Страница 17 из 19
— О, ты признаешь, что нужен заговор? — сказал Абрамс.
— Не знаю. Может быть, да, а может, и нет. Все произошло слишком быстро, и у меня не было времени подумать.
— Но времени и так слишком мало, — напомнила Вивьен.
— Когда Маркус идет по следу… да. Но я не вижу, как мы можем спрятать вас на длительное время. Разумеется, у нас большой штат, но это не организация. А вам нужна организация, со службой разведки, с тайными убежищами… с людьми, которым можно верить…
Абрамс щелкнул пальцами:
— Эгалитарианцы!
Трембицкий удивленно посмотрел на него:
— Ты имеешь в виду Ганновея?
— Не знаю. Но мы можем проверить.
— Я не знаю, что вы имеете в виду, — вступила в разговор Ли, — но что касается эгалитарианцев — это звучит обнадеживающе. Я была на их митингах, говорила со многими. Отец, это действительно хорошие люди.
— Возможно, — хмыкнул Трембицкий, — но насколько они эффективны?
— Сам Ганновей — круто сваренный тип. Мы можем связаться с ним, хотя это слишком рискованно… но где нет риска?
Трембицкий кивнул:
— Я запущу машину, чтобы колеса начали вертеться. Для начала соберем информацию, оценим ее и тогда решим, как поступить. Некоторое время мы сможем укрывать наших друзей здесь, но чем скорее нам удастся пристроить их в безопасном месте, тем лучше.
— Хорошо. Тогда начнем, — Абрамс повернулся к Коскинену и Вивьен. — Мне жаль так скоро расставаться с вами, но у меня много дел. Поговорим о деталях позже. А пока Ли позаботится о вас.
Трембицкий подошел к генератору, и Коскинен на слабой мощности продемонстрировал его действие. Секретарь осторожно потрогал прибор, осмотрел со всех сторон и удалился. Абрамс последовал за ним.
— Заканчивайте завтракать, — сказала Ли, — а я распоряжусь насчет комнат. Я скоро вернусь.
Коскинен был счастлив. Пища, кров, могущество хозяев этого дома благотворно подействовали на него.
— Я думаю, — произнес он, набив рот пищей, — что мы в безопасности.
— Да? — спросила Вивьен, которая едва притронулась к еде. Коскинен видел, что тревога все еще владеет ею и хотел было рассеять ее, но язык его заплетался.
— Прости, — сказала Вивьен немного погодя, — но меня столько раз били и пытали, что я уже не могу поверить в Санта-Клауса.
— Даже если папа Абрамс наденет белую бороду и войдет сюда? — рассмеялся он.
Она хмуро улыбнулась и потрепала его по руке:
— Пит, ты замечательный человек.
Послышались легкие шаги Ли. Коскинен поднялся и посмотрел на приближающуюся девушку. Он подумал, что она необыкновенно красива и в нее, несомненно, можно влюбиться…
— Позавтракали? — спросила она. — Хорошо. Тогда идемте со мною. Вы ведь, признайтесь, хотите вымыться и лечь спать.
— Только не спать, — резво возразил Коскинен, — ведь мы приняли возбуждающее.
— О, я забыла. Тогда я покажу вам наш дом и предложу какие-нибудь развлечения.
— Ты так добра к нам.
Глаза Ли стали серьезными:
— Ты же друг Дэйва, Пит. Он много рассказывал нам о тебе. И ты уже успел сделать на Земле много хорошего.
— Я? Когда же я успел?
— Благодаря тебе уничтожен этот проклятый Кратер… И, конечно, китайцы, проникшие туда… — Она тряхнула головой, и волосы ее растрепались. — Я до сих пор не могу поверить, что это произошло.
— Всего лишь случайность. Я спасался от агентов и…
— Идем. — Она взяла его за руку и повела. Вивьен молча пошла за ними.
Эскалатор поднял их наверх, и Ли отвела каждого в предназначенные им комнаты. Коскинен считал, что его номер в отеле и апартаменты Вивьен в Кратере — это верх роскоши, но то, что было здесь, повергло его в изумление. Минут пять он осматривался вокруг, стараясь придти в себя. Раздеваясь, Пит заметил цепь на своей шее. — Нужно снять ее, — подумал он, но тут же забыл об этом.
Переодевшись в свежий костюм, он вышел в соляриум, где его ждала Ли.
— Идем на улицу, подождем Вивьен, — предложила она. — Сегодня такой чудесный день.
Они прошли через террасу и вышли наружу. Ли облокотилась на парапет и молча смотрела на залив. Легкий ветерок шевелил ее волосы. Ви останавливалась на этом же самом месте, вспомнил он.
Коскинен полной грудью вдохнул чистый воздух.
— Ты права, — сказал он. — На улице хорошо. Пожалуй, на Марсе нам больше всего недоставало этого — земного воздуха, солнца, ветра.
— Но разве там все не такое же?
— Ничего подобного. Днем воздух такой прозрачный, что кажется, будто между тобой и горизонтом ничего нет. Вакуум. А ночь опускается внезапно. Никаких сумерек. Звезды загораются, как яркие фонари. И тишина такая, что слышен скрип камней, сжимающихся от холода. Или пыльные бури, поднимающие облака пыли в древних долинах. Или весна, когда в лучах жаркого солнца тают полярные снега, и потоки воды вновь оживляют леса — странные маленькие корявые деревья, тянущие к солнцу свои сучья-щупальцы, на каждом из которых сидит лист длиной в целый ярд. И эти листья окрашены в самые разнообразные цвета: зеленые, золотые, красные, голубые… и все они танцуют на ветру, как будто от радости… — он очнулся от воспоминаний. — Прости, мне показалось, я снова на Марсе.
— Ты хочешь туда вернуться? — спросила Ли.
— Да. Со временем. У меня там много друзей среди марсиан.
— Дэйв тоже говорил об этом. А ты уверен, что слово «друзья» подходит к этому случаю?
— Мне трудно объяснить, но между нами и марсианами было что-то, хотя теперь, когда прошло столько времени, я уже сам не очень понимаю, что же связывало нас.
— Я постараюсь понять, — сказала она. — Расскажи.
— Хорошо, — согласился он, внезапно охваченный энтузиазмом. — В следующей экспедиции обязательно должны быть женщины. Мы не могли провести все необходимые исследования, так как представляли Землю только частично. Чтобы установить полные отношения с марсианами, нужна целая ячейка человеческого общества: мужчина, женщина, ребенок. Видишь ли, они общаются между собой не только при помощи слов. У нас на Земле тоже есть много способов общения помимо слов, но все они не систематизированы, не развиты. Для марсиан общение — это функция всего организма. У них развит язык прикосновений, музыкальный язык, язык хореографии и еще много других. И они не являются эквивалентами друг друга, как наши устный и письменный языки. Они используются в разных областях описания объекта, и поэтому, если они применяются одновременно, можешь себе представить, насколько полно можно выразить объект.
Мы далеко продвинулись в изучении марсиан за пять лет. Но если мы хотим продвинуться дальше в следующей экспедиции, там должны быть люди разного пола, возраста, разных рас, культуры…
— Теперь я начинаю понимать, почему тебя любил Дэйв, — сказала она, — ты неисправимый идеалист.
Он с удивлением взглянул на нее.
— Я бы не хотел, чтобы ты так думала.
— Я очень хочу узнать все о Марсе, о том, что ты там делал, что изучал, что открыл. Дэйв так мало был дома, что я не успела расспросить его. А мне хочется все это знать. И когда-нибудь самой оказаться на Марсе. Ты так живо описал мне его. Теперь я смотрю на небо, вижу красную точку и знаю, что это МИР, и дрожь охватывает меня. Как будто передо мной раздвигаются границы вселенной. Спасибо тебе за это, Пит.
Его озадачило, что они так быстро подружились, более того, в их отношениях появилось нечто интимное.
«Вероятно, это произошло потому, что мы находимся в стрессовой ситуации и наши защитные барьеры рухнули, когда мы почувствовали, что находимся среди друзей. И мы оба любим Дэйва, которого я знаю, как себя», — промелькнуло у него в голове.
Внезапно Ли рассмеялась:
— Ты должен извинить меня, Пит. Но я вхожу в состав Комитета Защиты Мира, и мы собираемся возобновить Ралли Освобождения, если тебе это что-то говорит. Сегодня у нас встреча, и я не рискну именно теперь вызвать к себе внимание тем, что не буду на ней присутствовать.
Он согласился с нею, хотя и с большим сожалением. После того как она ушла, он вернулся, чтобы осмотреть дом. В конце концов он забрел в грандиозный зал, который служил библиотекой. «Хорошо, — подумал он, — здесь, по крайней мере, я смогу убить время».