Страница 21 из 97
— Значит, нынешний Господь не может путешествовать между ярусами через резонансные точки? — сказал Вольф.
— Без рога — нет. Я держу пари, что прямо сейчас его прошибает то горячий, то холодный пот. Ничто не может помешать гворлам воспользоваться рогом для ухода в другую вселенную чтобы подарить его другому Господу, кроме их неведения о том, где находятся резонансные точки. Если бы они нашли такую… Однако, они не воспользовались им у валуна, так что мне представляется, что они не попробуют этого ни в каком другом месте. Они злобны, но умом не блещут.
— Если Господы такие мастера супер-науки, то почему Арвур не воспользуется для путешествия самолетом? — спросил Вольф.
Кикаха разразился долгим смехом, а затем сказал:
— Ну, ты шутник. Господы-наследники науки и мощи, намного превосходящих земные. Но ученые и техники их народа давно умерли. Те, кто живут сейчас, знают, как пользоваться своими устройствами, но они не способны ни объяснить принципы их действия, ни отремонтировать их. Длившаяся тысячелетия борьба за власть перебила всех, кроме немногих. Эти немногие, несмотря на свою огромную мощь, невежды. Они сибариты, мегаломаньяки, параноики, называй как хочешь, но не учение. Вполне возможно, что Арвур является обездоленным Господом. Он вынужден бежать, спасая свою жизнь, и только потому, что Джадавин по какой-то причине пропал из этого мира, Арвур сумел завладеть им. Он явился во дворец с пустыми руками. У него нет доступа ни к каким силам, кроме тех, которые находятся во дворце, и с управлением многими из них он может быть незнаком. Он тот, кто наверху в этой Господней игре музыкальных вселенных, но он все равно в невыгодном положении.
Кикаха заснул. Вольф уставился в ночь, так как он был в первом карауле.
Он не находил этот рассказ невероятным, но думал, что в нем есть прорехи.
Кикахе придется еще многое объяснить.
И потом, была Хрисенда. Он думал о щемяще прекрасном лице с большими глазами и кошачьими зрачками. Где была Хрисенда? Как там у нее дела? Увидит ли он ее когда-нибудь вновь?
Глава VIII
Во время второго караула Вольфа что-то черное, длинное и быстрое проскользнуло в лунном свете между двух кустов.
Вольф пустил в хищника стрелу, тот издал свистящий визг и встал на задние ноги, поднявшись вдвое выше коня. Вольф вставил в тетиву новую стрелу и выстрелил в белое брюхо, и все же зверь не умер, а убежал, свистя и с треском ломясь через кусты.
К тому времени Кикаха с ножом в руке оказался рядом с ним.
— Тебе повезло, — только и сказал он. — Их не всегда увидишь, а потом-хлоп! Они вцепляются в горло.
— Я мог бы воспользоваться слоновьим ружьем, — сказал Вольф, — и уверен, что оно остановило бы его. Кстати, почему гворлы — да и индейцы, судя по тому, что ты мне рассказывал — не пользуются огнестрельным оружием?
— Оно строго запрещено Господом. Видишь ли, Господь не любит некоторых вещей. Он хочет держать свой народ на определенном демографическом уровне, на определенном технологическом уровне и в пределах определенных социальных структур. Господь правит планетой железной уздой. Например, он любит чистоту. Ты, может, заметил, что народ Океан оса — ленивая, радующаяся, что им повезло, компания. И все же они всегда убирают за собой. Нигде никакого помета. То же самое происходит на этом уровне, на каждом уровне. Индейцы также соблюдают личную чистоту, так же, как дранланцы и атланты. Господь хочет, чтобы было так, и наказание за неповиновение — смерть.
— Как он проводит в жизнь свои правила? — спросил Вольф.
— По большей части, имплантировав их в нравы обитателей. Первоначально он поддерживал тесный контакт со жрецами и знахарями, и, используя религию — с собой в качестве божества — он сформировал и утвердил обычаи населения. Он любил аккуратность и не любил огнестрельного оружия или любой формы развитой технологии. Может быть, он бог романтик, не знаю. Но различные общества на этой планете главным образом конформистские и статичные.
— Значит, тут нет никакого прогресса?
— Ну так что ж? Разве прогресс обязательно желателен, а статичное общество нежелательно? Лично я, хоть и ненавижу надменность Господа, его жестокость и отсутствие человечности, тем не менее одобряю кое-то из сделанного им. За некоторыми исключениями, мне этот мир нравится намного больше, чем Земля.
— Тогда ты тоже романтик!
— Может быть. Этот мир, как ты уже знаешь, достаточно реален и мрачен, но он свободен от грязи и копоти, от любых болезней, мух, москитов и вшей. Юность тут продолжается, пока ты жив. В общем и целом, это не такое уж плохое место проживания. Во всяком случае, для меня.
Вольф стоял в последнем карауле, когда солнце появилось из-за угла мира. Светляки побледнели, и небо стало зеленым вином. Воздух прошелся прохладными пальцами по двум спутникам и омыл легкие взбадривающими потоками. Они потянулись, а затем, спустившись с помоста, отправились поохотиться за завтраком. Позже, наполнив животы жареным кроликом и сочными ягодами, они возобновили свое путешествие.
Вечером третьего дня, когда солнце находилось на ширину ладони от ухода за монолит, они вышли на равнину. Перед ними находился высокий холм, за которым, как сказал Кикаха, лежали небольшие леса. Одно из высоких деревьев даст им убежище на ночь.
Внезапно из-за холма выехал отряд человек в сорок. Они были темнокожими и заплетали волосы в две длинные косички.
Лица их были раскрашены бело-красными полосами и черными иксами.
Они носили маленькие круглые щиты и держали в руках копья или луки. На некоторых были в качестве шлемов медвежьи черепа, у других-воткнутые в шапочки перья и шляпы с длинными птичьими перьями.
Увидев перед собой пеших, всадники закричали и бросили коней в галоп.
Копья со стальными наконечниками опустились. В луки вставили стрелы и подняли тяжелые стальные топоры или утыканные шипами дубинки.
— Стой спокойно! — велел Кикаха.
Он улыбался.
— Это Хровака — медвежий народ, мой народ.
Он шагнул вперед и поднял обеими руками лук над головой.
Он крикнул атаковавшим их на родном языке; речи со многими глоттализированными остановками, назализированными гласными и быстро поднимающейся, но медленно опускающейся интонацией.
Узнав его, они закричали:
— АнгКун гавас ТреКикаха!
Они подлетели, воткнув копья в землю, как можно ближе, но не задевая его. Дубинки и топоры свистели у него перед лицом или над головой, а стрелы вонзались в землю у его ног или даже между ними.
С Вольфом обошлись точно так же, что он вынес, не моргнув глазом. Подобно Кикахе, он продемонстрировал улыбку, но не думал, что она была такой же ненапряженной.
Хровака развернули коней и атаковали снова. На этот раз они резко натянули поводья, подняв своих лягавшихся, ржавших коней на дыбы. Кикаха подпрыгнул и стащил с коня юношу в шляпе с пером. Смеясь и тяжело дыша, они боролись на земле, пока Кикаха не повалил хровака на обе лопатки. Затем Кикаха поднялся и представил проигравшего Вольфу.
— ИгатуГангис, один из моих шуринов.
Двое индейцев спешились и приветствовали Кикаху долгими объятиями и взволнованной речью. Кикаха подождал, пока они не успокоятся, а затем принялся говорить долго и торжественно. Он часто тыкал пальцев в Вольфа. После пятнадцатиминутной речи, прерываемой время от времени краткими вопросами, он с улыбкой повернулся к Вольфу.
— Нам повезло. Они отправились в набег на Ценаква, которые живут довольно близко к Лесу Деревьев со многими тенями. Я объяснил, что мы здесь делаем, хотя ни в коем случае не все. Они не знают, что мы лягаем самого Господа, и я не собираюсь им рассказывать. Но они знают, что мы идем по следу Хрисенды и гворлов, и что ты-мой друг. Они также знают, что нам помогает Подарга. Они испытывают большое уважение к ней и ее орлицам и хотели бы, если могут, оказать ей услугу. У них масса запасных лошадей, так что выбирай на вкус. Единственное, что мне в этом не нравится, это что ты не наведаешься в вигвам медвежьего народа, а я не увижусь со своими двумя женами, Глишовей и Ангванат. Но нельзя иметь все.