Страница 28 из 50
Опричными землями стали и владения дворцового хозяйства, которые должны были поставлять соль из Балахны, Старой Русы и Тотьмы, рыбу — из волости Вселуки на озере Селигер, железо — из погоста Ошта на одноименной реке, притоке Онежского озера. Пастбища для многочисленных табунов находились на р. Пахре в Домодедовской волости Московского уезда.
За пределами опричнины оставались центральные, так называемые земские, уезды, изобиловавшие вотчинами феодальной аристократии (Московский, Стародубский, Ярославский, Переславль-Залесский и др.).
В самой Москве в состав опричнины вошли Чертольская улица с Семчинским селом, Арбат с Сивцевым вражком до Дорогомиловского всполья, левая от Кремля сторона Никитской улицы, кроме Новинского и Савинского монастырей. Все они вели на запад, к опричным Можайску и Вязьме. Разделение Москвы на опричную и земскую должно было создать дополнительную опору царской власти в самом городе, предотвратить возможные выступления городского населения и уничтожить подворье старицкого князя в Москве.
Северной резиденцией царя и как бы второй столицей должна была стать Вологда, где с 1565 г. под руководством выдающегося инженера Размысла начали создавать новый опричный кремль. Сюда свозились «всякие запасы» на царский обиход.
Введение опричнины сопровождалось расправами с неугодными царю лицами. «За великие изменные дела», т. е. за поддержку в 1553 г. кандидатуры старицкого князя в качестве преемника царя Ивана, был казнен казанский воевода, боярин кн. Александр Борисович Горбатый с 15-летним сыном. Их судьбу разделили представитель старомосковского боярства П. П. Головин, тесть Горбатого, и несколько князей Оболенских, близких к старицким князьям. В мае 1565 г. в Казань были сосланы некоторые ростовские и ярославские князья. Ярославские поплатились ссылкой за то, что из их среды происходил изменник Курбский, а ростовские — за то, что к ним принадлежал инициатор выдвижения кандидатуры старицкого князя в 1553 г. — С. В. Лобанов-Ростовский. Позднее многие ростовские князья или были казнены, или насильственно пострижены в монахи. Казни весны 1565 г. направлялись против сторонников кандидатуры старицкого князя на царский престол. Это было не столько запоздалой расплатой за события 1553 г., сколько мерой, направленной на подрыв опоры Владимира Андреевича среди московской аристократии. «Представители знатных родов», которые «были изгнаны безжалостным образом из старинных унаследованных от отцов имений, — пишут Таубе и Крузе, — должны были тронуться в путь зимой среди глубокого снега… Если кто-либо из горожан в городах или крестьян в селах давал приют больным или роженицам, хотя бы на один час, то его казнили без всякой пощады».
В Казани и Свияжске оказались и переселенцы из других городов — Можайска, Суздаля, Костромы, Москвы, Переславля-Залесского, Торжка, Костромы, т. е. как опричных, так и земских территорий, а также торговые люди и ремесленники из Москвы, Твери, Костромы, Владимира, Вологды, Рязани, Пскова, Углича, Устюга, Нижнего Новгорода. Демографическая политика времени опричнины завершала длительную историю «сводов» — насильственного переселения, которым русское правительство широко пользовалось на протяжении всей предшествующей истории складывания единого государства. Жители Новгорода, Твери, Рязани и других районов по мере их присоединения переселялись в центр, откуда на эти территории приезжали бояре с принадлежавшими им холопами, купцы и даже посадские люди.
«Сведенцы» из разных областей должны были осваивать вновь присоединенные земли Поволжья. На их благонадежность в борьбе с возможными мятежами местного населения правительство Грозного могло положиться: испуганные примером многочисленных казней, переселенцы должны были стать верной опорой царя в краю, заселенном нерусскими народами.
ЗЕМСКИЙ СОБОР 1566 г
1565 год был заполнен строительством опричного аппарата, персональным отбором «людишек», переселениями и казнями. Все это не позволило предпринимать сколько-нибудь широкие международные акции. Весной 1565 г. завершились переговоры о семилетнем перемирии со Швецией, находившейся во враждебных отношениях с Польским королевством и Великим княжеством Литовским. По условиям перемирия за Швецией временно признавались Ревель, Пернов, Вайсенштейн (Пайде). Во второй половине 1565 г. начались переговоры с Сигизмундом II Августом, затянувшиеся до поздней осени 1567 г.
Обстановка для военных действий была крайне неблагоприятной. Осенью 1565 г. возобновилась эпидемия сыпного тифа — «огневой болезни» в Полоцке и соседних землях Великого княжества Литовского. Весной 1566 г. мор распространился на Великие Луки, Торопец, Смоленск, Новгород, а осенью эпидемия свирепствовала в Пскове и Новгороде. Это были отзвуки общеевропейского бедствия, получившего название венгерской лихорадки. В разгар эпидемии 30 мая 1566 г. в Москву для переговоров прибыли «большие» литовские послы во главе с гетманом Ходкевичем. Русское правительство стояло перед выбором — или продолжать затяжную и изнурительную войну, или заключить мир, отказавшись от дальнейших приобретений в Ливонии и Литве.
Перспективы войны в это время казались вполне обнадеживающими. Великое княжество Литовское испытывало серьезные трудности, государственные финансы были истощены, о чем свидетельствовало введение «поголовщины» (специального налога для уплаты жалованья наемным войскам). Семилетнее перемирие сулило России освобождение от борьбы на два фронта и даже установление союзнических отношений со Швецией. Создание «Засечной черты» на юго-западных опричных землях уменьшало опасность набегов союзного Литве крымского хана. Строительство крепостей на недавно присоединенной Полоцкой земле должно было обезопасить новые приобретения России от нападений литовского войска.
В начале 1566 г. у князя Владимира Андреевича, главного, по мнению царя, виновника крамолы, были переменены все земли его удела: вместо Старицы, Алексина он получил Боровск, вместо Вереи и замосковных волостей — Дмитров, Звенигород и Стародуб Ряполовский, т. е. старинные удельные земли, разбросанные в различных частях государства. Обмен землями, а также обмен слугами, произведенный в 1563 г., лишал князя Владимира последней опоры в лице старицких феодалов. К этому времени Иван Грозный уже разгромил тех представителей феодальной аристократии, которые могли бы оказать поддержку старицкому князю. Одновременно царь «пожаловал» Владимира Андреевича, «велел ему поставити двор на старом месте», в Москве. Себе же он велел соорудить двор на опричной территории, между Арбатом и Никитской.
В целом к первой половине 1566 г. обстановка в стране несколько стабилизировалась. Поутихли опричные репрессии. Из ссылки был возвращен один из виднейших полководцев — князь М. И. Воротынский. Получила разрешение вернуться на старые земли значительная часть опальных казанских жильцов. Все это создавало предпосылки для рассмотрения вопроса об условиях мира с Великим княжеством Литовским. Русская сторона, так же как и в 1563 г., обусловила заключение мира передачей России Киева, Любеча, Орши, Могилева, Луцка, Ровно, Бреста, Галича, Каменца, Львова, а также всей Ливонии. Правительство придерживалось той же программы воссоединения украинских и белорусских земель, что и позднее, в XVII–XVIII вв. Однако в 60-х годах XVI в. это выглядело гораздо скромнее. Грозный соглашался на получение Киева, Гомеля, Витебска, Любеча и Ливонии. Поскольку для Литвы эти условия были неприемлемы, было решено ограничиться только перемирием. Спор вызывали определение полоцких границ и размеры литовских владений в Ливонии. Стремясь заполучить Ригу, русское правительство готово было пойти на территориальные уступки в других районах.
Для решения вопроса о заключении перемирия был созван собор, который в литературе по аналогии с позднейшими получил название Земского. На нем были представлены бояре, дворяне, торговые люди и гости, в основном московские и смоленские. Как представители дворянства принадлежали по преимуществу к государеву двору, так и третье сословие, представленное на соборе, образовывало своеобразный государев торговый двор.