Дворянин великого князя

— Я подумаю.

— Это надо сделать немедленно — сегодня!

— Я сделаю все возможное, чтобы завтра к ве­черу наш человек попал в замок.

— А кто присылает нам сообщения из деревни?

Я ведь многих помню в Горвале. Когда-то мы всей семьей проводили в этом замке каждое лето и я мальчишкой часто бегал в деревню.

— Вряд ли ты знаешь этого человека. Зато ты,наверно, помнишь, что Горваль и его окрестности необычайно богаты бобрами. Его величество дер­жит там специального человека — королевского бобровника. Его зовут Никифор Любич, и он сле­дит за порядком поставок бобровых шкур в коро­левскую казну. Никифор — дворянского рода и был дружен с семейством твоей сестры Анны Тешиной. Но после того как она продала замок Семену, Никифор стал скучать, а нового владель­ца просто возненавидел. Это неудивительно — ты ведь знаешь, какой неприветливый нрав у Семена,поэтому Никифор с удовольствием помогает нам разузнавать о делах своего соседа, надеясь, что чем больше вреда он ему причинит, тем скорее он от него избавится. Никифору сорок пять лет, у не­го двое взрослых детей, но сам он калека и почти не двигается. К сожалению, он может сообщать нам лишь слухи, которые просачиваются из замка, но и это хорошо. Он пользуется большим уваже­нием жителей деревни, и я надеюсь с его помо­щью устроить в замок к Семену одного из наших лучших людей.

— Действуй. Кстати, этому Никифору надо хо­рошо платить, раз он для нас исправно старается.

— Он получает из твоей казны больше, чем из королевской.

— Превосходно. Так и должно быть.

В открытое окно со двора донесся шум и скрип открываемых ворот.

— Кто бы это мОг быть так рано? — удивился Федор.

— Кто-то свой, потому что, не зная пароля, не подъехал бы к терему.

Федор подошел к окну. Терем стоял на холме, посреди леса, и с верхнего этажа были хорошо видны дороги, змеившиеся к воротам с разных сторон.

У ворот стояли три всадника. Близорукий Фе­дор щурился, силясь разглядеть прибывших. Юрок пришел к-нему на помощь.

— Это Глинский.

— А с ним кто? — спросил Федор, напряженно вглядываясь. — Слуги?

— Нет, не думаю. Какой-то мальчик и пожилой мужчина.

— Странно! — Федор вздохнул. — Отложим на ши дела, я должен встретить первого гостя.

Федор быстрым шагом спустился по узкой ле­стнице,- прошел несколькими коридорами и вы­шел не крыльцо в ту минуту, когда всадники, оста­вив лошадей сонным конюхам, направлялись к дверям терема.

Федор двинулся навстречу, протягивая руки се­дому человеку лет пятидесяти с чуть раскосыми татарскими глазами, который шел первым. Они обменялись традиционным объятием.

— Мой младший сын Михаил, — представил Глинский.

Почтительно отставший мальчик лет десяти подошел ближе и низко поклонился. В руке он крепко сжимал тяжелую длинную рогатину.

— Очень рад! — улыбнулся Федор. — Ты прие­хал поохотиться с нами?

— Нет, князь, — звонким и сильным голосом ответил мальчик. — Батюшка отправляет меня учиться за пределы княжества, и мы выехали вме­сте, чтобы ему не пришлось потом возвращаться за мной в Глинск. А это, — он гордо тряхнул рога­тиной, — я всю дорогу вез сам! Батюшка говорит,что руки становятся крепкими, если с детства дер­жать в них оружие!

— Вот оно что! Надо полагать, ты едешь в Вар­шаву?

— Нет, князь! Гораздо дальше!

— Я решил, что мальчику будет полезно по­смотреть чужие земли и поучиться военному ис­кусству у франков и немцев, — пояснил отец. —

Меня склонил к этому Ганс Шлейниц. — Он ука­зал на пожилого высокого мужчину, который изы­сканно поклонился и подошел ближе.

— Я лишь хотеть ошень мальо отплатить долг для князь Лев, .— произнес Шлейниц с сильным акцентом. — Я обязан ему свобода!

— Ганс имел несчастье попасть в плен к тур­кам, — сказал Глинский. — И я его случайно вы­зволил два года назад, когда очищал низовья Днепра с моими окраинными казаками. Турецкая галера укрылась от бури в лимане. Пожалуй, буря обошлась бы ей дешевле, чем мои казаки. Ганс взялся представить Михаила ко двору императора Максимилиана, и я решил отпустить мальчика — пусть поглядит мир!

За спиной Федора появился Юрок. Федор пред­ставил его гостям и спросил:

— Как хотите разместиться?

— Как найдешь для себя удобным, — ответил Глинский.

— Тогда, Юрок, проводи князя Михаила и его наставника в западную комнату, а я сам покажу князю Льву его покои.

Князь Глинский молча поднимался вслед за Фе­дором по крутой лестнице.

— А где твои люди? — спросил Федор.

—Зачем они мне? Мы с Гансом старые воины, привыкли обходиться сами, да и мальчику надо учиться самостоятельности. Зачем зря таскать лю­дей? А бояться некого.

Они вошли в небольшую комнату с отсыревши­ми бревенчатыми стенами и уселись на широкую резную скамью, покрытую медвежьей шкурой. Глинский поморщился.

— Честно говоря, мне сейчас не до охоты. Надо проводить Михаила, да и дома полно дел по хо­зяйству. Я уж хотел было ответить отказом, но по­думал, что, быть может, нужен тебе по одному из тех дел, о которых в письмах не пишут. Что-ни­будь случилось?

Федор улыбнулся.

— Понятия не имею! Все это затеял Олелькович. Зная о моей дружбе с Можайским, он угово­рил меня устроить охоту на зубра. Потом сказал,что очень хочет видеть тебя, но, опасаясь, что ты не прислушаешься к его приглашению, просил меня послать к тебе своего гонца. Я выполнил его просьбу.

— Странно. А кто еще будет?

— Не знаю точно. Кажется, Ольшанский.

—' И ты не догадываешься, в чем дело?

— А разве у тебя есть причины думать, что дело не в охоте? — удивленно спросил Федор.

Глинский молча пожал плечами.

— Не знаю, — вздохнул Федор. — Я просто сде­лал все, о чем меня просили. Зубр окружен и ждет.

— Неужели дело только в зубре? А я-то думал, нужна моя помощь. Знал бы — не поехал. Я не люблю охоту.

В полдень приехал князь Ольшанский в сопрово­ждении юноши, увешанного оружием, двух слуг и глубокого старика. Князь был поклонником древ­них рыцарских традиций, одевался соответствую­щим образом, собирал старинное оружие и никуда не выезжал без юного пажа-оруженосца. Кроме того, он повсюду возил за собой седого старца, за которым любовно ухаживал, намекая при случае, что это ясновидец и колдун.

Высокий, худой, с горбатым носом и длинными черными волосами, обрамлявшими лицо правиль­ной скобкой, князь Иван Ольшанский в сверкаю­щих доспехах и при полном вооружении произ­водил впечатление грозное и устрашающее. Но стоило взглянуть в его наивные, светлые, доверчивые глаза, чтобы понять, насколько обманчиво первое впечатление.

Князь любил опасность.

Росший пугливым нервным ребенком, он поста­вил перед собой цель навсегда победить холодный страх, цепко хватающий его душу при каждом не­ожиданном стуке, при внезапном появлении чело­века впереди на дороге, при грохоте пушек, при" виде обнаженного оружия. И всю жизнь он отча­янно достигал эту цель. С бледными губами, на не­послушных ногах, он шел навстречу любой опас­ности, прослыв человеком невиданного мужества и беззаветной храбрости. Никто никогда не узнал, каких усилий стоила ему беспощадная война со страхом, и, убедив в своей храбрости всех, он не мог убедить в ней самого себя. А это было для него главным! И он снова и снова искал опасности, что­бы, сжав зубы, еще раз победить…

Федор встретил любимого брата с обычной сердечностью и отвел в лучшую комнату терема.

— Когда начнем? — деловито спросил Иван, хо­лодея при мысли о встрече с огромным зверем.

— Завтра на рассвете.

— Отменно.

— А ты знаешь, что все это затеял Олелькович? — невзначай спросил Федор.

— Нет, но какая разница? Лишь бы зверь был побольше!

— Дело не в том, — Федор взял Ивана под ру­ку, — мне кажется, что Михаил собрал нас не столько на охоту, сколько сообщить нечто важ­ное… Охота — лишь предлог.

— Как?! — упавшим голосом спросил Ольшан­ский. — И зубра не будет?! Зачем же я здесь?

— Зубр будет, Иванушка, — поспешил успоко­ить его Федор. — Но, возможно, Михаил хочет предложить нам развлечение еще более увлека­тельное.