Цена "Суассона"

Однако, следующие листки внесли некоторую ясность. Автор — анонимный, поскольку документ не был подписан, впрочем, может быть мне просто не дали последний листок, чтобы сохранить имя составителя в тайне, — детально анализировал политическую ситуацию в республике, производившей ракеты «Апогей» и ставшей независимой после распада Советского Союза. Он приходил к выводу, что обладая размещенной на своей территории частью ядерного потенциала бывших советских вооруженных сил и получив "долларовую инъекцию" для сохранения и развития ракетного производства, государство это может превратиться в серьезную угрозу странам Западного мира.

Отсюда следовали рекомендации: приложить усилия, чтобы заставить руководство "Спейс Рокит Системс" заменить «Апогей» на близкую по своим параметрам ракету «Фотон», выпускаемую заводами России.

Я, конечно, понимал, что дело тут не в "серьезной угрозе Западному миру, тем более, что государство, о котором шла речь, официально заявило о своем статусе безъядерной державы и принимало все меры, чтобы поскорее избавиться от опасного и сомнительного преимущества — иметь на своей территории ядерные боеголовки без возможности их санкционированного применения в случае необходимости. Последнее обуславливалось тем, что "ядерный чемоданчик", в котором хранились коды ключей на запуск ракет, находились — по соглашению, принятому в Беловежской Пуще, — в руках президента России. Здесь просто делили жирный кусок, и кое-кому выгодно было повернуть ход событий именно в таком направлении.

Мне, однако, все еще было не ясно, какую роль я должен в этой пьесе сыграть.

Окончив читать, я вопросительно взглянул на Адамса.

— И что же я должен делать? Украсть для вас чертежи будущего ракетодрома? Или заложить там мину с радиовзрывателем, используя свои связи с вождями папуасов и близкое знакомство кое с кем из красоток племени дани?

Но мистер Адамс не был расположен шутить.

— Вам предстоит нечто другое. Вам не придется демонстрировать свои таланты суперагента, мастера рукопашного боя и диверсанта. Нас интересуют ваши связи совсем в другом районе планеты. Однако, прежде чем подробно объяснить вам задание, мы должны иметь гарантию, что ни при каких обстоятельствах вы никому не передадите его содержание.

Откуда он мог знать о моих талантах? Неужели по тому, что я немного подпортил руку Ларри, он распознал во мне "мастера рукопашного боя"? А взрывов и диверсий я здесь пока что не устраивал… И о каких связях он говорил? Их у меня действительно было много — в самых разных уголках планеты, однако эти связи не из тех, о которых пишут в разделах светских хроник. Но вслух я сказал совсем другое.

— Мне нужно подписать какой-нибудь документ? Не своей кровью, надеюсь?

— Нет, мистер Майнер. При всем моем к вам уважении должен заявить, что в данных обстоятельствах подпись, даже сделанная кровью, не стоит той бумаги, на которой она поставлена.

— Тогда что же?

— Вы должны полностью отдаться в наше распоряжение.

— Но ведь я и так…

Я не стал напоминать ему, что всего несколько часов назад лежал голым и привязанным к кровати в позе апостола Андрея Первозванного. Казалось, куда уж больше быть в их распоряжении!

— Пока что в наших руках только ваше тело.

— Да, но моя бессмертная душа принадлежит Богу.

Брови мистера Адамса поднялись, символизируя удивление.

— Насколько я знаю, вы атеист. Правда, теперь многие бывшие правоверные коммунисты посещают богослужения в православных храмах, стоят со свечками в руках и даже крестятся при упоминании имени Господа. Но это ваше дело. Мы не станем вербовать вас в секту сатанистов. Просто нам нужно, чтобы вы согласились подвергнуться некой психологической обработке и содействовали ее успешному проведению. Хочу со всей откровенностью предупредить вас: в случае отказа или даже просто неудачи по каким-либо причинам, скажем, из-за особенностей вашей психики, мы будем вынуждены ликвидировать вас.

Это была не просто угроза, чтобы сделать меня сговорчивее. Хотя мой собеседник говорил спокойным деловым тоном, и выражение его лица не изменилось, разве что глаза вдруг сделались холодными, как две льдинки, я понимал, что если не соглашусь, живым мне отсюда не выйти.

— В чем должно заключаться мое содействие?

— Вы будете добросовестно выполнять все, что от вас потребует доктор Ашборн. Не пытайтесь хитрить, мы проведем контрольный тест. Итак, вы согласны?

Они превратят меня в «зомби»… Я вспомнил жуткую безжизненную маску и стеклянные глаза, шаркающую походку "живого трупа", которого видел как-то по телевизору. Но это было кино. Настоящие «зомби» не отличаются от обычных людей, разве что те, которых кустарным способом фабрикуют колдуны-вуду. Они живут обычной жизнью, многие даже не знают, что превратились в покорных чужой воле автоматов-роботов, так как после обработки им дана была команда забыть все, что с ними проделывали. И только по специальному сигналу — слову, жесту, записке или переданной по радио мелодии — они начинают действовать в соответствии с закодированной в их подсознании программой. Там может быть заложено все, что угодно, от каких-нибудь невинных и вполне естественных на взгляд постороннего наблюдателя поступков до самых чудовищных, несовместимых с человеческими представлениями о гуманности и добре, злодеяний. И в конце программы обязательно предусмотрена команда на самоликвидацию «зомби»… Получив сигнал на ее выполнение, он будет неудержимо, со всей маниакальной силой души и тела, на которую способен лишь "венец творения", человек, стремиться повеситься, выброситься из окна высотного здания, перерезать себе горло первым подвернувшимся под руку острым предметом. Он будет, ломая себе кости, рвать наручники, будет прошибать — в буквальном смысле головой стены, расшвыривать, как котят, сильных мужиков. Но не успокоится, пока не добьется своего. Или не умрет в припадке бешенства, залитый пеной и слезами, с зубами, размолотыми в крошку собственными челюстями.

Но выхода у меня не было.

— Ладно, делайте свое дело.

Меня усадили за стол, напротив серебряного сосуда, ярко освещенного лучом света от какого-то специального светильника, и доктор Ашборн подал мне бокал, наполненный, на первый взгляд, таким же портвейном, как тот, что я пил во время обеда.

— У вас легкая внушаемость, — с явным удовольствием сказал он. — А теперь я попрошу вас смотреть сюда.

И он показал на узор, змеящийся вдоль верхнего края сосуда.

7

Возьми вот эту склянку — и в постели

Ты выпей все до капли…

Меня разбудило чье-то легкое прикосновение. Было еще совсем темно, я ничего не мог разглядеть в спальне и ничего не слышал, кроме тихого журчания кондиционера. Может быть, мне только показалось, что моей щеки коснулась осторожная рука? Я лежал неподвижно, пытаясь рассмотреть кто или что таится там, в темноте, среди неясных пятен и теней.

Я уже решил было встать и зажечь верхний свет, чтобы рассеять эти детские страхи, как вдруг почувствовал, что запястье мое сжимают чьи-то прохладные пальцы, и кто-то вкладывает мне в руку непонятный предмет — на ощупь это был маленький комок бумаги.

В следующую секунду по едва заметному колебанию воздуха, почти неощутимой струйке сквозняка я понял, что приоткрылась дверь. В коридоре было темно так же, как и в моей спальне, поэтому ни один луч света не упал на моего таинственного посетителя. Но какое-то шестое чувство вполне определенно подсказало мне, что я остался в комнате один.

Несмотря на вполне объяснимое любопытство, которое вызвал у меня неожиданный подарок, я решил потерпеть, пока не наступит рассвет, и не включил люстру, даже не нажал на кнопку ночника, висевшего у изголовья постели. Судя по всему, мой ночной гость по какой-то причине не хотел, чтобы посторонние знали о его ночном визите. Вполне возможно, что за моей комнатой было установлено постоянное наблюдение, и такая необычная активность в позднее время могла быть расценена не просто как приступ бессонницы, но вызвать подозрение. А тогда стоило лишь проверить, где находятся в данный момент остальные обитатели дома, чтобы сделать некоторые нежелательные, возможно, опасные для меня и моего посетителя выводы.