4/9 Хаус и философия. Все врут!

Страница 4 из 9

Кто-то наверняка не согласится с моим выводом, ведь, скажут они, Хаус такой несчастный! Перефразируя сексапильную женщину-диетолога из эпизода «Увольнение», я отвечу им: «Насколько он несчастен, когда спасает людей, распутничает и принимает наркотики?» Дайте-ка Аристотелю викодин.

Дженнифер МакМахон.

ХАУС И САРТР: «АД — ЭТО ДРУГИЕ»

Когда сериал студии Fox «Доктор Хаус» только вышел на экраны осенью 2004 года, трудно было представить, каким он станет хитом. Главного героя — гениального, но очень несимпатичного доктора Грегори Хауса — тогда мало кто воспринял иначе, чем просто эгоистичного подонка. Но спустя пару лет и десяток наград «Хаус» стал одним из самых популярных сериалов в мире.

В чем секрет его привлекательности? Как врачебная драма сериал удовлетворяет глубоко укоренившийся в нашей культуре интерес к медицине. Благодаря расследованиям загадочных болезней и главному персонажу, неуловимо напоминающему Шерлока Холмса, сериал дает пищу и нашему извечно тяготеющему к детективным историям разуму. Но «Хаус» — нечто большее, чем еще одна «Скорая помощь» или очередное «CSI: Место преступления». Привлекательность сериала заключается в личности его непредсказуемого героя, который возбуждает одновременно интерес и антипатию. «Хаус» — словно авария на дороге: ужасно, но отвести глаза невозможно. И в то время как большинство из нас, слава богу, не каждый день видят автокатастрофы, «Хаус» демонстрирует то, с чем каждый сталкивается изо дня в день — неприятных нам людей.

У «Хауса» с его сосредоточенностью на враждебности общественных отношений есть предшественник. Философ-экзистенциалист Жан Поль Сартр (1905–1980) хорошо известен своими циничными воззрениями на человеческие отношения, изложенными как в его философских, так и в литературных трудах. Анализом репрессивной природы социально-психологического феномена «взгляда»[3] и декларацией «Ад это другие»,[4] Сартр утверждает, что наши отношения с другими людьми порождают тревогу и подавляют личную свободу. Но, хотя Сартр считает межличностные отношения постоянным источником острейших конфликтов, он все же не отрицает, что эти отношения — необходимая часть нашего бытия. Концепция другого изложена в главной философской работе Сартра «Бытие и ничто» и пьесе «За запертой дверью» (в другом переводе — «Нет выхода»).

В этом вопросе Сартр расходится с другим экзистенциалистом, своим современником Мартином Хайдеггером (1889–1976). Оба считают, что мы по своей сути — социальные существа, но Хайдеггер на первый план ставит нашу открытость бытию и другим людям. В противоположность ему Сартр подчеркивает, что другие часто раздражают и мешают нам, и утверждает, что основой человеческих взаимоотношений является конфликт.[5] Он объясняет двойственность чувств, которые мы испытываем к другим людям, тремя причинами.

Первая причина состоит в том, что другие представляют потенциальную опасность. По Сартру, без вмешательства других люди обычно погружены в себя. Они не размышляют о своем переживании, они в нем живут. Они действуют не рефлектируя.

Вторжение другого вырывает человека из этого состояния и оказывается не просто неожиданностью, но и угрозой — такова уж жизнь, мы должны добывать ресурсы для выживания и удовлетворения собственных потребностей. А поскольку ресурсы эти не бесконечны, другие — по определению конкуренты, а не коллеги. Более того, хотя объекты могут сопротивляться попыткам ими овладеть, они, как правило, не посягают на автономию индивида. Люди же это делают сплошь и рядом. В отличие от инертных объектов, люди могут бросать вызов индивиду, отказывая ему в доступе к ресурсам, препятствуя его деятельности или открыто нападая на него.

Угроза, которую другие представляют для человека, в сериале показана недвусмысленно и во множестве проявлений. Сам Хаус делает все, что в его силах, чтобы оттолкнуть от себя коллег и пациентов. Особенно это заметно в его отношениях с собственной командой. Хотя Хаус работает в клинической больнице медицинского колледжа и руководит командой молодых специалистов, в нем нет ничего от наставника. Он беспрестанно шпыняет Кэмерон, Формана, Чейза и претендентов на их места (в четвертом сезоне), высмеивает их, бранит и постоянно ставит в тупик своими неожиданными вопросами. Хаус активно старается подорвать их самоуважение и веру в себя. Но, хотя отношение Хауса к подчиненным никак не пример для подражания, по сравнению с угрозами, которые могут представлять другие, это еще цветочки. Мы понимаем Хауса и даже в конечном счете сочувствуем ему, потому что объясняем его зловредность постоянной болью.

Вторая причина, по которой другие вызывают отрицательные эмоции, связана с тем, что они нас «объективируют», превращают в объект. Любой индивид есть единство разума и тела, но Сартр считает, что людям свойственно идентифицировать себя в большей степени с разумом. Мы склонны представлять себя скорее субъектами действия, чем его объектами, а другие служат болезненным напоминанием о том, что человек — всего лишь тело с набором свойств. Комментируя наш вес, рост и цвет лица, неодобрительно косясь на нашу одежду, люди напоминают нам, часто весьма болезненно, что мы — физические объекты. Такая объективация происходит прежде всего потому, что другие не могут познать нашу душу, поэтому им проще воспринимать нас как объекты и обращаться с нами соответственно. Но быть объектом неприятно, поскольку осознание, что ты «что-то» явным образом ограничивает твою свободу быть «кем угодно» и делать «что угодно», а для человеческого разума характерно сопротивляться любому ограничению, которое он не сам себе установил.

И здесь Хаус ярко иллюстрирует философские размышления Сартра. Тенденция превращать людей в объекты очевиднее всего проявляется в его отношении к пациентам, особенно амбулаторным. Эти больные не страдают от загадочных заболеваний, с которыми Хаус имеет дело у себя в кабинете, поэтому они не представляют для него ни малейшего интереса и он воспринимает их как надоедливых мух. Причем наш любимый доктор, которого Кадди заставляет отрабатывать положенное количество часов в клинике, даже и не старается скрыть свое пренебрежительное отношение. И хотя Кадди надеется, что, «побыв среди людей, Хаус станет гуманнее», пациенты служат для Хауса не более чем средством профессиональной реализации. Амбулаторные больные для Хауса — преграда на пути в его пристанище, лабораторию диагностики; и чтобы расчистить себе дорогу, Хаус будет их обманывать, загружать снотворным и даже преждевременно выписывать. Например, в эпизоде «Один день — одна комната» он доходит до того, что предлагает ожидающим приема людям деньги, чтобы те ушли, а одному пациенту вводит сильный миорелаксант, только чтобы не слышать его воплей. Когда Кадди спрашивает, зачем он дал пациенту лекарство, которое не облегчает его страданий, Хаус беззаботно отвечает: «Нужно же было его заткнуть». Для Хауса этот человек — словно раздражающая автосигнализация, которую нужно выключить.

Последняя причина враждебности к другим, по Сартру, состоит в том, что они лишают индивида ощущения собственного превосходства и контроля над ситуацией. Очевидно, другие люди не всегда делают то, что мы хотим, — у них свои дела. Они не всегда разделяют наше мнение по поводу того, что действительно важно. Да они даже мир порой видят совсем не так, как мы, и активно сопротивляются нашим попыткам переубедить их. Нам это не нравится!

Сартр использует несколько сочных образов, чтобы проиллюстрировать воздействие, которое другое сознание оказывает на душу индивида. Используя медицинскую терминологию, он заявляет, что присутствие других вызывает «внутреннее кровотечение»[6] в сознании индивида, трещину, в которую знакомый ему мир ускользает, «дезинтегрируется».[7] В похожей метафоре Сартр описывает другого как «опустошающую дыру»,[8] в которую вытекают ощущение мира и чувство безопасности индивида.

Сартр Ж. П. Бытие и ничто: Опыт феноменологической онтологии / Пер. с фр., предисл., примеч. В. И. Колядко. М.: Республика, 2000.

Сартр Ж. П. Нет выхода / Пер. с фр. Светланы Лихачевой.