Пояс Богородицы

Глава первая

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ МОСКОВСКИЙ ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ

Много было в тот год недобрых предзнаменований, шепотом люди друг другу переда­вали, где что дивное случилось, — то в Алексине, там, где Орду ждали, в ночь перед появлением татар звез­допад был страшный, сыпались, как град, с неба звез­ды и искрами по земле разлетались, то в Москве коло­кола той ночью сами по себе звонили, а еще раньше взял вдруг да и упал ни с того ни с сего купол церкви Рождества Богородицы и много старинных и знатных икон сокрушил.

Не к добру все это деялось, бояться стали люди по­садские, что вокруг Москвы жили, забирали свое иму­щество и в Кремль с ним бежали прятаться в ожида­нии нашествия Ахматова, а некоторые даже поджига­ли дома свои, как то в обычае было: идет враг — сжигай все посады, забирай все добро свое да припа­сы съестные и за стены города прячься, готовясь к осаде и штурму…

Шум, гам, крики, щелканье кнутов, ржание коней, очереди и давка у всех кремлевских ворот, отдельные пожары вокруг среди брошенных посадских домов — такую картину увидел великий князь московский Иван Васильевич, подъезжая к Москве со стороны Тарусы.

Там он стоял уже месяц с войском, а когда до­несли ему доброхоты, что появились, наконец, татары

на том берегу и ужас как много их — горизонта не видно, дрогнуло сердце государя — не за себя, за дер­жаву — а что там деется в Москве? как Патрикеев справляется? вернулось ли посольство от братьев? как супруга и дети? Нет, но надо же о них тоже позабо­титься, да и казна, казна-то полная в Кремле — страш­но подумать, что случится, коли захватят ордынцы столицу — нет-нет, нельзя этого допустить, ни за что нельзя, но и на авось полагаться не стоит, а ну ж пе­рейдут Оку и на Алексин — а там до Москвы совсем рукой подать… Пресвятая Богородица, помогай!

Иван Васильевич привык к народной любви и громким ее проявлениям, когда появлялся на людях.. Но сейчас с ним не было Патрикеева, который всегда знал, что надо сделать, прежде чем государь явится к народу, каких смутьянов заранее утишить, кому меда бочку выставить и сколько монет выделить людям, ко­торые их в толпу кидать будут.

Впервые за все время своего правления Иван Ва­сильевич появился перед народом, не подготовлен­ным к встрече государя, да еще в столь смутный час, когда царила паника, когда все с минуты на минуту ожидали страшного неприятеля и были уверены, что и великий князь, и сын его, и лучшие воеводы сражают­ся сейчас там, то ли на Оке, то ли на Угре, с татарски­ми ордами.

Эту встречу Иван Васильевич запомнил на всю жизнь, и долго еще она снилась ему в страшных снах, когда он кричал так, что прибегала Софья из соседней спальни и успокаивала его, отирая лоб, весь мокрый от холодного пота…

Ивана Васильевича, едущего верхом в воинских доспехах, сопровождала целая свита его приближен­ных и отряд охраны, двигались они медленно, и народ увидел своего государя еще издали.

Сперва все стали показывать в ту сторону пальца­ми, переговариваясь о чем-то все громче и возбужден­ней.

Иван Васильевич подумал было, что сейчас его бу­дут приветствовать, улыбнулся и поднял руку в благо­склонном жесте.

И вот тут-то случилось нечто незабываемое.

Общий ропот усиливался, как грохот приближаю­щегося обвала, потом люди начали что-то кричать, размахивали руками, затем кулаками, и до ушей вели­кого князя и его свиты стали доноситься отдельные вполне различимые выкрики:

— Он оставил войско!

— Он бежит! . .

— Он спасается!

— Налоги с нас драл, а татарам не отдавал!

— Разозлил хана, а за Отечество не стоит!

— Трус!

— Позор!

— Долой!

Иван Васильевич растерянно остановился, его тот­час окружили воины охраны, выставив пики вокруг, но народ, собираясь со всех сторон в мгновенно рас­тущую и густеющую толпу, напирал все больше, перед­ние ряды, толкаемые задними, уже вплотную прибли­зились к охране.

Иван Васильевич побледнел и начал было что-то говорить, но его никто не желал слушать — толпа ора­ла свое и напирала все сильнее.

И вдруг неизвестно почему эта толпа смолкла, за­тихла, по ней волнами пробежал какой-то шепоток, и она стала расступаться, освобождая кому-то дорогу.

Седой древний старец, согнутый тяжестью прожи­тых лет, опираясь на посох, шел навстречу кортежу великого князя.

Архиепископ ростовский Вассиан, личный духов­ник государя, упорно настаивал на том, чтобы Иван Васильевич взял его с собой в поход «для поддержа­ния духа». Великому князю стоило больших трудов уговорить старика, который по возрасту и слабому здоровью не выдержал бы и недели походной жизни, отказаться от этой затеи и остаться в Москве, и вот те­перь архиепископ встречал его здесь.

— Остановися, князю! — воскликнул он патетиче­

ски. — Неужто и вправду оставил ты войско и бежишь

прятаться за стенами города? Неужто там идет бой, а

ты, уклонившись, хочешь спасти свою жизнь? Смерт­

ным ли бояться смерти? Рок неизбежен! Я стар и слаб,

но не убоюся меча татарского, не отвращу лица моего

от его блеска! Так отчего же ты здесь?

Великий князь прикусил до крови губу от досады и нелепости положения.

Толпа молчала, ожидая его слов.

Что ж это делается-то, а? Я — великий государьдолжен покорно стоять перед толпой холопов и оп­равдываться? Перед кем? Перед теми, которые самибегут, как крысы, побросав свои дома? Ну подождите, псы поганые, дайте срок, покончим с Ордой, я вам такие порядки заведу — на коленях ползать передомной будете, за каждое дерзкое слово головы всем ру­бить буду, пока страх и уважение к государю и вла­сти державной в кровь вашу и молоко материнскоене вольются на веки вечные!

Великий князь московский Иван Васильевич по­бледнел еще больше, но, склонив голову с христиан­ской покорностью, отвечал архиепископу:

— Прости меня, отче, однако ты ошибаешься. Ника­

кой бой нигде не идет. Татары действительно явились,

но боятся перейти реку, ожидая подкрепления от ко­

роля, а до тех пор не тронутся с места. Я же приехал в

свою столицу на несколько дней, ибо того требуют

весьма важные державные дела, о которых мне надо

посоветоваться с матушкой, боярами и духовенством,

после чего немедля вернусь к войску. Уверен, что мой

любезный народ правильно меня понимает и помо­

лится за нашу победу.

Погодите, ублюдки, вы у меня еще попляшете! Ра­бами хуже татарских будете!

— Коли так — добро пожаловать, государь, — по­

клонился архиепископ и дал знак толпе.

Угрюмо ворча, «любезный народ» расступился, и в полном молчании великий князь двинулся вперед.

Но вдруг он подумал, что и дальше, на улицах его может ждать подобная встреча, и резко переменил ре­шение.

— Не поедем в Кремль, — скомандовал он свите. —

Остановимся в Красном селе.

Там, в Красном селе, и нашел великого князя Карты-мазов, примчавшийся из Великих Лук.

— От братьев? — спросил его Патрикеев и тут же

провел к государю.

— Вижу по лицу, что ты с хорошими вестями, —

сказал Иван Васильевич. — Они приняли мои предло­

жения?

— Да, государь, они послали меня вперед посольст­

ва, чтобы поскорее успокоить тебя, заверить в брат­

ской любви и сообщить, что они немедля выступают

со всеми своими войсками на Угру — под твое коман­

дование! В этом письме все подробности, — Картыма-

зов протянул свернутое в трубку послание братьев.

— Это славно! — радостно воскликнул Иван Ва­

сильевич и даже хлопнул в ладоши. — Это замечатель­

но! С Ливонией покончено, с братьями мир! Две зада­

чи решены! Еще две бы так же решить — и мы на коне!

Картымазов не знал, о каких оставшихся двух зада­чах идет речь, а в силу своего обычая не интересо­ваться чужими делами скромно промолчал, ожидая, пока великий князь прочтет послание.