Страница 40 из 60
Генка слушал песню и всматривался в лес. Конечно, казаки увидят «свой» сигнал, но едва ли так просто выйдут — и всё. Надо следить внимательно…
… Прошло около получаса. Становилось всё жарче, накатывал день конца июня, середина лета, считай… Генка зевнул, потряс головой, полил на неё из фляжки — и так и замер с поднятой рукой. Стоящий на выступе усатый мужик, дружелюбно улыбаясь, вытянул у него изпод локтя «Minimag» и сказал, приставив к боку мальчишки ствол своего маркёра. Большие очки придавали ему потусторонний вид:
1. Слова М. Кузнецова
— Слезай. Слезайслезай… — и улыбнулся: — Пластунов задумали обмануть? Ээхх!
Генка медлил. Серый и Бурый сидели на корточках — уже без оружия и с поднятыми руками. Их держал на прицеле второй казак. Никита, отталкивая руку третьего и тоже безоружный, нехотя сползал с развалин, на лице у него было чистейшее отчаянье. А по склону неспешно, тремя колоннами, спускались казаки.
— Гадство, — угрюмо сказал Генка. Конечно — они выслали разведку, та обошла кордон по дуге — просто на всякий случай! — высмотрела мальчишек и атаковала с тыла. — Всё. Сдаюсь. Посторонитесь, я слезаю.
Казак посторонился…
Генка застрелил его в прыжке из выхваченного изпод мышки — с другой стороны тела, незамеченного казаком среди лохмотьев "кикиморы"! — PGP. Перекатился, передёргивая затвор, под прикрытие печки, попал во второго, охранявшего Серого и Бурого. Никита не долго думая, рухнул на третьего всей массой — и через секунду и тут тоже был окончено. Больше не обращая внимания на растерянно моргающих казаков, машинально вытиравших краску от попаданий, мальчишки расхватали оружие, разбегаясь по местам.
— Огонь! — скомандовал Серый.
Дальность прицельной стрельбы из маркёра — не больше 60 метров. Но противник был уже даже ближе. А частые выстрелы оказались для него совершенно неожиданными. Упали все, но за себя Генка мог сказать, что попал дважды, оба раза — в маски.
Но атака только начиналась. Подчиняясь чьимто отрывистым командам и прикрывая друг друга бешеным огнём, казаки начали продвижение вперёд. На болотистом открытом пространстве их продвижение здорово замедлялось. Генка с Никитой вели прицельный огонь одиночными. Когда «убитых» оказалось около десятка — попытки атаковать в лоб, подавив оборону огнём, прекратились. Не дожидась дальнейших действий противника, Серый жестом отдал приказ на отход…
… Пробежав километра четыре по лесу, мальчишки остановились перевести дух, поесть и попить.
— Ну ты дал, — Серый хлопнул Генку по плечу. — Так тихо подошли — молодцы, ничего не скажешь — а ты дал!
— Дал, дал, — передразнил Генка. — Учишь вас, учишь…
— Так ни у кого запаски не было, один ты взял… Ну что, к селу давайте выбираться?..
… Когда звено «выбралось», бой был в разгаре.
В целом Серый оказался прав. Казаки ещё вчера вечером одним из отрядов проскользнули к околице с севера (попутно «вырезав» беспечно подставившееся им 5е звено Серёжки Валуева), с утра подняли тарарам. Но тот отряд, который должен был под этот тарарам атаковать село, опоздал на два часа — его выследил и атаковал Диман с первым звеном. А когда атака всётаки началась — выяснилось, что где-то в лесу завязла поддержка. Тот самый отряд, который связал боем Серый. Короче говоря, атака получилась разрозненной, похожей больше на удар растопыренными пальцами, да к тому же обороняющиеся были предупреждены почти обо всём. Атакующим оставалось перегруппироваться и прорываться нахрапом на одном направлении, что они и сделали.
Поредевший отряд собрался на берегу озера. Все сидели с оружием между ног в ложбинке, а Диман с десятниками лежал наверху, рассматривая поле боя. Потом они спустились вниз.
— Значит так, — Диман достал и расстелил карту. — Они прорвались на околицу вот здесь и опять разделились. Примерно полсотни пробираются вот тут к центру. Наши их скорее всего не видят. По крайней мере, на пути у них никого нет, только заслон у площади, но там всего человек шесть. Нас сколько?
— Двадцать два человека, — доложил Мачо.
— Отлично… Клир, бери своих снайперов…
— Мэри I уложили, — сообщила Тонида.
— Ясно… Бери Сверре и Мэри II, пойдёте вот здесь и прижмёте их огнём, — Диман показывал по карте. — Мы проберёмся берегом за кустами и атакуем с тыла.
— Понял, — Генка досыпал шариков в фидер, проверил баллон.
Пошли, снайпера…
… Без местных ребят Генка не успел бы — они едва заняли позиции в палисадниках, как в начале улицы среди разросшейся зелени брошенных садов появились казаки — они двигались по обе стороны улицы двумя шахматными цепочками, осторожно, но быстро. Генка подумал, что скорее всего они когото захватили в плен и расспросили о сельских улицах, может быть, даже планчик набросали. Ну ладно. Он прицелился и открыл огонь очередями, глуша одиночные прицельные выстрелы своих ребят.
Рассыпавшись, казаки ответили шквалом огня. Генка кувыркнулся через слегу, лёжа бросил влевовправо по гранате, перекатился через дорогу и нырнул в другой сад.
— Вон он! — гаркнул кто-то. — Чёрт, да вон же! В сад побежал!
Шарики раскалывались о ветви и стволы деревьев. Нападающие лезли в сад. Ныряя за кусты, Генка метнулся тудасюда, снова бросил гранату.
— Да он один!
Ага, пока не заметили, что по ним стреляют ещй двое, причём прицельно… Генка уже собирался пойти на прорыв, рассчитывая на свои скорость и реакцию, но в тылу у казаков густо ударили выстрелы — Диман вышел им со спины…
… К полудню последние два десятка казаков, оттеснённые обратно к озеру и прижатые к его берегу, пошли врукопашную. Это был уже жест отчаянья. Защитники потеряли две трети бойцов, но если учесть изначальный двухкратный перевес нападающих и их высококлассную подготовку — это был великолепный результат.
НадькаЛюбэ нашла Генку на ограде сада. Повесив очки на ветку яблони и разувшись, он хрустел скороспелкой. На левой руке виднелся алый след от одногоединственного попадания. Больше кругом никого не было.
Протянув девчонке грязную руку, Генка вдёрнул Любэ на жердь.
Жердь с хрустом подломилась, стряхнув обоих в успевшую нагреться траву, где они и остались валяться, хохоча и пихая друг друга локтями…
БОЛЬШИЕ МАНЁВРЫ
(окончание)
Вечером в Доме Культуры и вокруг него устроили всеобщее массовое гулянье для всех желающих, каковых и набралось с приезжими почти тысяча человек. Казаки вроде бы даже и не очень переживали поражение и только приглашали к себе с ответным визитом. кто-то из казачьих офицеров рассказывал под общий хохот:
— В наших местах зверь такой водится — чича. Типа местной обе
зьяны — грязный, вонючий, порусски не понимает и шкодничает. Если слабину дашь — он и человека может из дома выгнать, вот вам крест, и сам поселится… Вот на него поохотиться — самое то… Только он под особой охраной у нашего правительства, целый заповедник для чич отгрохали, деньгами снабжают, обидишь — считай посадили…
— У нас похожьее животноэ ест — ниггер, — под общий смех сказал бригадир Пэтч — он неплохо говорил порусски. — Только оно в основном обитает ин… в большьихь городах. Обожьает превращьат улици и дом в свальки… И тожье ест под защита власть…
— Да и по всей Европе такая история, — поддержал кто-то из пра
вления. — Я ездил много, особенно последние годы, с нашими товарами. В Германии — турки. В Испании и Франции — арабчата. В Италии — албанцы. В Англии — пакистанцы. Целые кварталы оккупировали, живут, как у себя дома — грязь, мусор, драки, воровство, мечетей понатыкано! Европейцу в одиночку вообще в эти кварталы зайти — гроб сразу заказывай, полиция и та не ходит. И не тронь их — сразу фашистом объявят. Ну, правда, молодёжь местная постепенно одумывается, — говоривший рассмеялся, — особенно из простых семей, не из этих пиндеров, у которых всей Родины — отель, кредитка и ноутбук Туда бутылку с бензином кинут, там пару черепушек проломят — не особо дают расслабляться. Но власти пока не чешутся, глаза закрывают на этот беспредел.