Сын планеты

— Ну да, ну да… Ты еще скажи, что сын Болдуина…

Далеко впереди рявкнуло, да так, что со склонов покатились камни. Поздно! Поздно!

Мы все же нашли их — тени, светлые тени на черных обгорелых камнях. Каратели не стали утруждаться стрельбой и просто сожгли отряд объемно-зажигательной бомбой. Что же вы так, гераклиты, наивное племя, знатоки старинных ритуалов боя!..Дальнее эхо скорбно гремело по ущельям. И сквозь него доносились еще какие-то неясные звуки. Храм! Кто-то мог остаться в храме!

— Жди меня здесь! — сказал я девочке строго. — Жди и смотри. Вот это — война.

Она не дождалась, встретила меня на полпути и стала помогать тащить оставшегося в живых. Помощи с нее — ногу придержать, но все же важен сам факт…

Мы затащили его на седловину горы.

— Привет, юный бог! — сказал я юноше. — Ну и как самочувствие?

— Ребра, — сообщил он искаженным от боли голосом. — Мне поломали все ребра…

— Заживет, — буркнул я равнодушно. — Вы, кажется, знакомы? Ну вот и пообщайтесь пока.

У меня самого времени на общение не было — как и желания. Где-то внизу не спеша двигался к городу отряд карателей. Скоро они заметят, что оставшиеся позабавиться с пленным гераклитом не догнали их. И начнутся вопросы по переговорникам. А мне это надо? Пусть мое появление будет для них сюрпризом. Тогда у меня останется шанс вернуться из предгорий, а у карателей — нет.

Потом был трудный и медленный путь к эфемеру. Энергопояс по ходу встречи с карателями угас, и юношу попросту пришлось тащить на подручных средствах.

— Ты уходил, чтоб догнать карателей, — прошептал юноша утвердительно. — Среди них и мой брат. Он… там кто-нибудь остался жив?

Я промолчал. Сталь обнажают для боя. То, что там было, просто станет еще одним из моих снов-кошмаров: каменистый склон, лента дороги внизу, бешеные глаза карабинеров в опасной близости, дрожь пулемета в руках…

Мы оставили его перед городом. Тащиться по городу с раненым лордом — безумие. Да и зачем? Юноша был достаточно богат, чтоб лучшие медики эфемера примчались прямо сюда. Да и надоело его тащить по горкам.

— Значит, вы все же есть, — задумчиво пробормотал заговорщик. — Мы, конечно, верили, но воинов справедливости не видели так давно…

— Нас нет! — сказал я внушительно. — Нас настолько нет, что не стоит даже и говорить, кто и как доставил вас к городу.

— Я ничего и не видела, — сразу откликнулась моя сообразительная подружка.

Парень тоже подумал. Наконец и до него сквозь боль дошло, что один воин — не та сила, которой можно выступать явно. На прощанье он сказал:

— Стражи гор — сказка, кто же спорит… но, например, бывшего гвардейца из охраны императора хотелось бы видеть в наших рядах, а не в корпусе карабинеров. Так уж устроен наш мир — либо мы, либо наш противник. В гражданской войне нейтральных сил не бывает, вы должны это понимать. Запомните, мы встречаемся на пляжах Белых Песков. Нашу компанию узнать легко, ведь у нас сама Эстер, первая красавица побережья!

— Дело вкуса, — возразил я. — Вот видишь эту кнопку? Для меня первая красавица — она.

Моя дама стерла с ушей остатки люминофора, подала мне грязную ладошку, и мы удалились под недоуменные взгляды избитого бога.

Белые пески пляжей Веги — не единственная достопримечательность приморья. Приморские обрывы из известняка скрывают в себе множество пещер. Каждая из них — чья-то собственность. В городе-призраке, где нет почти ничего постоянного, материальное и земное ценятся очень высоко. Владение самым захудалым гротом — свидетельство немалого богатства. Хозяйка же этого подземного зала, вероятно, вытирала об деньги ноги после прогулок.

В многоцветном зале шлифованного камня гремело знаменитое многоголосие пляжей Белых Песков. Обремененные обилием свободного времени местные лорды из обычного хорового пения создали впечатляющий, сложнейший вид искусства. Сотни голосов гремели симфонической мощью. И над ревущими водопадами звуков повелевающей радугой звенел, царил женский голос. Она стояла в центре цветка-толпы, раскинув руки, красуясь безупречностью и чувственностью тела. Переливы необычайно глубокого голоса прихотливо украшали основную, тоже не из простых, мелодию. Она понравилась мне, дерзкое юное создание, очаровательное дитя фиолетовых небес Веги.

— Ну как, впечатляет? — самодовольно хмыкнул юный бог, мой опекун и проводник в мир богатых.

— Вот это голос! — искренне ответил я. — Переорать такую толпу!

Выздоровевший юный бог разочарованно махнул на меня рукой.

— Она же ведет их! — все же не выдержал и взялся объяснять он. — Это очень трудно — управлять сотнями певцов только властью своего голоса. Говорят, это свойство из класса гипнотических. И крайне редко встречается. А выраженное с такой силой — не встречалось ранее никогда. Ну, ты так не сможешь. И я не смогу. И никто здесь, кроме нее.

Он бы еще по плечу меня снисходительно похлопал, как ребенка!

Рука гераклита поднялась, видимо, чтоб похлопать снисходительно по плечу — и наткнулась на жесткий блок. А это, я скажу, не очень приятно… по ощущениям. Но вроде кость у него осталась цела.

— Ты чего?! — взвыл он от боли. — Я же твой друг!

— А я воин, — пояснил я неохотно. — Мне… неприятно подпускать к себе чужую руку. Любую руку. Сожалею, но… любое высокое умение уродует человека.

Гераклит побаюкал ушибленную конечность — и внезапно задумался. Видимо, начал соображать, в чем же изуродовали лордов их высокие умения. Мне понравилась его сообразительность.

После гимнопений в гроте, видимо, остались только свои. Пришла пора заговоров и жутких тайн.

— Рекомендую, вот новичок в твой новый отряд, — представил меня мой покровитель и друг.

В его словах отдаленным эхом прогремела неявная угроза: уже всем известно, что она осталась одна, без поддержки отряда, в окружении властных, честолюбивых лордов, изуродованных высоким умением боя. Она ответила ему таким уверенным взглядом, что гераклит смутился.

— Эстер, — представилась она сама, потому что представлять ее пока что было некому. — Командир боевого отряда.

— Эстер, новичок, — подумав, сообщил и я.

Она недоверчиво усмехнулась. На Веге одинаково принято называть близнецов, а так повторяющиеся имена не встречались. У лордов была достаточно развитая, музыкально тренированная фантазия, чтоб даваить своим отпрыскам уникальные имена.

— А похожи! — заявил кто-то насмешливо за спиной.

Дитя сытой, праздной элиты, она, конечно, выросла гораздо выше меня, и уж тем более никак не вязался с ее изысканной красотой мой прозаический облик — и потрепанный костюм.

— Стрелять умеешь?

— Да, я же служил в охране императора, — не совсем к месту сообщил я.

Здесь всем было известно, что в императорскую гвардию выбирали исключительно гигантов.

— Будешь моим телохранителем, — решила она. — И постарайся, чтоб твою сестру не пристрелили, как императора… брат.

На мгновение наши взгляды встретились. За высоченной стеной превосходства лордов пряталась детская беззащитность. Я был единственным бойцом ее отряда — если еще соглашусь. Больше ей некого было назначать телохранителем. И я извлек клинок — тонкий звон распрямившейся стали растаял во внезапно наступившей тишине. Наши глаза встретились — и она приняла безмолвно мою присягу.

— Надо же, какая хорошая подделка под меч Стражей гор! — заметил тот же насмешливый голос.

— Да уж, сказочный богатырь был бы кстати, — вынуждена была признаться она. — Может, здесь и сын Болдуина найдется? Поднимись с колен, воин. Сопровождаешь меня сегодня на совещание командиров.

Я убрал клинок, и она задумчиво проводила его взглядом. А я посмотрел на шутника — и хорошенько его запомнил.

Ее попытались убить в эту же ночь. И в несколько последующих. Гераклиты, так я их стал называть, были утонченными эстетами, но это не помешало им устроить междоусобную резню — да и когда это мешало? Я решил бить их всех, пока они не придут естественным путем к мысли о мире. Ну, те, кто останется в живых.