Дворянин великого князя

— Люблю перекусить на свежем воздухе. Быва­ ло, мы с твоим отцом частенько едали вот так по­сле ночных дел. Правда, он не такой любитель поесть, как я, да и покойники ему, видишь ли, ап­петит иногда отбивали. А мне — Нет! Хоть бы что! Да, так ты спрашиваешь, как все было? Очень просто. Вызывает меня князь Федор и говорит: «Послушай, Леваш, ты уже десять лет у меня на службе, и я знаю, что лучше никто не выполнит поручение, которое я намерен тебе дать. Дело в том, что я уступил свое имение Синий Лог на Уг­ре любезной сестрице Агнешке, а братец Се­мен — ну, ты же знаешь, он с детства шалить лю­бил — взял да и отнял его у нее силой. Она вер­нула мне все права на эту землю, а я человек тихий, мирный, кровопролития и разбоя не люб­лю, так ты бы взял сотню-другую людей, да и на- . вел бы на моей земле порядок». Сказано — сдела­но. Мне много говорить не надо. Беру полторы сотни, узнаю, кто на каких землях сидит, и начи­наю подряд, прямо с запада. За двое суток я пере­бил около двухсот Семеновых людей, а сам поте­рял всего какой-то десяток. И все потому, что у меня огромный многолетний опыт! Я не допус­каю, чтобы кто-нибудь предупредил соседей о моем приближений. — Леваш подмигнул Филип­пу, хлопнул его по колену и зычно захохотал. — Пленных я не беру! Никому не удается выйти жи­вым, если я захватил двор или крепостишку и со­бираюсь двигаться дальше! Так, например, сего­дня вечером я взял один крепкий дворик к западу отсюда, собрал своих людей и говорю: «Зачем от­кладывать на завтра главное развлечение? Поеха­ли, да и прикончим разом этого Кожуха — он у нас единственный остался — и вся наша земля свободна!» Так и порешили. Даже не обедали — сразу сюда двинули. Ну, ты сам знаешь, внезап­ность — половина успеха. Взрываем частокол, да­ем пару пищальных залпов, и все кончено! Толь­ко я не учел одного. Представляешь, этот воню­чий крот вырыл у себя под домом нору! Только мы во двор — он со двора! Никто его даже в глаза не увидал, как по нему и след простыл! Но я по­слал погоню! Его настигнут!

Филипп, мертвенно побледневший при словах Леваша о пленных, едва сдерживаясь, спросил:

— Леваш… А что ты сделал с пленниками Кожу­ха?

— Черт побери, мой мальчик, конечно же, я их немедля выпустил — ведь это наши люди, раз Ко­жух держал их взаперти! Сейчас их, бедняг, от­кармливают в доме. Я велел уложить их в лучшие постели! Сам-то я всегда ночую на воздухе…

Филипп вскочил на ноги и радостно обнял Ле­ваша:

— Ты освободил их? И Настеньку?!

— Какую Настеньку? — поразился Леваш.

— Как?! Разве среди пленников Кожуха не было девушки.

— Клянусь сатаной, нет! Разве что мне об этом не доложили, негодяи! Эй, Митрофан! — свирепо рявкнул Леваш, и тут же появился один из толстя­ков, что недавно сидели за столом.

— Кажется, это твои люди занимали двор? Ну-ка, скажи мне, кого вы там отбили у Кожуха? Ты что-то говорил о пленниках?

— Да, это были двое людей князя Федора.

— Оба мужики?

— Не понял? — вытаращил глаза Митрофан.

— Я спрашиваю, куда вы дели девицу?

— Леваш, ты, видно, хватил лишнего на голод­ное брюхо! Какую девицу!

Леваш взглянул на Филиппа:

— Среди узников Кожуха была девушка, —дрогнувшим голосом объяснил Филипп.,

— Не было, — твердо заявил Митрофан.— Ко­гда я с ребятами подбежал к пристройке, она горела и оттуда кто-то истошно орал. Мы вышибли дверь. В одной комнате было пусто — я еще, пом­ню, велел заглянуть под кровать, — а в Другой уже начинали поджариваться двое отощалых пар­ней — обоих я видел раньше среди людей князя нашего Федора…

— Ну-ка приведи их сюда! — распорядился Ле­ваш, и когда Митрофан бросился выполнять пору­чение, спросил:—А что за девица, Филипп?

— Моя невеста!

— Как?! — взревел Леваш. — Эта паршивая во­нючая крыса, эта беспородная шавка по имени Ян Кожух Кроткий посмела украсть у тебя невесту?

Постой — ничего не понимаю?! Да ведь у него же­на здесь! Он бросил ее вместе с двумя малыми детьми, а сам сбежал! Я захватил их, и не будь это последний двор, который мне надо взять, — им бы не уцелеть. Кстати, совсем еще недурно выгля­дит, эта… как ее… ну, жена Кожуха. Я велел поса­дить ее в погреб. Там, правда, сыровато и крысы бегают, но зато потом она…

Леваш не договорил. Митрофан привел двух изможденных людей.

— Вот что ребята, говорят, с вами сидела девка.

Не знаете, часом, что с ней сталось?

Бывшие узники Кожуха переглянулись, и один сказал:

— Ее увезли, как только началась драка. Мы гля­дели в щелку двери. Когда частокол загорелся и наши люди уже вбежали во двор, влетел Кожух, а. с ним какой-то маленький паренек. Они забрали девушку, и этот паренек связал ей руки. Кожух вы­нул саблю и хотел прикончить нас, но паре­нёк его остановил: «Некогда* — говорит, — сейчас не до этого, и так сгорят». «И то правда»,-сказал Кожух. Так что, парнишка, считай, спас нам жизнь.

— Ну а дальше что?

— Они вывели ее и бегом кинулись к дому. Ко­жух по дороге крикнул кому-то: «Бейтесь до по­ следнего, а я сейчас ударю на них с тыла». Вот и все. Больше мы их не видели.

— Ладно, ребята, идите, — сказал Леваш и, ко­гда пленники ушли вместе с Митрофаном, похло­пал Филиппа по колену. — Держись, мой маль­чик! Я послал за Кожухом добрую погоню. Ему не уйти! Ну, а если все же в дороге Кожух ее… ну сам понимаешь, тогда… Тогда знаешь что: я отдам те­бе этого Кожуха вместе со всей его семьей, и ты сделаешь нам большое удовольствие, если распо­рядишься ими прямо вот тут, посреди Синего Ло­га! Ты не огорчайся, — утешал он, — уж мы при­думаем Кожуху такую смерть, что сердце твое утешится…

Филипп молчал.

— Да-а-а-а… — покачал головой Леваш. — Не та нынче молодежь пошла. В наше время люди были покрепче." Когда у меня в первый раз слу­чилось такое, а было мне тогда восемнадцать, я изловил мерзавца, и знаешь, что я с ним сделал?

Я посадил его на кол, а сам сел напротив и це­лый день, пока он подыхал, рассказывал ему о ней. Понял?! Я отомстил сполна, и, представь,мне стало легче…

Леваш замолчал, погрузившись в свои воспоми­нания.

Пожар затухал, и на смену ему разгоралась заря.

— А чего это я тебя пугаю? — вдруг оживился Леваш и обнял Филиппа за плечо. — Все еще обойдется, сынок. Может быть. Потерпи. Погоня вот-вот вернется.

Филипп усилием воли вернул спокойствие.

—Леваш, скоро за мной приедут мои люди, так я пошлю к ним навстречу этого парня, чтобы они не волновались.

Егор похрапывая под деревом, но лишь только Филипп подошел, сразу открыл глаза.

— Ты все слышал?

— До единого слова.

— Скажи нашим, пусть ждут. Я задержусь до возвращения погони. И передай слово в слово все, о чем тут говорили.

Егор уехал.

Леваш взял Филиппа под руку и, пытаясь раз­влечь его, повел по всему двору, рассказывая, как был взят тот или иной участок. Они вместе до­просили заплаканную жену Кожуха Ядвигу, но она не видела мужа с момента нападения и до послед­ней минуты ждала его с детьми, пока дом не за­хватили люди Леваша и бежать стало некуда. Она уверяла, что не имеет понятия, куда мог скрыться ее муж. Скорее всего, он направился к князю Се­мену, а где князь находится, она не знает.

Потом Леваш рассказывал Филиппу о своей молодости и о войне с крестоносцами, но Фи­липп не слушал и мучительно ждал возвращения погони.

Перед самым восходом солнца в Синий Лог прискакал отряд падавших от усталости людей. Погоня не имела успеха.

Леваш строго расспрашивал своего десятника.

— Сбились со следа, — сокрушенно оправды­

вался тот, — ночь темная, ничего не видно, гна­

лись по дороге, думали, он поедет на тот двор, что

мы захватили перед этим, но он, видно, понял,

что вся его земля уже в наших руках, и где-то

свернул в лес. Теперь уже не догнать…

— Вот что, .; — решил Филипп. — Дай мне, Ле­ваш, опасную грамоту, что, мол, я и мои друзья —твои люди и едем по делам "князя Федора, чтобы нас не трогали подальше на Литовских землях. Я сам поеду искать Кожуха.