Страница 7 из 92
Кажется, всего бы проще было старообрядцам избрать из своей среды влиятельного, уважаемого и достойного человека и возвести его на степень первосвятительства. Но, по первому апостольскому правилу и по шестидесятому карфагенского поместного собора, необходимо, чтобы епископ был рукоположен епископами и притом не менее как двумя или тремя. Стало быть, старообрядцам надобно было просить православных архиереев, чтобы они посвятили им епископа. Иного средства не было. Но ни великороссийские, ни малороссийские архиереи ни в каком случае не согласились бы исполнить такую просьбу раскольников. Они были довольно обеспечены, а в случае согласия на просьбу старообрядцев им предстояло бы по меньшей мере кончить жизнь на Соловецком острове или в Рогервике. Оставалось обратиться к православным архиереям заграничным, которые, не зная русского языка и не разумея хорошо, в чем именно состоит образовавшийся в русской церкви раскол и что такое значат слова: «старый обряд» и «древлее благочестие», могли посвятить старообрядцам архиерея. Старообрядцы и остановились на этой мысли.
Эта мысль явилась у них еще в первых годах XVIII столетия. Поповщинские общины решили послать на восток, к грекам, хорошего человека, искусного в церковных уставах, чтоб он изведал, какова в самом деле у греков вера и можно ли от них принять епископа. Выбор пал на старца Леонтия. В конце 1701 года он поехал в Киев, а отсюда в феврале 1702 года пустился в заграничное странствие. Через польские владения и через Яссы Леонтий проехал в Галац и отсюда плыл водой до Константинополя. Пробыв здесь четыре месяца, отправился он в Египет и Иерусалим и в июне 1703 года воротился в Россию. Вести, привезенные Леонтием, были неутешительны для старообрядцев. Он не нашел нигде на востоке такого православия, о каком мечтали наши ревнители «древляго благочестия». В его сочинении: «Разгласие греков с древним святых отец преданием восточныя церкви» гораздо сильнее, чем в «Проскинитарии» Суханова, представлены мнимые отступления от православия восточных христиан. Так начинается это сочинение старообрядческого паломника: «Греки в крещении обливаются, а не погружают; крестов на себе не носят, крестятся в молении не истово, ни на чело ни на плечо не доносят рукою, махают семо и овамо, в церкви стоят в шапках, не скидают, как молятся; в церкви стоят в стойлах,[30] искривяся, гордо, а глядят на стену, а не ко образам святым, служат литургию на одной просфоре, и то на черствой; мирские у них, не говев, приобщаются, патриархи, митрополиты и прочий духовный чин табак пиют и в грех того не ставят, патриархи, митрополиты и попы усы себе подбривают, и гуменцов не подстригают, но некако странно — снизу голову кругом подголяют до полголовы, как обысы махаметанские подбривают, так бритися у них научилися; в пост великий всякия гадины и ползающия животные в море и в реках едят, и в прочие дни также те ползающия едят; мирские и женский пол сквозе царския двери в алтарь ходят, и затворяют двери жены, а кадят простолюдины по-поповски: когда поп с переносом идет, а мужик идет перед попом задом, кадилом машет на святыя; греки, когда за трапезу приидут, то сядут, «Отче наш» сидя говорят, также после трапезы за «Достойно» не встают, сидя говорят. Евангелие в церкви чтут, оборотя на запад. Патриарх греческий церкви на откуп погодно отдает по 100 рублев и по 200. А кто больше талярей даст в год, хощь таляр передаст, так тому и церковь отдаст. Свечи у них воск с салом да с смолою мешают, а воск белый, а когда в церкви свечи горят, свежему человеку зело тяжко, а когда светильня на свещи нагорит, и тогда, сняв свечу с подсвечника, наступя ногою, да и оторвет светильню — странно зело! Часов пред обеднею не поют, разве обедни не будет; греки на заутрене «Бог Господь» никогда не поют, а песни во псалтире пред каноном всегда говорят; а церкви у них, как простая хоромина: крестов на них нет, ни звону нет, против воскресения ходит пономарь по улицам, кричит, чтобы шли до церкви… а в домах их икон нет, с турками во всем смесилися. Греки непостоянны и обманчивы, точию христианами слывут, а и следу благочестия в них нет, да и неоткуду им благочестию и научиться, ибо книги им печатают латыни в Венеции; каковые пришлют латыни, по их и служат и поют. Греки нравы и поступки внешние и духовные держат все с турецкого переводу; духовный чин у греков хуже простого народа. Крестятся странно в церкви: рукою махнет, а сам то на ту сторону, то на другую озирается, что коза; а митрополиты и в церкви зело неискусны, во время пения со стороны на сторону с греками говорят криком и смеются, что и пения не слыхать от их неискусства… Грекам жену или сына поучить и побить нельзя, скажет: «я потурчуся». Греки московских людей зело не любят… Сами греки сказывали Леонтию москвитянину: ни близ-де христианства не хранят, в посты и в великий пост, такоже во весь году среду и пяток мясо едят; греческия власти (архиереи) у себя в келии красиков держат, а греки о семь их весьма злословят и поносят недобрым именем. Турки милостивее греков, и жиды нравами лучше грек» и т. д.[31]
Такого рода «разгласий» греческих обычаев с старорусским обрядом было больше чем достаточно для совершенного убеждения тогдашних наших раскольников, что ни в Царьграде, ни в Иерусалиме и нигде на Востоке нет истинного православия. Особенно смущало их то обстоятельство, что греки, по словам Леонтия, совершают обливательное крещение. Это всегда смущало русских старообрядцев и даже в настоящее время значительную часть поповщины отвращает от белокриницкой иерархии, главою и источником которой был грек (?) Амвросий, многими заподозренный в обливанстве.
Но нужду в архиерее так сильно чувствовали старообрядцы, особенно на Ветке, что вскоре началось искание архиерейства — в Молдавии.
III. ЗАРУБЕЖНЫЕ СТАРООБРЯДЦЫ. ИСКАНИЕ АРХИЕРЕЙСТВА В МОЛДАВИИ
В XVIII столетии, когда старообрядцы поповщинского толка начали искать архиерейства, их общины находились уже не только в разных местах России, но и за границей. Преследования раскола со времен собора 1667 года, а в особенности известные двенадцать статей царевны Софьи Алексеевны 1685 года, апреля 7-го,[32] были причиной переселений раскольников за границу.
Раскольники уходили из городов и селились по лесам и, как некогда казаки, отодвигались далее и далее от Москвы к украйнам государства. Вскоре отдаленное Поморье и южные украйны на Дону, на Волге, на Яике, в Сибири наполнились старообрядцами. Казаки поступили в раскол почти поголовно. Московское правительство не ослабляло между тем мер преследований: костры горели, резались языки, рубились головы, удары кнута раздавались в застенках и на площадях, тюрьмы и монастыри были полны раскольниками. Царевна Софья или, вернее сказать, ее богомолец, святейший патриарх Иоаким малоросс, самый ужасный из всех гонителей раскола, в 1689 году велел «смотреть накрепко, чтобы раскольники в лесах и волостях не жили, а где объявятся — самих ссылать, пристанища их разорять, имущества продавать, а деньги присылать в Москву».[33] Преосвященный Макарий в своей «Истории раскола» говорит, что «раскол решительно был запрещен в России, и никто ни в городах, ни в селениях не смел открыто держаться его. Потому раскольники или таили веру свою, или убегали в пустыни и леса, где заводили для себя приюты. Но и там их отыскивали, жилища их разоряли, а самих приводили к духовным властям для убеждений, а, в случае нераскаянности, предавали градскому суду и часто смерти».[34] И этих слов достаточно для уразумения того безвыходного страшного положения, в каком находились раскольники, особенно во время Иоакимова патриаршества. Им не позволялось жить ни в городах, ни в волостях, ни в лесах, ни в пустынях. Куда же было деваться? Ушли они в леса поморские, сибирские, печорские, чердынские, кайгородские, керженские; ушли туда, где, быть может, до того и ноги человек не накладывал, но сыщики и там их находили. Их ловили, и если они объявляли себя раскольниками, но не отказывались от своих верований, не присоединялись ввиду казни к господствующей церкви, готов был сруб или костер. Если не сознавались в расколе, готов был кнут, а за ним ссылка и конфискация имения. Если же наконец они обращались в православие, им все-таки, на основании Софииных статей 1685 года, «чинили наказание», после чего отправляли в дом патриарха или епархиального архиерея «ради исправления» на тяжкие работы, за замки и затворы, на хлеб и на воду. Раскольники бегали по лесам, с разоренных жилищ в глубокие трущобы, за болота, за трясины, но усердные сыщики и здесь отыскивали их.
30
[Это так называемые «формы», находящиеся в греческих церквах, особенно же монастырских.]
31
В рукописном «Цветнике» XVIII ст. в 8-ку (из подписи видно, что принадлежал добрянскому мещанину Петру Тихонову Головневу) помещена, вслед за сочинениями Аввакума-протопопа против греков, большая выписка из «Проскинитария» Арсения Суханова, раскольничьей редакции, потом «Тактион, еже есть чиновник, как греки церковный чин и пение содержат». За ним статья «Из похождения Леонтия старца в Иерусалиме. Лета 7211. Разногласие греков с древним святых отец преданием восточныя церкви». Начало этой статьи здесь напечатано. За нею следует: «Хождение было Леонтиево лета 7210», и затем нечто в роде поденной записки путешествия. Потом в «Цветнике», между прочим, находится: «Житие Марка фряческаго», «Сказание Мефодия Адександрийскаго об Александре Македонском и о последних днях», «Слово на Рождество Христово обличительною против святочных увеселений» и пр. В «Русском Архиве», издаваемом на 1863 год при Чертковской библиотеке П. И. Бартеневым, помещено: «Путешествие в Святую землю московскаго священника Ивана Лукьянова церкви Покрова пресвятыя Богородицы» и ему предпослана данная ему от имени Петра I проезжая грамота от 15 июня 1710 года. Оказывается, что «Разглсие» старца Леонтия и статья из «Путешествия Лукьянова», названная «О несогласии греческом с восточною церковью» («Русск. Арх.» II. 154–155) — одно и то же. Маршрут с означением чисел и месяцев хождения Леонтия и Лукьянова совершенно сходны. Кто же ходил в Палестину: старообрядческий старец Леонтий москвитянин или московский поп Лукьянов? Когда было похождение? В 1702 и 1703, как у Леонтия, или в 1711 и 1712 году, как у Лукьянова? Леонтий говорит, что он выехал из Киева 3-го февраля 7210, то есть 1702 года; Лукьянов — 3-го февраля 1711. В том же году, 22 марта (и тот и другой показывают) прибыли в Константинополь, — в четверток пятой недели поста, — прибавляет Лукьянов. Но в этом году четверток пятой недели был 29-го марта. Леонтий говорит, что из Иерусалима в Константинополь он приехал 1703 года, апреля 21-го в день Преполовения; в этом году действительно Преполовение приходилось в это число. Кто же у кого списал хождение? Поп ли Лукьянов, ездивший в 1711 и 1712 году, списал «хождение Леонтия», бывшее в 1702 и 1703 году, или старообрядцы впоследствии сделали выдержки из путешествия Лукьянова и, приписав его Леонтию, отнесли к 1702 и 1703 году? Заметим однако, что в проезжей грамоте, напечатанной в «Русском Архиве» № 1 и отнесенной к 1710 году, говорится, что Лукьянов едет в «государство великаго государя Мустафы», и о турецком султане говорится, как о союзнике. Но Мустафа низложен еще 23 августа 1703 года, а в 1710 году Россия была в разрыве с Ахмедом III, а в ноябре 1710 г., то есть еще до выезда Лукьянова, Турция объявила войну России. Еще: Лукьянов в 1711 г. говорит о Палии и Палиевщине, а Палий был убит в полтавском сражении 27-го июля 1709 года (Конисского «История Руссов», стр. 109).
32
[По этим статьям полагалось: а) Жечь в срубе: тех, которые хулят господствующую церковь и производят в народе мятеж или соблазн и остаются упорными, а также и тех, которые на казни покорятся св. церкви, но снова обратятся в раскол; тех, которые увлекали других к самосожигагельству. б) Казнить смертью: тех, которые перекрещивали людей в свою секту; тех, которые, перекрестившись, не соглашаются возвратиться к церкви. в) Бить кнутом и ссылать в дальние города: раскольников, скрывающих принадлежность свою к расколу, хотя бы после и раскаялись; всякого звания людей (то есть и нераскольников), укрывших раскольников у себя в доме, зная, что они раскольники, и не донесших о них начальству. Имение казненных и ссылаемых конфисковалось на том основании, что на прогоны и на жалованье «сыщикам» по государству раскольников «много шло государевой казны». — См. «Полн. собр. зак. Росс. Имп.» т. I, и «Акты Арх. Эксп.» т. IV.]
33
Макария, епископа врнницкого (потом архиепископа харьковского), «История русского раскола», стр. 133.
34
«Акты исторические», V, № 223.