Томчин

Те, кто принесли своему народу славу и власть над огромными пространствами, на своей шкуре почувствовали, что, как когда-то сказал Кульчицкий: война - совсем не фейерверк, а просто трудная работа. Эти люди давно поняли настоящую цену простой мирной жизни в кругу любящей семьи. Молодежь - вот кто будет рваться на Запад. Да захоти я, давно бы Запад лежал в руинах у наших ног. Достаточно было выпустить Чжирхо из юрты. Тогда. И - в дивизиях Бату, готовящихся к африканскому походу через Гибралтар, в одном строю стояли бы русские, немцы, французы, испанцы, итальянцы. Господи, как же мне больно. Инфаркт, наверно.

Зучи на всю страну, везде где может, вещает, что я отдал ему все земли на Север и на Запад от кипчакских степей. Ну да. Ну да. А в документы в канцелярии посмотреть? Так и не оторвал задницу Дешт-и-Кипчак повоевать? Опционами что ли торговать собрался на право вести войну в западном направлении? Виды на Европу продавать. Как же меня надо ненавидеть, чтобы так чувствовать, куда больней ударить. Именно чувствует, чего я больше всего боюсь, не понимает, зачем это мне надо, но гадит. Убийц своих уже устал присылать, скоро сам с луком у границы Ставки встанет и начнет по мне стрелами садить. Что ты мне, старый хрен, сделаешь? Раньше терпел и это стерпишь. Его бесит, что я скрыл его предательство. Думает, на крючке держу, покорности добиваюсь. Бортэ я пожалел, сестру свою, дурак. Я ей больше обязан, чем ты себе представить можешь. Не тебя, а детей твоих, внуков ее пожалел, ты же их всех под нож подвел, мерзавец.

Кажется, отлежался за зиму, пора и домой. А то, через два года, здесь помирать придеться. Так никто и не приехал встречать. И хрен с ним. Будем умнее, сами на встречу поедем. Домой, раз другого дома у меня нет. Сына другого у меня точно нет и никогда, нигде не было. На рыбалку сходим напоследок, на охоту с ним съезжу, поговорим, пообщаемся, совсем уже взрослый, опять, наверно, отвык, но - быстро пройдет, не маленький. Небось, соскучился по мне. Интересно, я его сразу узнаю? Последний раз виделись в девятнадцатом, Боорчу его на неделю привозил, почти шесть лет прошло. Шестнадцать ему прошлой осенью исполнилось, я как раз школу заканчивал. Помню себя. Так вот ты сейчас какой, Хулиган. Нет, лучше теперь я тебя Хулугэном называть буду, в твоем возрасте я бы обиделся, если бы меня отец какой-то своей шутливой кличкой называл. Только, сначала я к братьям твоим заеду, могилки надо поправить, смотрит ли за ними кто...

Зучи и здесь поспел. Отписал матери, что завел я себе в походе уж совсем непристойный гарем, нахватался в Персии всяких штучек. Что хошь думай, может у меня мальчики в нем. Слово "непристойный" каждый трактует в меру своего воображения. А остальное - так, намеками, все-таки женщине, матери написал. Спрашивать ведь не будешь у народа, что там на самом деле, интим, самого Великого Хана Монголии касается. Да что там, хана - Чингисхана, куда уж выше. Вот и боялась ехать, встречать. Натешится - сам вернется. Она меня всяким любит, мешать не собиралась. И упрекать - не думала. Я там до морковкина заговенья сидеть мог. Ну, было такое, привез же я Люську из Китая. Может, и в Персии на меня что нашло? Не стал я Зучи ругать, объяснять да жаловаться, списал на недоразумение. Мать. В общем, старые мы два дурака.

Империю Ляо Мухали передал вдове Елюя, императрице Яо Лисю. И правильно сделал, достойная женщина оказалась. Их сын служил у меня в гвардии, слава богу, вернулся живой и здоровый. Прослышав о нашем возвращении, Яо с другими сыновьями приехала ко мне в Ставку, просить утвердить в императорском звании своего старшего, моего гвардейца. Поднял их всех с колен, усадил рядом, лично чаем угощал. С удовольствием утвердил и приветствовал нового императора киданей. Отличный молодой человек. Очень разумный, смелый, достойный. И вся их семья вызывает только уважение. Чуял людей Мухали. Отправил всех домой, наградив от души. Даже мой бывший подчиненный был поражен, а он всякого барахла навидался. Вещи что, дело наживное, вот где таких людей брать? Хоть за эту империю теперь душа не болит.

И еще одного гвардейца пришлось мне лишиться. Умер мой сват-онгут, пока мы были в походе. Старший его сын, сотник гвардии, женатый на одной из дочерей Бортэ, отправился на свою малую Родину, вступать в права наследства, править своей страной. Кстати, он христианин. Тоже завалил его подарками. Вот такая у меня гвардия, штучный народ. Дружный. Спаяны в боях, каждый готов помочь товарищу по оружию. Везде личные связи, куда от этого денешься? Люди.

После смерти Мухали заменивший его Джафар не знал про мою просьбу о ежегодной борьбе за возврат Корее ее дани. Поэтому очередную дань принял, в Корее наметился голод и она восстала против своих душителей-монголов. Не так, даже не восстала, а недружелюбно замолчала и, когда недоумевающий Джафар отправил туда посла, тот был убит на реке Амноккан. По-монгольски сие означает войну с последствиями, это произошло в прошлом, 1224 году. Нервные мы, государства, люди. Мой приказ таков. Пока я жив - в Корею не входить, появившихся у нас корейцев не обижать. Не трогать. Никаких провокаций на границе. Дальнейшие инструкции у следующего Великого Хана Монголии. Все что могу, ребята. Все, что могу.

Нет, не все. У меня в гвардии командует сотней будущий Небесный Князь страны Дун Ся Го, Великого государства Востока, старший сын Пусяня. Дуся лепший друг корейцев с самого своего основания, как многократный победитель загадочного и мстительного Елюя. Надо объяснить моему гвардейцу ситуацию и попросить присмотреть за корейцами, провести с ними разъяснительную беседу, попосредничать, а то помрут еще от переживаний раньше срока, ожидая дня завоевания. Завоюют, конечно, но не при мне. Посла убили, что теперь поделаешь.

В прошлом году вернулся из Индии Джелал. Собрал небольщой отряд, обосновался в северном Иране. Наши уступили ему без большого сопротивления небольшой кусок территории, все равно сейчас она не нужна. Не то, чтобы совсем не нужна, но - далеко, возни с ней много, а войск не хватает. Пока страна потихоньку успокаивается, все силы направлены на заращивание военных ран. Если бы он в наступление пошел, тогда конечно, но пока судили, рядили да прикидывали, Джелал уже вроде на Азербайджан и Грузию перенацелился, в Ирак полез, прочих соседей планирует расталкивать. Не стали на него ориентир держать, вспомнили мои инструкции. Обойтись мелкими стычками и все усилия направить на реформирование армии. Без стычек пока никуда, надо, чтобы теперешние соседи слышали ворчание льва.

Лет через десять настанет момент и следующий правитель Монголии продолжит нашу экспансию. А пока срочно стремиться сделать страну здоровой, экономику возрождать, новые дивизии формировать и обучать. Ялавачи и Татотунга полностью в курсе всего, помогут туда часть наших людей переселить, избыток из метрополии. Главное, законы наши народу разъяснять. Люди должны привыкнуть, что это надолго. Для них - вообще навсегда. Лет пятьдесят-шестьдесят Монголия еще расширяться будет, может - даже сто, не знаю, как у меня получится. Лет за пятьдесят уверенно могу поручиться. Это я уже обеспечил. Завещание почти готово. А пока пусть генералы поддерживают статус-кво до избрания нового Великого Хана Монголии, Октая. Да и ему года два придется привыкать к новой должности отвечающего за все. Перед всеми. Даже передо мной.

Есть еще одна новость. В интересное время живем. Никогда не интересовался, в каком году китайцы изобрели порох, знал только, что очень давно. Оказывается, в прошлом году произошло это событие. Нет, может порох они еще раньше изобрели, просто нам он не попадался, я про него и думать забыл. Вот ведь, как только Мухали умер, так просто воодушевление у них наступило, прорыв произошел: сейчас все назад раскрутим, покажем, кто тут варвар, а кто истинно просвященный человек, достойный своей великой судьбы. Вы меня еще Калашом удивите или Печенегом. Не в железе дело, ребята, а в настрое.