток и валились огромные балки. Наши изурийцы-копьеносцы сражались по очереди, но в каждом отряде было всего пятьдесят человек, а готы теснили их сотнями и сотнями сотен. Копьеносцы падали от усталости. Только присутствие здесь госпожи и ее обещание дать огромные награды каждому, кто переживет этот день, помогли удержать людей на своих постах. К полудню у наших катапульт закончился запас снарядов, а «дикие ослы» развалились на кусочки. Я схватил лук и понял, что не позабыл прежние навыки, хотя руки у меня стали слабыми.
На обед не было никакого перерыва, мы похватали куски хлеба с сыром, не прерывая борьбы, а рабы разнесли вокруг кувшины с кислым вином. Потом пошел сильный дождь. Он перешел в слякоть, и тетивы наших луков отсырели. Даже солдаты, которые обычно сражаются с удовольствием, начали стонать и проклинать свою судьбу. Готы пострадали больше нас. Подъезд к воротам стал скользким. Госпожа выдала нашим копьеносцам грубые куски ткани, чтобы они обмотали их вокруг ног, и тем самым у них появились преимущества перед врагом. Готы спотыкались, скользили из-за кожаных подошв.
С наступлением темноты сражение закончилось, и готов удалось удержать у всех ворот. Они на ночь отошли, и мы послали с факелами рабочих, чтобы они собрали стрелы и снаряды для катапульт. Рабочим платили за пятьдесят собранных стрел. Мы освобождали мосты от мертвых тел и очищали «ежей» от коней и всадников, застрявших в них. Кроме того, мы собирали золотые ожерелья и браслеты, кольца и кольчуги.
На рассвете король Теудель снова нас атаковал, и снова развернулась кровавая бойня. Мы пытались удержать все мосты. Второй стрелой мне удалось поразить гота. Она попала ему прямо в лицо. Готы отошли в полдень, и их преследовали два эскадрона личных кирасиров Велизария от ворот Пренестина. Всю нашу кавалерию послали на поддержку эскадронов и далее последовало серьезное сражение и снова луки и стрелы преодолели копья. За два дня погибло пятнадцать тысяч готов и еще больше были серьезно ранены. На поле битвы валялось двадцать тысяч боевых коней. Мы потеряли четыреста пятьдесят человек, двести солдат были убиты во время конной атаки.
Через несколько дней готы возвратились в третий раз, но было ясно, что они это делают абсолютно без энтузиазма. Велизарий обладал удивительным военным чутьем и понимал, когда следует перейти от защиты к нападению. Он отправился в атаку с кавалерией. Солдаты рассказывали, что с расстояния в четверть мили Велизарий прицелился из крепкого лука в знаменосца готов, который ехал впереди. Дул попутный ветер, потому что иначе невозможно было так далеко послать стрелу. Она упала с большой высоты и ударила знаменосца в пах, пришпилив его к седлу. Конь почувствовал укол стрелы, взвился и сбросил всадника. Некоторые наши всадники позавидовали Велизарию и говорили, что это была не его стрела и что ее выпустил Сисифред, тот самый караульный, который выжил после разгрома отряда Исаака. Если это было правдой, то Сисифред сделал сверхчеловеческое усилие, мне хочется верить, что стрела была выпущена Велизарием, хотя вполне возможно, что Сисифред тоже метился в знаменосца.
Знамя Теуделя упало на землю, а это было очень плохой приметой. Наши всадники попытались захватить знамя, и пока они к нему двигались, стреляли прямо с седел. Вскоре разгорелась острая битва за знамя. Два гота-копьеносца тянули знамя за один конец, а два наших кирасира — за другой. Офицер готов отрубил древко ударом меча, и нашим кирасирам достался обломок древка. Тот же самый офицер обрубил левую руку знаменосца, потому что на запястье был золотой браслет с рубинами и изумрудами, и он не желал, чтобы он достался нашим воинам. Готы начали отступать. Во время преследования они потеряли еще три тысячи человек. Когда Велизарий вернулся, с ним прибыли дополнительные кони, чтобы посадить на них остальных фракийцев. Каждый из них уже был в кольчуге. Мы потеряли во время сражения только девять человек.
114
…это в свое время случилось в Иерихоне. — Иерихон (7000–2000 до н. э.) в Палестине (на территории современной Иордании). В конце 2 тысячелетия до н. э. разрушен еврейскими племенами. По библейским преданиям стены Иерихона рухнули от звуков труб завоевателей. См. 4 Книга Царств, 25, 5.
(Комментарий А. Николаевской)