Страница 89 из 94
После войны около половины шерамыжников уехала домой. Известна потрясающая история про собачку — белую французскую болонку. Она потерялась в России и через два года пришла домой, в Южную Францию. Ее хозяин был жив и не мог нарадоваться на верное животное. Не очень типичная для Великой армии история со счастливым концом.
Вторая половина шаромыжников навсегда осталась в России. Что характерно — пресса в Европе писала, что пленных удерживают в «дикой России», как рабов. Бурбоны издавали указы за указами, требуя от «сынов Франции» немедленно вернуться в «землю отцов». А они вовсе не рвались.
Были это люди самых разных классов общества, судьбы их складывались различно. Трех ветеранов Наполеона отправили по их собственному желанию на Алтай как «вольных хлебопашцев». Другие записывались в казаки. Краевед Юдин в конце XIX века нашел 49 потомков воинов Великой армии, ставших казаками. Во втором поколении Жандр сделался Жандровым, Биньелон — Беловым, и так далее. Вот немцы фамилий не меняли, дав начало казачьим фамилиям Бергов и Шмидтов.
Некоторые сделали карьеру, вплоть до генералов русской армии. Почему бы и нет?
Последний ветеран Великой армии, ровесник Наполеона, Жан-Батист Савен (1769-1894) умер в Саратове в возрасте 125 лет. Он зарабатывал на жизнь, преподавая французский язык и фехтование в гимназии, потом стал владельцем художественной мастерской. Крупные черты лица, длинная белая борода, спокойное поведение... местные жители принимали его за татарина, он и отвечал по-татарски — этот язык он тоже выучил. На его могиле поставили памятник с надписями по-русски и по-французски: «Последнему ветерану Великой Армии».
Потомки шаромыжников по прямой мужской линии в России и сейчас носят фамилии Машеров, Машанов, Берту, Савари, Симон и так далее. Есть даже Жари — то ли фамилия, то ли предок семьи так выговаривал слово «жрать».
Кутузов сдал Москву и тем самым сохранил армию. Сохранив армию, он сохранил и Россию.
Наполеон совершил прямо противоположное: он погубил свою армию и тем самым обрек на взятие Париж, и на поражение Францию. Армия была не просто разбита. Она попала в ужасное положение, не снабженная буквально ничем. А Наполеон ее попросту бросил, спасая сам себя и свое окружение. Солдатам он предоставил выбираться из России, как им самим больше нравится.
Иногда пишется, что он старался вывести из России как можно больше своих солдат. Ниоткуда не видно, чтобы он это делал. Наоборот, 26 ноября, при переправе через Березину он прямо отдал приказ: в первую очередь переправлять солдат сильных, здоровых, с оружием. 40 тысяч больных, безоружных солдат фактически обрекали на смерть.
К ночи 27 ноября стали прибывать отставшие отряды, толпы небоеспособных солдат, гражданские с обозами. Наполеон приказал пропускать воинские команды («боеспособные, идущие в строю»), повозки не пропускались (за исключением карет маршалов). В страхе перед казаками у переправы скопились тысячи женщин, детей, раненых и обмороженных, ожидавших разрешения проехать со своими повозками. Их не пускали.
Тактика русской армии была двойственной: Александр I хотел окружить и пленить как можно больше французов. Кутузов, похоже, предпочитал беречь русскую армию и только мешал французам уходить от гибельных окрестностей, ими же разоренных летом. Когда французы пошли по территории Белоруссии, менее разоренной войной, русская армия активизировалась. Например, 16 ноября Чичагов занял Минск, где захватил большие запасы провизии для Наполеона. Минск являлся одним из крупных тыловых пунктов снабжения войск Наполеона, его потеря обрекала на голодную смерть многих, кто иначе мог бы спастись.
21 ноября авангард Чичагова под командованием генерала Ламберта захватил Борисов, где Наполеон планировал переправиться через Березину.
Как именно это происходило, есть много свидетельств одно другого страшнее. «Борисов горел; французы грелись, и даже буквально поджаривались у его пылающих развалин, и умирали со всеми признаками умственного расстройства, богохульствуя и проклиная Наполеона перед смертью. И как им было не проклинать императора Франции, если они со времени ухода с Москвы не ели практически ничего, кроме собственных строевых лошадей, а на каждой русской версте оставалось от 50 до 300 их погибших товарищей, трупы которых местами буквально громоздились друг на друга»[152].
«Тысячи были замерзших и умерших людей, — писал о тех днях А.П. Ермолов. — Нигде не было пристанища; местечки и селения обращены в пепел, и умножавшиеся пленные, все больше больные и раненые, большое число чиновников, должны были ожидать неизбежной смерти. Ежеминутное зрелище страждущего человечества истощало страдание, и само чувство сожаления притупляло»[153].
Через кое-как наведенные мосты лезет толпа, давит ослабевших, больных, детей им женщин. А вокруг идут бои за переправу.
К 28 ноября через Березину успело переправиться до 60 тысяч человек. Естественно, переправились Наполеон, его маршалы и генералы. Ближе к вечеру 28 ноября на собравшуюся толпу стали сыпаться ядра артиллерии Витгенштейна. Толпы людей кинулись к мостам. Один из мостов рухнул. В создавшемся беспорядке переправа застопорилась, люди, по свидетельству очевидца, погибали в давке от удушья. Отступавшие ночью, при продолжающемся обстреле, части Виктора смели с моста в реку повозки и людей. Тогда в Березину рухнул и «золотой обоз», в котором Наполеон увозил сокровища Кремля. Ему они не достались. Во время боев в трех французских корпусах убито и ранено 13 генералов[154].
29 ноября в 9 часов утра французский офицер Серюрье, выполняя приказ генерала Эбле, сжег мосты. Военные обозы французов и огромное число «небоеспособных» остались на восточном берегу. На эту многотысячную толпу практически безоружных людей налетели казаки. Их не зря панически боялись. Когда к месту переправы подошли части Витгенштейна, уничтожая отставшие части французов, им открылась жуткая картина:
«Ввечеру того дня равнина Веселовская, довольно пространная, представляла ужаснейшую, невыразимую картину: она была покрыта каретами, телегами, большею частью переломанными, наваленными одна на другую, устлана телами умерших женщин и детей, которые следовали за армией из Москвы, спасаясь от бедствий сего города или желая сопутствовать своим соотечественникам, которых смерть поражала различным образом. Участь сих несчастных, находящихся между двумя сражающимися армиями, была гибельная смерть; многие были растоптаны лошадьми, другие раздавлены тяжелыми повозками, иные поражены градом пуль и ядер, иные утоплены в реке при переправе с войсками или, ободранные солдатами, брошены нагие в снег, где холод скоро прекратил их мучения... По самому умеренному исчислению, потеря простирается до десяти тысяч человек...»[155]
Так вспоминал об увиденном офицер Мартос.
Отмечу этих «ободранных», то есть раздетых донага детей и женщин, брошенных умирать в снег. Это мы опять о красивой, героической, рыцарской войне 1812 года.
Во Франции рассказывались еще очень долго истории по то, как обезумевшие от голода французские солдаты отрезали от еще живых лошадей куски мяса и ели его сырым. А лошади, окостеневшие от страшного холода, как от наркоза, не замечали этого и продолжали двигаться.
Барон Мюнхгаузен переворачивался в гробу: такого даже он не придумал.
Говорили и о далеко не единичных случаях каннибализма. Судя по описаниям русских, это уже не Мюнхгаузен.
Писали, что русские покупали у казаков пленных и ели их, варили живыми и сажали на кол. Что ели, сомнительно, у русских еда была.
Во всяком случае, на Березине остатки Великой армии окончательно погибли. Ее просто не стало.
152
Богданович М.И. История Отечественной войны 1812 года по достоверным источникам. Т. 3. — СПБ., 1860.
153
Ермолов А.П. Записки. — М., 1865.
154
Из воспоминаний французского офицера Кастеллана / Французы в России. 1812г.,— М., 1912.
155
Тарле Е.Н. Нашествие Наполеона на Россию. — М., 1943.